Дом. Лихо
Шрифт:
Каждый раз, замечая его взгляд, девушка смущалась и отворачивалась к окну, глядя на сменяющие друг друга пейзажи. Но даже это ей было к лицу. Смущение придавало ему ангельскую кротость и беззащитность.
– Как давно вы работаете с детьми, Вьера? – спросил Андриан.
– Только год, – тихо ответила она.
– Вам понравится у нас, – вдруг ни с того ни с сего ляпнул Андриан, словно оправдываясь за долгую дорогу.
Она бросила на него внимательный взгляд и чуть громче обычного ответила:
– Уверена в этом.
***
Столько лет прошло с последней разлуки!
Андриан стоял, замерев, перед входом в родной дом и твердил про себя только одно слово «наконец-то,
Сколько раз он мечтал об этом моменте и столько же раз пасовал перед необъяснимым страхом, который так долго держал его на расстоянии от дома. Теперь страх истаял.
Еще полчаса назад, когда они проезжали по знакомой дороге через окружающий поместье лес, в котором он знал каждую тропинку, в душе встрепенулось забытое чувство детской радости. Казалось – еще чуть-чуть и он увидит на пороге свою семью, которая выбежит из дома встречать экипаж чуть только услышав стук колес. А потом он потонет в теплых объятиях, и все тревоги, заботы, неурядицы испарятся в родном воздухе родных мест.
– У вас там родственники? – спросила вдруг Вьера.
Андриан вздрогнул. Этот вопрос вырвал его из обманчивых грез, и душу опять затопила горечь утраты. Он не смог ответить, а только отрицательно помотал головой и ушел в себя.
– Тяжело терять родных, – сказала Вьера, – это такой удар всегда.
Андриан посмотрел на спутницу – гувернантка оживилась и смотрела с любопытством по сторонам. Видимо, она и вовсе никогда не знала, что такое семья, а возможно даже была сиротой с младенчества. Ему стало вдвойне горче. У него хотя бы есть воспоминания о счастливом детстве, а у нее нет даже этого. Вьера же улыбнулась и продолжила высматривать среди тонущего в сумерках леса, когда же появятся ворота ее нового места.
***
Андриан зашел в дом. Все было как прежде – широкий холл, все та же мебель: кресла, диваны, шкафы, круглый резной столик с неизменным ветвистым канделябром в форме дерева; по правую руку дверь, ведущая в хозяйственные помещения: кухню, кладовую, комнаты для прислуги; по левую руку двери в кабинет, каминную залу, библиотеку; а по центру – вход в большую залу, где когда-то давно устраивались пышные приемы, играла музыка, и они с сестрой будто завороженные смотрели на нарядных дам и кавалеров, танцующих в самом сердце этой залы. А вот и лестница на второй этаж. Там все его детство: родительская спальня, комната сестры, впоследствии ставшая комнатой ее дочери, комната отдыха, переделанная из его бывшей спальни, а теперь обратно превращенная в детскую для мальчиков, музыкальная комната, чайная…
– Добрый вечер, господин Росс, – произнес голос сбоку.
Андриан повернулся и увидел полноватую пожилую женщину лет пятидесяти пяти в безупречном темно-синем платье с белоснежным кружевным воротником. Несмотря на то, что старой назвать ее было еще нельзя, она была полностью седая. Белоснежные волосы были сплетены в косу и скручены на макушке в аккуратный пучок. На ее носу сидели очки, в тонкой оправе, которые она то и дело поправляла, будто надеты они были в качестве исключения и при этом доставляли массу неудобства.
– Я ваша экономка, – уточнила она.
– Вы Нонна, должно быть, – сказал он. – Все ли готово?
– Да, конечно, – сказала Нонна. – Ужин в том числе, через сколько его подать?
– Сразу как все разместятся, – ответил Андриан.
– Через полчаса, значит, ждем всех ко столу, – улыбнулась Нонна и, в очередной раз поправив очки, повернулась к молодой девушке, стоявшей за ее спиной, и слегка ей кивнула.
– Благодарю. Я осмотрюсь, помогите разместиться детям, – сказал Андриан и спешно удалился в сторону кабинета отца.
***
Детям
дом издалека показался мрачным, но внутри оказался вполне уютным и пригодным для жизни: растопленный камин в холле волнами исторгал из себя тепло и весело потрескивал дровами, а цветастые ковры застилали большую часть дубового пола.Дети нерешительно замялись на пороге.
– Бегом греться! – весело скомандовала Нонна.
– Мала, забери пальто, – обратилась она к невысокой черноволосой девушке.
Девушка вздрогнула и послушно подошла к детям.
– От тебя пахнет яблоками, – сообщила девушке Ли, пока та стягивала с нее худое пальтишко.
– И корицей, – улыбнулась сдержанно Асса.
Мала посмотрела на детей – странные создания, подмечают всякие бесполезные глупости.
Она собрала все детские пальто и уже развернулась к кухне, как вдруг в руки ей упал тяжёлый серый плащ, подбитый мехом и явно оставивший свои лучшие годы далеко позади.
– Спасибо, – услышала она женский голос.
Мала оглянулась. Ей улыбалась молодая высокая девушка, внешности которой можно было бы позавидовать, если бы не тяжёлый взгляд голубых глаз: в нем не было ни единой смешинки, только мрачная решительность и свойственная старикам угрюмость.
Вьера же тревожно поежилась, когда серо-голубые глаза служанки обратились на нее. Она задавила внезапное желание отвести взгляд и внимательно уставилась на девушку. Пожалуй, впервые за свою взрослую жизнь, она не понимала чувств, которые вызывают у нее окружающие люди. В служанке с виду не было ничего особенного – обычная серая мышка, черные волосы без единого намека на локон или мало-мальски модный завиток на высоком лбу, тонкий нос с едва заметной горбинкой, бледные губы, сжатые вместе, длинная шея, которую не украшала даже простецкая ниточка с бусинкой – все было обыденно и безлико. Однако что-то непонятное беспокоило Вьеру. Причем беспокоило так сильно, что весь остаток вечера и половину ночи она раз за разом разбирала увиденный образ на мелкие частички и каждую из них обследовала с пристрастием, словно патологоанатом попавшего к нему уродца с двумя сердцами.
***
Для оборудования комнаты мальчиков Андриан дал особые указания – у каждого должна быть личная зона. Благо, комната отдыха была достаточно большой, чтобы это было выполнимо, к тому же в ней находились два полноценных камина. У каждого была своя кровать, дубовый письменный стол, стул и даже большое мягкое кресло, которое в холода можно было придвинуть поближе к камину и залезть на него с ногами.
Над кроватью Кира висело несколько морских пейзажей, один из которых был очень похож на тот, что приковывал внимание малыша в приюте.
– Как вам комната? – спросила Вьера у мальчиков.
– Нормально, – произнес сдержанно Вианн. Глаза его блестели. Он порывисто бросился к кровати и закопался в одеяло.
Малыш Кир стоял перед своей кроватью и крутил головой от одной картины к другой. Потом он остановил свой взгляд на одной – высокий маяк на фоне розового заката в тихий летний вечер – и затих.
А дальше по коридору, точнее в самом его конце, девочки завороженно смотрели на свою новую комнату: просторная, с большим камином, обнесенным защитной решеткой, двумя кроватями (одна из которых была поменьше – явно предназначалась Ли) с высокими, а значит мягкими матрацами. Комната была угловой и потому имела два больших окна, обрамленных светло-зелеными портьерами. У окна в небольшой нише стоял письменный стол для занятий, второй – вдвое меньше – располагался боком к нему, рядом возвышался тяжёлый платяной шкаф. В углу ярким пятном красовался большой синий сундук с желтыми нарисованными цветами.