Дом неистовых клятв
Шрифт:
— Спасибо, dadhi.
Отец фыркает.
— Это не железный клинок.
Похоже, мой отец не знает, как реагировать на благодарность.
— Готова? — спрашивает он, не сводя с ракушки своих хмурых глаз.
Я провожу руками по чёрному боди, которое надето на мне по такому случаю, после чего кладу ладонь на остроконечную раковину и киваю.
— Я готова.
Но готова ли?
ГЛАВА 55
Как только огненно-розовая чешуя разрезает беспокойную поверхность моря, освещенного лучами
Несмотря на то, что я не верю в фейских богов, я верю в Котёл.
— Ты создал воронов, пожалуйста, не надо их уничтожать, — бормочу я порывам ветра, которые врезаются в море и наполняют всё ещё тёмный воздух солёным привкусом.
Благодаря времени суток и созданному Лором шквалистому ветру, который сотрясает лес, даже чистокровки не смогут заметить нашу маленькую компанию. Как только мой отец подлетает поближе к поверхности моря, сопровождающие нас вороны, которые прилетели с нами из Монтелюса, взмывают в затянутое облаками небо и исчезают в плотной белой пелене.
Вот и всё. Моя голова начинает идти кругом от воодушевления, а желудок сжимается от нервов. И от вина. Боги, мне не надо было столько пить. Пытаясь удержать в себе жидкость, которая плещется сейчас в моём желудке, я прокалываю три пальца ракушкой и провожу ими по своей шее так, как учил меня Юстус.
Лор, который не сказал ни слова за время нашего двухчасового путешествия, следит за движением моих пальцев.
«Как долго протянут твои кровавые жабры?»
«Достаточно долго, так как я из рода Мириам».
Его настроение портится при упоминании Мириам. Представляю, каким будет их воссоединение…
«Лор, как только я почувствую, что действие заклинания заканчивается, я всплыву на поверхность и заново их нарисую».
«К тому времени поверхность будет усеяна этими долбаными фейри».
Он явно не имеет в виду, что вода будет в буквальном смысле усеяна их телами, но у меня перед глазами всё равно появляется кровавое море, по которому плывут обезглавленные фейри.
К счастью, мой отец каркает, положив конец моим жутким мыслям. Этот звук также заставляет Минимуса высунуть его… её рог из воды.
«Минимус — твоя мать. Твоя. Мать. Фэллон. Это она. И, по сути, она даже не морской змей».
«Она именно змей, и никак иначе», — шепчет тихий голосок у меня в голове.
Я заглушаю его, так как пессимизм это не мой стиль, и продолжаю неотрывно смотреть в её огромные глаза цвета оникса.
Мой отец приземляется и складывает крылья. Несмотря на то, что мне не нужно задерживать дыхание, я инстинктивно набираю побольше воздуха. Моя мать ныряет, а затем появляется мгновение спустя рядом с моим отцом.
Подобно тому, как я спешивалась с Ропота, я перекидываю ногу через спину отца и соскальзываю вниз. Вода, которая касается моей замёрзшей кожи, оказывается на удивление тёплой.
Пока я плыву в сторону ожидающего меня змея, отец превращается в дым и погружается в воду. Поскольку он недолго может оставаться
в этом обличье, он совсем скоро превращается в ворона и взлетает вверх, точно пробка, чем сотрясает жидкую поверхность воды, тёмную, точно чернила.«Как только ты снова станешь цельным, я требую солнечных дней, Лор».
Его тени окутывают меня.
«Как только я снова стану цельным, я отзову облака и поджарю своё королевство до хрустящей корочки. Любое твоё желание — для меня закон».
Я уже готова изменить своё желание и попросить его поджарить Люс вне зависимости от итога сегодняшнего дня, но это выдаст мои сомнения, а я решила бороться с любыми сомнениями.
Моя мать прижимается головой к моей шее и нюхает меня. А затем вытягивает язык и облизывает мою кожу.
Ой! Неужели кровь не впиталась?
Я погружаю голову под воду, и когда чувствую, как воздух проникает под кожу в том месте, где она облизала меня, напряжение в моей груди ослабевает.
Змей опускает нос в воду и проводит языком по надрезанным подушечкам моих пальцев. От неё не укрывается ни одна рана.
Пока её волшебная слюна затягивает мои крошечные ранки, мои мысли наполняются образами разноцветных существ, которые плавают вдоль широких каналов, напоминающих проспекты Тарекуори и окруженных коралловыми рифами, сверкающими так, словно они инкрустированы драгоценными камнями. А затем я замечаю белую мраморную статую. Несмотря на то, что я лишь раз видела мать Данте вблизи — в тот день, когда Данте выпускался из Скола Куори — я тут же узнаю её в этом мраморном образе.
Видение исчезает, и я снова оказываюсь в беспокойных волнах, в которых сверкают лишь чешуйки моей матери, а также клюв и когти моего отца.
«Вот, где я пал. Покажи Дайе».
Вспомнив, что рассказывал мне Лор об умении шаббианцев мысленно общаться со своими змеями, я обхватываю ладонями её огромную голову и так пристально вглядываюсь в её черные глаза, что они начинают расплываться. Я заново проигрываю воспоминание Лора, сделав особый акцент на мраморной статуе.
Когда я моргаю, вернув себя в «здесь и сейчас», Миним… Дайя не кивает, но разворачивается и как будто ждёт.
«Хватайся за неё, Behach Ean».
Я подплываю ближе и хватаюсь за её огромный рог. Когда она понимает, что я крепко за неё держусь, она взмахивает хвостом и устремляется на глубину. Когда мы проносимся сквозь косяки радужных рыбёшек, которые разлетаются в стороны, точно огни фейерверков, моя нервозность и тошнота отступают, и на их месте расцветает удивление.
Несмотря на то, что свет меркнет по мере того, как мы опускаемся всё ниже, морская жизнь становится ярче. И не только из-за других змеев, но также из-за кораллов, похожих на наши острова и окрашенных в такие же радужные цвета, что и дома Тарекуори и Тарелексо.
Боги, если бы я знала, что под голубой гладью скрываются такие чудеса, я бы провела свои последние десять летних сезонов, исследуя море. Я не знаю, как долго мы плывём, но мои пальцы немеют из-за того, как сильно я сжимаю рог своей матери. Я отпускаю одну руку и начинаю её разминать, после чего хватаюсь за рог и повторяю то же самое с другой рукой.