Дом неистовых клятв

И подлой предательнице.

— Она променяла свои права на трон на встречу со своей приёмной матерью.

— В смысле?

— Её приемная мать — Мириам, — говорит он после паузы. — Так странно, что у нас с тобой общие дядя и тётя…

Несмотря на то, что мне очень хочется зашипеть, чтобы он оставил Бронвен себе, я спрашиваю:

— Как давно ты знаешь, что она твоя тётя?

— Мириам сообщила мне о том, кто такая Бронвен, после моей коронации.

Он проводит большим пальцем по повязке на ладони, словно пытается успокоить рану под ней.

— Эта ведьма оказалась удивительным оружием в моём арсенале.

— Как жаль, что Юстус добрался до неё первым. Если разобраться, то ты мог бы аннулировать их союз и жениться на ней сам.

— Только смерть может аннулировать кровную связь.

— Это легко исправить. Убей Юстуса.

Он наклоняет голову.

— Это могло бы сделать твой день.

— Нет только день. Год. Всю мою жизнь. Я была бы тебе вечно благодарна.

— Только твой дед — не расходный материал, и мне не нужна твоя благодарность.

— Тебе нужно моё согласие. Ты не можешь жениться на мне без него.

Верно?

— Как и сказала Бронвен, у нас впереди много времени для длинных разговоров. Ведь нам надо подождать, пока остальные вороны Лора не вернутся…

— Ос-стальные? — заикаясь, произношу я голосом, который звучит едва ли громче моего учащённого дыхания.

Он склоняет голову набок.

— Разве я не говорил, что один из пяти его воронов превратился в кусок железа?

Оцепенение.

Я цепенею.

Кровь приливает к моим барабанным перепонкам, что делает звук моего затрудненного дыхания ещё громче.

«Кусок железа», — кричит мое сознание. Если Лор сделался железным, значит, он не превратился в вечного ворона.

— Твой солдат забыл окунуть клинок в кровь? — хрипло говорю я.

Данте пристально смотрит на меня глазами, которые напоминают две лужицы.

— Мой солдат не пронзал Алого ворона клинком. Это сделал мой капитан.

Моё тело начинает дрожать.

— Твой…

Я выбрасываю руку вперёд и прижимаю ладонь к холодной каменной стене.

— Даргенто выжил?

— Даргенто? — голос Данте звучит по-настоящему удивленно. — Нет. Он не пережил твоего гнева.

— Тогда…

Моё сердце пропускает удар.

Не может быть, чтобы он говорит то, о чём я подумала.

Он не мог иметь в виду…

ГЛАВА 4

— Ты действительно поверила в то, что Габриэль укрылся в Небесном королевстве, Фэл? Что он предал меня, своего дорогого друга? Своего короля?

Мой рот так широко раскрывается, что я давлюсь следующим вдохом.

— В отличие от тебя, мои друзья меня не предают.

Он снова подходит ко мне вальяжной походкой.

— Катриона оказалась такой хорошей подругой.

У меня едва ли получается сосредоточиться на его уничижительном комментарии о бедной куртизанке, которая оказалась в центре вендетты Даргенто. Все мои мысли заняты тем, что я ошиблась насчёт Габриэля. Что я сама навлекла всё это на Лора, уговорив дать шанс этому фейри.

От ужаса мои колени подкашиваются, и я заваливаюсь на бок. Когда земля начинает стремительно приближаться к моему побледневшему лицу, от которого отлила вся кровь, я зажмуриваюсь. Но моё тело опускается не на обсидиан, а на воздушную подушку, которая не даёт мне упасть. А затем чьи-то руки обхватывают меня за плечи и осторожно поднимают меня.

Приоткрыв глаза, я вижу Като, стоящего передо мной в виде белой полосы на фоне темноты. Даже его глаза выглядят сейчас нехарактерно бледно и напоминают мне о глазах, которые я не ненавижу. Глазах, владелец которых привёл меня сюда, в эту Преисподнюю к самому Дьяволу.

— Убедись в том, чтобы моя невеста дошла до камеры Мириам в целости и сохранности. И это, мать его, должно произойти до того, как наступит утро! — голос Данте разрезает глубокую тишину и вырывает меня из ступора.

Като отпускает только одну мою руку. Мне хочется высвободиться из его хватки, но у меня нет сил с ним бороться. К тому же если кто-то всё равно будет поддерживать меня, я предпочитаю, чтобы это был он.

— Как он это сделал? — спрашиваю я Данте в поисках несоответствий в его рассказе. — Габриэль не смог бы пронести обсидиан так, чтобы это не заметили вороны.

— Ты переоцениваешь своих маленьких стервятников.

Голос Данте звучит так близко, что мне приходится запрокинуть голову. Его смуглая кожа и волосы цвета красного дерева медленно сменяют более светлые очертания Като.

Вместо того чтобы рассердить меня, его низкое поведение успокаивает мои нервы, потому что я знаю, что люди ведут себя низко, когда чувствуют неуверенность.

— Как? — повторяю я.

— Ты, и правда, хочешь знать?

— Нет. Я спросила только для того, чтобы поболтать с тобой, — огрызаюсь я.

Его челюсть приобретает острые очертания.

— Он проглотил шип из обсидиана, а затем испражнил его.

Я пристально смотрю на Данте, пытаясь понять, не врёт ли он, но этот мужчина научился нацеплять на себя непроницаемую маску.

— Габриэль войдёт в историю великим героем.

Если вороны не победят. А они победят. Бронвен видела это.

— Ты забываешь, что книги по истории пишутся победителями, Данте Регио.

Слова, которые однажды сказал мне Лор, заставляют лоб Данте нахмуриться.

— Ты ещё скажи, что он проглотил сосуд с кровью Мириам, после чего испражнил его и намазал на свой шип.

— Но ведь это было бы бесполезно, так как Небесное королевство блокирует любую магию, кроме магии оборотней.

Хвала великому Котлу и тому, кто заколдовал королевство Лора. Я испытываю такое сильное чувство облегчения, что когда кровь снова возвращается к моим органам, она укрепляет не только мои конечности, но и мой дух.

— Его задачей было ослабить Рибава, и он в этом преуспел, — хриплый голос Данте портит мне настроение. — Осталось ещё четыре ворона, а сосуды с кровью Мириам распространяются по Люсу среди солдат и местных жителей.