Дом неистовых клятв

— Пропитай лианы кровью, дорогая, и они отвалятся.

Я чуть не задыхаюсь, когда делаю свой следующий вдох. И для того, чтобы мой хриплый кашель не раскрыл смысла слов Мириам, я сжимаю губы и начинаю дышать через нос. Я чувствую взгляд Като на своём лице, но продолжаю смотреть вперёд и тянуть за путы, но на этот раз для того, чтобы надрезать кожу.

— Что это было такое, Мириам?

Данте с такой силой сжимает кинжал, что вены под его смуглой кожей надуваются.

— Я взывала к Котлу, Маэцца. Просила его направить меня во время нашего урока.

Её веки приподнимаются, и она пристально смотрит в глаза Данте.

— Она, правда, сказала именно это, Юстус?

Данте переступает с ноги на ногу, и хотя его шпоры крутятся медленно и почти не издают шума, это всё, что я сейчас слышу. А его набухшие кровеносные сосуды на руке — единственное, что я сейчас вижу.

Я продолжаю тереть запястья друг о друга, пока кожа на них не начинает болеть и нагреваться, а лианы не становятся скользкими от моей крови. Я приподнимаю одно запястье, а затем опускаю его. То же самое я проделываю с другой рукой, покрывая путы своей кровью и молясь о том, чтобы она пробила магию Ластры.

— Возьмись за свой меч, муж. Мне не нравится взгляд этого мужчины.

Тихое бормотание Мириам достигает моих пульсирующих барабанных перепонок.

Похоже, оно также достигло и ушей моего деда, потому что его рука ложится на рубиновую рукоять меча.

— Боюсь, моё знание шаббианского недостаточно…

Как только одна из петель на моих запястьях рвётся, Данте пронзает кинжалом живот моего деда. Мириам кричит, а затем закрывает рот рукой. Солдаты устремляются к своему королю, оставив меня без присмотра.

Я смотрю на стену и делаю шаг в её сторону, но затем кидаю взгляд на Юстуса. Его губы раскрылись, глаза округлились, а кадык всё ещё опускается, когда он сглатывает. Прямо за ним Мириам подносит дрожащую руку к своему лбу.

— Бек!..

Юстус делает неровный вдох, и звук «г» заменяется на «к», когда Данте поднимает руку и отрывает его от земли.

Я приближаюсь на один дюйм к стене, в то время как Данте проворачивает клинок в животе Юстуса. Мой дед содрогается, его рука резко дёргается вверх, а пальцы раскрываются и ложатся на его меч. Я замечаю блеск рубинов, после чего железный клинок падает на пол и отлетает в мою сторону. Когда он останавливается в полуметре от меня, я понимаю, что это была не судорога.

— На этот раз это ты или снова твой вероломный сын?

Свободной рукой Данте запускает воду в лицо моего деда. Он начинает моргать, когда видит, какая сильная струя бьёт из его пальцев.

Я испытываю неимоверное наслаждение, наблюдая за тем, как Данте резко вдыхает, осознав, что он больше не защищён от действия железа.

— Маэцца, Мириам! — восклицает Като.

Я резко перевожу взгляд на темницу, и в это же время окровавленные плети тихо падают на землю.

— Что там с Мириам, Брамбилла? — кричит Данте.

— Она пропала.

Я тихо подхожу к мечу и хватаю его, как вдруг Данте говорит:

— Это невозможно.

Но, видимо, возможно, так как её трон исчез.

Данте отшвыривает моего деда и разворачивается к темнице.

— Найти ведьму!

Все настолько сосредоточились на поисках Мириам, что никто не заметил, как я подобрала брошенный меч. И точно также никто не заметил, как я прокралась к тому месту, где лежит Юстус, грудь которого едва двигается.

Встретившись со мной взглядом, он произносит:

— Давай. Мириам… отвлечет…

Крепко сжимая меч одной рукой, я прижимаю дрожащий палец к его губам, чтобы он замолчал. Его бледные губы становятся алыми в том месте, где я их касаюсь. Алыми, но неподвижными.

Я задираю его рубашку, решив осмотреть рану. Она тянется от пупка до грудной клетки, и внутри неё я вижу внутренние органы, от вида которых мои собственные органы сжимаются, угрожая выбросить наружу те несколько долек апельсина, которые я съела. Я зажмуриваю глаза, прижимаюсь кончиками указательного и среднего пальцев к своему окровавленному запястью, а затем обвожу ими кровоточащую рану несколько раз.

— Должна ли я сделать… что-то ещё? — бормочу я, тяжело дыша.

— Ты должна… выбраться отсюда, — хрипит он, как вдруг его взгляд поднимается куда-то над моей головой, губы раскрываются и сдавленно произносят моё имя.

Я резко поднимаю глаза вместе с мечом, и пронзаю ногу Ластре, чем немало его удивляю.

Он прищуривает глаза, смотря на мои окровавленные запястья, разрезанные его лианами. И прежде, чем он успевает связать меня новыми, я снова взмахиваю мечом и с такой силой вонзаю его ему в ногу, что упираюсь в кость. Ластра визжит и падает, выронив меч, который оказывается в луже крови, растекающейся под Юстусом.

Когда головы поворачиваются в нашу сторону, я вскакиваю на ноги, хватаю Юстуса за воротник и тащу к стене.

— Оставь… меня… Фэллон, — его голос — не громче шепота, но я всё равно его слышу.

— Куда это ты собралась, мойя?

Данте начинает медленно ко мне подходить, подняв ладони в воздух, а я продолжаю размахивать мечом.

Я не перестаю сглатывать, но это даётся мне с таким же трудом, как и моё учащенное дыхание, которое стучит о мою грудь.

— Я не оставлю Мириам.

Возможно, она сбежала, но моя угроза заставляет солдат застыть на месте и даёт мне немного времени, чтобы нарисовать символ замка.

Данте поворачивается, а его глаза следят за моими пальцами, которые скользят по каменной стене.

Моё сердцебиение ускоряется.

Он бросается вперёд и делает такие широкие шаги, что обгоняет солдат.

Три.

Я жду, занеся руку над символом.

Два.

Монарх фейри бросается на Юстуса.

Один.

Я прижимаю руку к знаку, молясь о том, чтобы все три наших тела прошли сквозь стену, и что за ней нас не ждёт ещё один гарнизон солдат Данте.

Это испортило бы мой наскоро придуманный план — сразиться с ним наедине, подальше от дюжины мечей, направленных в мою сторону.

ГЛАВА 30

Я покидаю свою обсидиановую тюрьму и ударяюсь в стену, полностью сделанную из бирюзового стекла. Данте перекатывается на бок и врезается в мои голени. От прикосновения его золотых доспехов я начинаю задыхаться и отпускаю воротник Юстуса. Голова моего бедного деда ударяется об пол, и хотя в основании его шеи всё ещё пульсирует вена, его веки закрыты.