Дом. Лихо

Ли взвизгнула от восторга и захлопала в ладошки. Асса улыбнулась сестре. Все было здорово и прекрасно, если бы не было временно. Она перенесла короб для рукоделия и поставила рядом с сундуком.

– Выходи, мы приехали, – сказала она и приподняла крышку.

***

После ужина, перед сном Андриан зашёл в каждую комнату. Он пожелал спокойного сна детям, про себя отметив как оживились комнаты. Даже во время его последнего посещения, в самый разгар войны, когда Элиза была ещё жива, на многих этих комнатах стояла незримая печать траура по его сестре. Сейчас в воздухе витала сама жизнь, которая подарила ему главное – надежду на счастье.

В комнате родителей он попросил ничего не менять. Пускай все будет подлинно, без оберток. С этим он должен свыкнуться и смириться – их не вернуть, но зато можно продолжить жить со светлой памятью о своих корнях.

Глава 4.

– Нет, я, конечно, все понимаю, у всех есть секреты, – ворчал Тин, меряя шагами коридор второго этажа, – но у нас, вроде, полное доверие? Да ведь?

Он сердито посмотрел куда-то на потолок и шумно вздохнул.

Иса положила ему ладошку на плечо и слегка надавила, заставив остановиться.

– Значит, у дома есть причина, – неуверенно сказала она.

– Опять та же комната, да что ж такое-то?! – Тин возмущённо всплеснул руками. – Что за мышкины плюшки?

– Ну все! – Тин засучил рукава и схватился за ручку двери в комнату девочек. – Либо ты открыва…

В этом момент дверь широко распахнулась, и из комнаты вприпрыжку вынеслась маленькая Ли. Не успевшего отпустить ручку Тина качнуло вместе с дверью и отбросило к стене. Он тут же прыгнул вперёд и успел затормозить дверь до того, как она запечатала проем обратно.

В проёме стояла мутная пелена, сквозь которую едва виделись очертания мебели и невысокая фигура второй девочки. Она неторопливо ходила по комнате, будто изучала каждый её сантиметр. Неожиданно рядом с ней появилась ещё одна фигурка, небольшая, размером чуть меньше Ли. Асса наклонилась к ней, взяла что-то в руки, потом фигурка качнулась в сторону и потерялась из вида. Спустя минуту она ещё раз мелькнула в проёме и на этот раз пропала окончательно.

– Ты видел это? – прошептала испуганно Иса.

Тин отпустил дверь, которая тут же устремилась на место, и взял Ису за руку.

– Я чувствовал! Я говорил! Что-то пробралось в дом, мерзкое, гадкое.

– Я тоже чувствую какую-то пакость, – сказала Иса.

– И дом чувствует. Только зачем же он закрыл от нас эту комнату? Вот зачем?

Глава 5.

Спустя пару недель жизнь в доме прочно вошла в свою колею. Нонна присматривала за домом, распоряжалась хозяйством, организовывала бесперебойное снабжение всем необходимым, дирижировала остальными слугами и, казалось, была совершенно довольна своим положением. От природы трудолюбивая и добродушная, она создала в доме атмосферу спокойствия и уюта. Дети постоянно крутились возле неё, даже Вианн, который упорно стоял особняком. Зачастую сам Андриан приходил вечером на кухню, чтобы за чашкой обжигающего мятной свежестью чая поговорить с Нонной о детях. Она с удовольствием делилась своими наблюдениями, и практически всегда её выводы и советы оказывались абсолютно верными и полезными.

– Мне кажется, Вианн не рад быть здесь, – поделился Андриан как-то в ходе одной из таких бесед.

– Да вы что! – удивилась Нонна и даже махнула на Андриана рукой. – Наоборот, все ровно наоборот! Это он чувствует себя ненужным и лишним. Мальчик на самом-то деле жутко не уверен в себе. Он не умеет быть душой компании, у него нет дара общительности, ему сложно расслабиться в обществе. И он сам злится на себя за это. И в итоге лезет на рожон. Но дети не могут окружать его вниманием и втягивать в свой круг, это же дети. Если ты стоишь на обочине, а в центре весело, никто не подбежит из веселья на обочину, чтобы вытягивать тебя оттуда. Он очень завидует легкости, с которой общаются и дружат дети, даже неразговорчивый Кир и строгая Асса.

Эти слова помогли Андриану найти тонкую ниточку, которая вела к Вианну.

С тех пор он всегда звал мальчика в центр событий, старался в разговоре часто обращаться к нему сам и пытался придумать им с детьми общее занятие, чтобы хоть как-то сблизить Вианна с остальными подопечными. Конечно, это было каплей в море, но делать хоть что-то за неимением лучших идей Андриан считал единственно верным.

И все же самым нелюдимым существом этого дома, был вовсе не Вианн, и не молчаливый Кир, а Мала.

Она с утра до вечера готовила еду, прибиралась, занималась стиркой и глажкой и разговаривала изредка только с Нонной либо здоровяком Гектором, который служил извозчиком, носил воду, дрова и занимался прочей тяжелой мужской работой. Детей она сторонилась, чуть ли не с опаской, Вьеру открыто недолюбливала, учителям, которые приезжали к детям, зачастую тихо хамила, и лишь один Андриан вызывал на её лице лёгкий румянец. Незаметно ото всех она провожала его внимательным взглядом, аккуратно собирала, поглаживая корешки книг, которые он постоянно в беспорядке оставлял в библиотеке, или присаживалась на сохранившее тепло кресло, которое он покидал, чтобы дать служанке спокойно прибраться в кабинете.

Но если Малу Андриан почти не замечал, то Вьере, напротив, он дарил много внимания. Ему было приятно не только смотреть на прекрасное белокурое создание, но и беседовать с ней вечерами и даже просто находиться рядом. Она была красива, умна и, вместе с тем, закрыта от него, поэтому каждую крупицу знаний про ее прошлое, вкусы и предпочтения он добывал терпеливо и хранил в памяти трепетно, впоследствии соединяя обрывки знаний в попытке сложить из этой мозаики цельную картину.

Андриан был красив той самой мужской статью, что легка как перо и естественна как дневной свет. Его доброта, не признанная им самим, словно бастард, была тиха и незаметна, но вместе с тем сильна и упряма. Она освещала его изнутри и составляла саму основу стержня, столь необходимую и такую редкую в большинстве мужчин, которых видела Вьера.

Он говорил редко, слушал внимательно, почти не смеялся и шутил неуверенно, словно затравленный зверь. Но не тот, что нападает перед смертью с желанием прихватить на тот свет с собой обидчика, а скорее тот, что при первой улыбке врага возьмет с руки угощение, не задумываясь, что оно может быть отравой. Он был так мил в своей наивности, что Вьере приходилось порой подавлять в себе сильное желание потрепать его по макушке, словно мальчишку.

Что касается самих мальчишек, с ними Вьере все было гораздо логичнее и проще. Вианна главное было слушать и задавать соответствующие его воинственному духу вопросы, дабы демонстрировать заинтересованность и искренность. С Киром чуть сложнее: важно было его не трогать, но при этом постоянно окружать вниманием, словно пушистым коконом, чтобы малыш чувствовал себя рыбкой в своей стихии молчания. При соблюдении этих двух необходимостей, существовать вместе было легко.

С девочками, напротив, Вьере было сложнее сложного. Асса не подпускала к себе никого на расстояние вытянутой руки, словно цербер, бесящийся возле сокровища. Ну а само сокровище – Ли, в данном случае, вело себя настолько избалованно и по-женски легкомысленно, что Вьера не смогла совладать с собой и самоустранилась из процесса воспитания, доверив эту пытку Ассе. Теперь ей оставалось выполнять плоские формальности старшей над девочками и курировать процесс их обучения. Но поскольку Асса оказалась гиперответственным ребенком, и это тоже свелось к формальности. В итоге, довольными остались обе стороны.