Дом под номером 14

***

В начале февраля, возвращаясь из школы, в окне ее дома я увидела мужчину, облокотившегося на подоконник.

Я узнала его по волосам.

***

За две недели до своего двенадцатого дня рождения я наконец-то выяснила их имена.

Точнее говоря, Гермиону Грейнджер я узнала за шестнадцать дней, когда она по-соседски зашла к нам и попросила одолжить сахара, соли, муки или какой-то такой ерунды — это меня мало интересовало. Я стояла за маминой спиной, пока она мило беседовала с мисс Грейнджер, и, широко раскрыв глаза, смотрела на нее и глупо улыбалась, как будто получила свой первый деньрожденческий подарок.

Через пять дней после этого я успела открыть окно, пока он шел по улице, и услышала, как Гермиона называет его Малфоем. А он, по всей видимости, пребывая в хорошем расположении духа, усмехнулся, шутливо поморщился и поправил ее:

— Драко.

Его звали Драко.

***

Апрель ворвался и заставил уйти последние мартовские холода, а утренний иней превратил в росу.

Я всегда была зависима от погоды, — конечно, не метеозависима, как мама, когда ложилась спать пораньше из-за головной боли, — просто весной мне становится чуть веселее и интереснее жить.

И, похоже, не мне одной.

Тогда Малфой заявился прямо с утра — солнце уже высоко, но часы показывали около девяти. Он никогда не приходил так рано. В его руках были какие-то листовки и блокноты — извечные спутники, а из кармана торчал край цветастой упаковки и, шурша, раскачивался на ветру. Я позволила себе улыбнуться. Драко был в черном, как и всегда, и это пестрое недоразумение, которое резко выделялось на общем фоне, забавляло не только меня — Гермиона приоткрыла дверь, и я увидела ее заинтересованный взгляд и мелькнувший в глазах смех, когда она приняла пакет из его рук. Краем глаза я успела заметить название: «Сладкое королевство».

Я бы сказала — это все из того примечательного, что произошло в тот день. Но даже ссылаясь на образующуюся с годами призму, которая искажает воспоминания, и на детскую фантазию, уже не раз помянутую мной, я уверена, положив руку на сердце, что это случилось.

Я видела лягушку.

Возможно, виноваты помутнение рассудка, солнечный удар, последствие недосыпания, которым меня корила мать, но, постаравшись заглянуть в окно гостиной четырнадцатого дома, я обнаружила пятно с четырьмя лапками и маленькой головой, которое торопливо карабкалось вверх по стеклу. Лягушка была красивого коричневого цвета и казалась гладкой, без единой морщинки или нароста, но совсем не склизкой.

Я едва успела удивиться, как Драко двумя пальцами схватил ее за заднюю лапку, отрывая от стекла, а Гермиона резко задернула шторы.

***

Воспоминания о конце весны того года смазались, а лето и вовсе закончилось, не успев начаться.

В моей памяти сохранились лишь отдельные кадры.

Раз — я возвращаюсь домой, чувствуя себя свободной — занятий не предвидится еще пару месяцев. Экзамены сданы!

Два — дверца машины захлопывается, и папа вдавливает педаль газа, рассчитывая добраться до дома бабушки как можно раньше.

Три — сплошная череда дней, которые слились в одну общую картину, как будто фотограф настроил свою камеру на очень большую выдержку, и получилось отражение множества бликов и огней, движений и событий, которые остались на фотокарточке в виде непонятных пятен.

Четыре — я дома.

Бегу к себе, аккуратно прикрываю дверь, вмиг оказываюсь у окна и понимаю — что-то не так.

========== Второй год ==========

Комментарий к Второй год

«Разглашение тайны происхождения и существования магического общества категорически запрещено. Случаи, в которых тайна происхождения и существования магического общества может быть разглашена, перечислены Статуте о Секретности, и список является окончательным».

Я тешила себя мыслью, что Гермиона уехала на отдых, но уже успел закончиться обмен впечатлениями с одноклассниками; деревенский загар начинал сходить; деревья постепенно прощались со своими листьями, и я старательно выводила дату на полях тетради — двадцатое сентября, а её всё не было.

Четырнадцатый дом пустовал.

Лишь совсем редко мимо проносились совы, скрываясь на заднем дворе, и почтальон исправно оставлял в стареньком ящике почту.

Гермиона не возвращалась, Драко тем более не появлялся, и мне было почти одиноко без них двоих.

Когда тебе двенадцать — воображение работает без остановки. Каждую ночь после прощального взгляда на четырнадцатый дом я обдумывала возможные варианты случившегося. Безграничный полет фантазии: от простого переезда — и от этой мысли становилось грустно — до страшной аварии, которая случилась с Гермионой или с кем-то из её родных, не оставившей ей выбор, кроме как провести месяцы в больнице. Иногда я придумывала, что она направилась навестить родителей, или бросила всё и уехала покорять другие страны, или отправилась на учебу в лучшие колледжи мира.

Она ведь была умной.

Умной и красивой, целеустремленной и уверенной в себе — именно такой представала Гермиона Грейнджер в моем воображении. Я была склонна идеализировать её, а если в какой-то момент не могла выдумать новые качества, которыми она должна обладать, сочиняла что-нибудь о её жизни, размышляла, когда у неё или у Драко дни рождения, какие их любимые цвета, напитки, еда, чем они увлекались и чем занимались, когда не были заперты в четырёх стенах четырнадцатого дома.

Собственные истории о них так захватили меня, что я попросту забыла удивиться и обрадоваться, когда она всё-таки вернулась домой, как будто и не было долгих месяцев разлуки.

Её разлуки с домом, моей — с ней.

***

Октябрь обрушился на нас нескончаемыми ливнями. Мокрые листья грязного цвета разлетались по всей улице, путаясь под ногами и скрывая желто-зелёную траву. Я нехотя просыпалась, осознавая, что светлеет всё позже, выходила из дома, когда фонари ещё не погасли, а возвращалась, когда они уже горели.

Отец много работал, и мать по вечерам старалась радовать нас угощениями или весёлыми историями, призывая оставаться за столом как можно дольше, но проходило время, папа тянулся за газетой или книгой, а я вежливо благодарила за ужин и поднималась к себе, занимая привычное место у окна.

Я ждала Драко.

Я ни за что не допускала мысли, что он закончил работать с Гермионой и удалился в неизвестном направлении. Мне казалось, что у них не может быть всё так просто. Я придумывала командировки, несчастные случаи, неотложные дела, но втайне боялась, что они всего лишь поссорились.

Снова.

С криком, слезами, возможно, ударами — наверное, тогда я пересмотрела глупых подростковых фильмов или начиталась брошюрок о семейной ругани, но страх не отпускал, ведь Драко все не приходил.