Дом у реки

Тед, словно лишившись дара речи, наполнил чайник и заварил чай. Поставил перед ней чашку, погладил по плечу. От его нежного прикосновения ей захотелось кричать.

— Может, стоит позвонить врачу? — мягко спросил он.

Она покачала головой.

— Я пытаюсь, Китти. Я правда пытаюсь.

Ева начала плакать. Кит расстегнула блузку и поднесла малышку к груди. Та отвернулась. Кит попыталась накормить ее снова, но Ева отворачивалась и извивалась.

— Святые угодники, — закричала Кит, — да что тебе нужно?

— Может, немного свежего воздуха? — предположил Тед. — Прогуляйтесь.

Кит бросила на него быстрый взгляд. Он хотел, чтобы она ушла из дома. Разумеется. Как он вообще может работать, когда они постоянно его отвлекают? Не говоря больше ни слова, она запеленала хнычущую Еву, положила в слинг и, накинув на нее одеяло, вышла из дома.

Кит прошла через участок, неспешно направляясь к фруктовому саду, мимо яблочного хранилища, ставшего еще одним символом ее неудач, пока не оказалась у реки. Несколько секунд она просто стояла, глядя на течение. Из-за изгиба реки показались два белых лебедя, скользящих сквозь камыши. За ними следовала нестройная линия серых малышей. Кит подумала, глядя на гордо плывущих родителей, как легко все это кажется со стороны. Отвернувшись от воды, она продолжила свой путь по дорожке, пока Ева не переставая плакала у нее на руках.

Кит медленно шла вдоль реки, тени вокруг становились длиннее, сознание начинало пустеть. Обернувшись, она заметила, что солнце уже коснулось вершин холмов. Возможно, стоило возвращаться, но от одной этой мысли она ощутила тяжесть поражения. Почувствовав, что шаг замедлился, Ева расплакалась еще громче.

Оглядевшись, Кит заметила небольшой уступ, выдающийся над берегом реки. Развязав слинг, она устроилась на камне, расстегнула рубашку и еще раз попыталась накормить дочь. В этот раз голодная Ева припала к ее груди, слезы постепенно перестали бежать по ее щекам. Посмотрев на это маленькое создание, Кит поняла, что сама начинает плакать.

Кит слышала о послеродовой депрессии, но и представить себе не могла, что ребенок может выбить дыхание из легких и заставить скорчиться, скрючиться и начать тонуть. Кто она теперь? Она взглянула на личико дочери и подумала, что это для нее слишком. Она не может вынести этой тяжести.

Вокруг сгущались тени, они подползали все ближе, как будто притягивались, точно магнитом, ее самыми темными мыслями. Чем она пожертвовала ради этого ребенка? Она уже не узнавала ни себя, ни их отношений с Тедом, которые совсем изменились. Когда-то он страстно желал ее, но сейчас стал осторожным и сдержанным. Прищурившись, она опять посмотрела на дочку:

— Это все ты виновата, пискуша.

Снова завернув малютку, сытую и успокоившуюся, она положила ее на плоский камень и сделала шаг назад, чувствуя, как колотится в груди сердце. Она попыталась увидеть в младенце чужеродную силу, один кулачок выпутался из-под одеяла, замелькал в воздухе. Маленькое круглое личико вытянулось, дочка зевнула и призывно всхлипнула.

Кит сделала еще шаг назад, затем еще один, между ней и малышкой было уже несколько метров. Невидимая нить между ними натянулась до звона, в груди заныло. Сможет ли она это сделать? Сможет ли оставить свою дочь на этом куске камня? Сможет обменять ее на что-то еще? На другую жизнь или… Возможно… Даже смерть? Может, это к лучшему? Кит закрыла глаза, прислушиваясь к гулу крови в ушах.

На обратном пути к Уиндфолзу она следовала по веренице собственных следов, и все же что-то постоянно отвлекало ее, словно камешек, попавший в ботинок. Настолько уже привыкшая к затуманенности сознания, ватной вялости, в которой Кит провела все эти недели после родов, она отталкивала прочь это навязчивое ощущение. Но оно не исчезло, раз за разом возвращаясь и настойчиво напоминая о себе. Кит позволила себе на мгновение сосредоточиться и почувствовала, как что-то раскрылось, развернулось.

Младенец.

Камень.

Жертва.

Идя вдоль реки, она позволила мыслям свободно бежать их собственными извилистыми путями, и к тому моменту, как добралась до места, где тропинка сворачивала от реки в сторону дома, шаг ее стал быстрее и целеустремленнее. Она задержалась у входа в яблочное хранилище. Цветущие деревья указывали ей путь домой, но она отвернулась от них, открыла дверь и с тихим щелчком закрыла ее за собой.

Задержав дыхание, она вынула уснувшую Еву из слинга и осторожно устроила ее в гнезде из одеял на полу, мысленно повторяя «пожалуйста». Ева негромко всхлипнула, Кит застыла и медленно выдохнула, когда девочка затихла.

— Спи, маленькая, — прошептала она.

Кит зажгла масляную лампу, оставленную для нее Тедом, и села за стол, где ее ждали печатная машинка и пустой лист бумаги. В последний раз оглянувшись на Еву, она легко опустила руки на клавиши и, чувствуя слабую дрожь предвкушения, начала печатать.

Среда

7

Люси просыпается под шум дождя, вся покрытая испариной, ужасное предчувствие не исчезает. Она лежит неподвижно, глядя в темноту и пытаясь понять, что же именно так беспокоит ее. Секунды через две она вспоминает: свадьба… Марго… И все, что предстоит пережить. К горлу подступает тошнота. Люси вздыхает и тянется к Тому, который что-то бормочет и обнимает ее, не просыпаясь.

Ей не хочется тревожить его сон, но и бороться с нарастающим ужасом нет никаких сил. Она тянется к телефону и бессмысленно листает инстаграм, читает радостные посты друзей и незнакомцев.

У каждого из них своя яркая и счастливая жизнь. Она знает, что есть что-то нездоровое в рассматривании чужих картинок и сопоставлении их с реальностью, но не может оторваться от ленты.

Взгляд ее падает на одну особенно яркую фото графию. Девушка, работающая инструктором по йоге в ее студии, выложила фотку, где стоит в затейливой позе. Надпись «Живи своей правдой» как будто течет неоновым светом вдоль идеально пря мой линии ноги. Динамические занятия этого нового инструктора начались в студии совсем недавно, но уже стали популярны. Люси перепостила картинку в инстаграм-студии, и через несколько секунд телефон загудел от уведомлений.

Том шевелится и бормочет, поворачиваясь к ней:

— Все хорошо? Как-то ты сегодня рано.

— Рано, да. — Она поворачивается и кладет голову на его теплую грудь, слушая, как прямо в ухе медленно и ровно бьется его сердце. Она пытается подстроиться под его дыхание.

— Прости, что припозднился вчера. Надо было поработать подольше, чтобы освободить следующую неделю. Как у вас все прошло?

— Марго приехала, — отвечает Люси, улыбаясь. — Сказала, что только из-за меня.

Том крепко обнимает ее:

— Это хорошо. А как мама?

— Довольно напряженно. Я их оставила вдвоем. Надеюсь, они объяснятся.

— Ты же знаешь, что совсем не обязана воссоединять свою семью.

— Знаю.

— Ты не сможешь изменить взрослых людей, зря только потратишь силы на них. Не хочу, чтобы ты загнулась под этой ношей. — Том утыкается в ее шею. — Тебе и без того достается.

— Знаю. Но надеюсь, что они очень хорошо проведут следующие несколько дней. Да и мы все.

За окном какой-то мотоцикл рычит двигателем и вскоре умолкает.