Дом под номером 14

Казалось, первым его порывом было развернуться и уйти, но Драко переборол себя. Он прикрыл за собой калитку и сразу же подошел к Грейнджер. Я даже не старалась прислушаться к их голосам — кот кричал слишком громко, чтобы было возможно что-нибудь расслышать. Единственное, что я заметила — Малфой тоже достал из рукава свою палочку, но, заметив строгий взгляд Гермионы, что-то раздраженно пробурчал и убрал обратно.

Он не был похож на принца или чудесного спасителя — ни из сказок, которые мы слушаем в детстве, ни из дешевых мелодрам, которые крутят по всем каналам, ни из сильно преувеличенных историй знакомых. Но Малфой на какой-то короткий — очень короткий, правда, — промежуток времени стал героем для Гермионы.

Вот до сих пор вспоминаю эту фразу и зубы сводит: слишком громко сказано.

Конечно, он тогда не замолкал ни на минуту: жаловался, страдал, возмущался и негодовал. И, наверное, немножко боялся. Пожалуй, он был слишком капризным и вечно — та самая бесконечная вечность! — недоволен Гермионой, ее домом, окружающими предметами, людьми, погодой (неважно, светило ли солнце, была метель или шел дождь) и более всего дурацким рыжим котом, которого он сам и притащил.

Одно всегда устраивало Драко — он сам.

И даже тогда, карабкаясь сначала по шаткой лестнице, а после — по раскидистым ветвям, Малфой был преисполнен чувства собственного достоинства. Знаете, как аристократ, который, даже выпивая кофе из пластикового стаканчика в дешевой забегаловке, отставит в сторону кончик мизинца.

Я подошла поближе к окну, всматриваясь в переплетение ветвей. Драко уже был совсем близко — протянет руку и, если не сорвется, сможет схватить сорванца.

— Мне бы метлу! — громко крикнул Малфой, обращаясь к Гермионе. У меня оказалась открыта форточка, и я все же услышала его голос, хотя после — снова вой, еще более раздраженный от того, что Драко наконец схватил кота за шкирку и прижал к груди, держась за ствол только одной рукой.

Грейнджер внизу охнула и побелела — не знаю, за кого она волновалась больше.

Однако Малфой справился без особых травм и потрясений — лишь ободранное о жесткую кору запястье и несколько царапин… почти везде.

Но он почему-то теперь держался вполне уверенно и спокойно — а я ведь не врала, когда называла его капризным, — и я даже не успела представить, как бы Драко воспользовался метлой, окажись она у него. Он спустился пониже и, минуя лестницу, спрыгнул вниз, нацепив особо высокомерную и презрительную маску.

Шок?

Не похоже.

Гермиона облегченно выдохнула и счастливо улыбнулась, бросившись к Малфою. Все долгие минуты, что он покорял каштан, она стояла, не сдвинувшись с места, но теперь не выдержала. Она приняла из его рук кота, который тут же вырвался и умчался на безопасную территорию в стенах дома. Гермиона вновь расплылась в улыбке, проследив его путь, а потом развернулась обратно к Драко и сделала короткий шаг к нему.

Я не слышала, что она сказала, но легко можно было догадаться.

Она обняла его почти по-братски, целомудренно и радостно обхватив за плечи и едва пристав на носочки, — Драко ошарашенно застыл и через мгновение медленно, аккуратно сомкнул руки у нее за спиной.

Не удержавшись, я дернула штору, прикрывая окно.

***

Мокрый асфальт ярко блестел, отражая солнечные лучи. Крупные капли падали вниз; по лужам — маленьким озерам — расходились круги; листья с приглушенными хлопками прогибались под тяжестью водяных горошин, и только весело зеленеющая трава стойко держалась, продолжая тянуться вверх.

Солнечный свет, несмотря на кратковременный, как обещали синоптики, но бурный грибной дождь, заливал двор: скакал бликами по крышам, карнизам, козырькам, рисовал узоры на сверкающем боку гаража и нещадно слепил глаза. Прищурившись, чтобы сберечь зрение, я, как это часто бывало, далеко не сразу заприметила Драко.

Его худощавая фигура двигалась торопливо, решительно и иногда немножко неуклюже; длинные ноги старательно переносили тело через лужи, но нет-нет да и приземлялись прямо в центр очередной, устраивая фонтан из брызг. Малфой весь промок насквозь: челка прилипла к вискам, светлые ресницы слиплись в крохотные треугольники, лоб пересекали водные дорожки: капли бежали вниз, срываясь с кончика носа и заостренного подбородка. Одежда презабавно облепила его тело, и в ботинках хлюпала вода. Желто-белые волосы — до сих пор не знаю, как правильно обозвать этот цвет, — влажно блестели, а кожа мягко сияла и казалась еще более бледной, чем обычно.

Почему-то именно в этот момент мне представился Драко на пляже под обжигающими лучами. Обязательно в солнечных очках и дурацких широких шортах, обмазанный всевозможными кремами для и против загара он бы манерно развалился на лежаке под цветастым зонтиком и незаметно передвигался бы вслед за солнцем, переворачиваясь с живота на спину и обратно по часам. Картинка, возникшая перед моими глазами, была настолько отчетливой, что мне пришлось зажмуриться, чтобы отогнать ее.

Между тем Малфой в реальности уже добежал до четырнадцатого дома — до самого крыльца. Взбежал по ступенькам.

И позвонил.

Никогда не замечала, чтобы он звонил в дверь.

Сквозь витиеватый водный узор на стекле я увидела, что Гермиона, находившаяся на кухне, сполоснула руки и направилась в прихожую, на ходу стягивая через голову фартук.

Она готовила?

Может, ждала его?

Ладно, я не думаю, что она знала о его приходе. Не буду врать — мне бы хотелось верить, что она сделала это специально для их встречи, но это было не так. Она как будто вообще не подозревала о его приходе. Не в этот по-весеннему чудесный день, не в этот час.

Дверь открылась: затылок Малфоя оказался на фоне слегка растрепанной Гермионы. Кот мгновенно оказался рядом с ней: терся у ног, обвивая хвостом лодыжку и голень. Я почти увидела тонкий дымок аромата, исходившего из четырнадцатого дома — на кухне явно шла бурная работа. Никогда до этого не видела, чтобы Гермиона что-то готовила.

Мое предположение: у них был выходной, первый за долгое время, но Малфой почему-то все равно пришел. Грейнджер нахмурилась: она явно думала, что его заставило появиться что-то срочное и очень важное, может быть, даже опасное. Но она не торопилась его пускать: рукой держалась за дверь, застыв на пороге, и что-то спрашивала. Из-за мутных разводов на окне я не могла различить, что она говорила, как бы ни старалась.

Малфой, кажется, тоже не ожидал встречи, как будто только в момент, когда перед ним распахнулась дверь, понял, куда и к кому пришел. Не знаю, почему мне казалось так. Может, об этом говорила напряженно прямая спина и расправленные плечи, руки, сложенные на груди, или носок ботинка, отбивавший непонятный ритм.

Дождь продолжал весело барабанить по козырьку, который скрывал Драко и Гермиону. Я приникла к окну и старалась понять хоть слово, но, кажется, старания Энди прошли даром. Губы Гермионы двигались слишком неразборчиво, а лица Драко и видно-то не было.