Дом неистовых клятв
Шрифт:
Пальцы Данте похожи на бечёвку и так сильно меня сжимают, что перекрывают кровоток. А, может быть, мои вены закупорила душевная боль?
— Он вылетел из крепости, словно летучая мышь из преисподней.
Нет, нет, нет, нет.
Это какой-то кошмар.
У меня в ушах начинает звенеть. Мне кажется, что где-то вдалеке я слышу голос Лора, но я не могу сосредоточиться ни на чём другом, кроме как на ударах своего сердца и луже крови, растекающейся вокруг неподвижного тела Като.
Имя Като прожигает мне горло и вырывается наружу в виде крика:
— Очнись!
Слёзы катятся так быстро, что наполняют мой рот солью.
—
А затем из меня вырывается нечеловеческий крик; он напоминает звериный вой.
Что я наделала? Мои колени подгибаются, и я пытаюсь опуститься на пол и подползти к своему другу, но Данте держит мою руку в своих тисках и не даёт мне сдвинуться с места.
«Mo khra, ответь мне, чёрт побери!»
Я подпрыгиваю при звуке голоса Лора.
«Лор», — рыдаю я, — «я убила. Я убила… Я убила человека».
«Ты пытаешься меня превзойти, дорогая? Даже если это так, то тебе до меня далеко».
Я всхлипываю, поднимаю руку, которую не сжимает Данте, и провожу ей по своим опухшим глазам и мокрому носу.
«Он был хорошим человеком, Лор. Я у-убила х-хорошего человека…»
«Он помогал тебе выбраться оттуда?»
«Нет. Он был… он был…» — я не могу закончить свою мысль.
«Если он держал тебя в этой тюрьме…»
«Он не знал, что делает, Лор. Он думал… он думал, что там я буду в безопасности».
Я не сомневаюсь в том, что Лору будет что сказать о Като, но ему хватает такта не делиться со мной своим мнением.
— Возвращаемся в крепость! Сейчас же! — громкий приказ Данте ударяет в мои барабанные перепонки и заставляет солдат начать двигаться. — Я сам её отведу.
Когда они выбегают из комнаты, я огрызаюсь:
— Ты никуда меня не отведёшь! Я никогда не буду твоей, трусливый импотент.
Я слышу, как бабушка предупреждает меня о том, что не стоит дразнить змея, но этому чистокровке стоит знать, что я не какая-то безвольная мелюзга, которая его боится.
Если кому-то и надо бояться, так это ему, потому что ничто, чёрт возьми, не мешает мне нарисовать магический знак ключа на его груди, погрузить в неё свою руку и вырвать его сердце.
А это сработает? Помимо того, что сама эта мысль абсолютно тошнотворна, а его грудь покрыта доспехами, даже если я получу прямой доступ к его коже, смогу ли я прорвать плоть с помощью заклинания, или он совсем невосприимчив к моей шаббианской магии?
— Возвращаемся в туннели. Кто-нибудь один сходите и узнайте, мёртв ли Юстус. Его тело лежит под лестницей.
Данте идёт вперёд и тащит меня за собой в сторону раскрытой двери.
«Я туда не вернусь. Не вернусь!»
«Я почти на месте, птичка. Почти».
Я хочу сказать Лору, чтобы он поскорее отсюда убирался, но чувствую, что только потрачу время. Поэтому решаю предупредить его:
«В саду Росси выставлены солдаты, Лор. Я не успела посчитать, сколько, но… пожалуйста, будь осторожен. Я не могу тебя потерять. Не сейчас, когда…» — я всхлипываю, — «Просто будь осторожен».
Я оглядываюсь на распростёртое тело Като, на его кожу, белую точно снег, и на волосы, заплетённые в косички, впитывающие алую жидкость, которая вытекает из его перерезанного горла.
— Мы не можем просто взять… и оставить его здесь, — мой слабый голос дрожит от всего этого горя и чувства вины. Я даже не уверена в том, что Данте, который стоит рядом со мной, точно приклеенный, слышит меня.
Но он, похоже, меня услышал.
— Мы устроим ему достойные похороны, когда вороны падут.
— Вороны никогда не падут, — огрызаюсь я, а Данте выдёргивает меня из комнаты и устремляется по коридору, который заканчивается зеркалом в позолоченной раме, сделанной из ракушек.
— Они падут. Сегодня вечером.
Он смотрит на меня в отражении зеркала, и хотя его лицо предстаёт передо мной в виде размытых пятен, так как мои глаза опухли, от меня не укрывается то, как улыбка приподнимает один из уголков его губ.
— Ведь ты же его позвала. Мы так долго пытались выманить его оставшихся воронов из тех скал, которые он зовет королевством.
— Ты не ранил ни одного из его воронов, — резко говорю я, так как устала от его лжи.
— Это сказал тебе твой король стервятников по вашей мысленной связи? Как мило, что он решил тебя не беспокоить.
«Лор, кто-нибудь из твоих воронов пострадал?»
Кажется, что проходит целая вечность, прежде чем его ответ достигает меня.
«Один. Но на обсидиановой стреле не было крови».
Пол у меня под ногами наклоняется, и я покачиваюсь. Данте ещё крепче вцепляется в меня, не давая мне упасть. Не могу поверить, что он сказал правду.
«Ты уверен?»
«Да».
Мне становится так больно, что голова начинает гудеть.
«Ты сказал, что не покинешь Небесное королевство».
«Как и ты».
«Я сделала это только потому, что Бронвен… Бронвен обманула меня, Лор».
«Я знаю, mo khra. Я знаю обо всём, что произошло».
Я опускаю воспалённые глаза на подол своего розового платья, который сделался красным от крови. Моей. Юстуса. Като.
«Как же я себя ненавижу».
Лор вздыхает:
«Он был твоим тюремщиком».
«Он также был моим другом».
Данте резко заходит за угол и минует лестницу, которая не так давно представлялась мне символом моей свободы. Я смотрю на то место, где вышла из тюрьмы, на кровавый след, оставленный телом Юстуса, и на корону, опутанную волосами, которая лежит на боку в алой луже.