Доминант

– А ты?

– Что я? Адекватная ли?

– Нет, а тебя как зовут?

– Наташа.

Я улыбнулся.

– Тебе всё идёт, а имя нет.

Она попыталась ударить меня в шутку сумкой по животу, но я подставил руки и рассмеялся. Довольно-таки фамильярный жест для первого свидания с её стороны. Умею я моментально расположить людей к простому и задушевному общению. Наверно потому, что сам выступаю с открытой душой. Я всегда готов ответить правду на любой, даже самый неожиданный вопрос. Наверно, люди это чувствуют и устремляются ко мне с раскрытыми объятиями. Я думаю, каждый человек наделён таким качеством с рождения, но теряет его, как только один раз солжёт или в разговоре с третьим лицом взболтнёт лишнего из интимной беседы с другим человеком.

– Не обижайся, у меня просто ассоциации с этим именем не очень, но думаю, сегодня я пойму, что не все Наташи – Наташи, - с комическим трагизмом произнёс я последнее слово, её имя, и она опять замахнулась сумочкой, но только чтоб пококетничать.

– Тогда, Наташа, сейчас я повезу тебя в кафе, из которого виден мой дом, то есть настолько близко от моего дома. Это для того, чтобы после кафе мы пошли или ко мне, только ничего не думай сразу, или я доставлю тебя к тебе домой в обход моего, как решим. В разговоре тебя ждёт сюрприз. Да сам разговор будет сюрпризом уже потому, что не каждый день такие беседы происходят между мужчиной и женщиной. – Я выдержал паузу и спросил, - не передумала ещё?

– Я ещё и думать-то как следует пока не начала. Можешь продолжать.

– Тебе ничего не угрожает, тебе нечего бояться. Я буду настолько откровенен и прямолинеен, что ты быстрей поверишь именно тому, что я тебе скажу, чем тому, что я таким образом хочу тебя вовлечь в какую-нибудь неприятность.

– Ладно, пошли в кафе.

– Поедим. Тогда поворачиваем назад, моя машина там.

– Что это за машина? – спросила она, когда я снимал с сигнализации свой джип, который был почти на две головы выше её.

– Додж.

– Зачем тебе такая большущая? Как ты с ней управляешься?

– Высоко сидишь, далеко глядишь. А вообще, она харизматичная, вот и всё.

– Никогда в машине так высоко ещё не сидела, даже не думала, что так высоко в таких сидится, - сказала она восхищённо, когда расположилась на переднем сидении.

– Да, это приятное ощущение. Ехать ещё приятней. Я, бывает, стресс в ней снимаю. Кто-нибудь чем-нибудь выступит неподходяще, пока от злополучного места добираюсь до следующего, обязательно с музыкой, уже забываю, что плохого недавно случилось, вот так.

Мы поехали по бульвару Зигфрида Анны Мейеровица в сторону Красной Двины, потом я свернул на улицу Кришьяна Вальдемара, потом Калпака, Пулквиежа Бриежа, и уже отсюда стал высматривать различные кафеюшки, чтобы из окна можно было увидеть мою высотку.

Наташа всё время разглядывала машину изнутри.

– Господи, как здесь всего много. Сколько всяких кнопочек! Ты все знаешь?

– Да не, на самом деле их здесь ни так много. Начинаешь тыкать и понимаешь, что здесь кнопок раз, два и обчёлся.

– Ну, не знаю. Очень красиво внутри.

– Потому что чисто, - пошутил я, вызвав в ней смех.

Я заметил кафе.

– Ты любишь вечером покушать сытно?

– Нет.

– Тогда давай в этом. Не против?

Наташа ответила, что не против, ещё до того, как у неё получилось выхватить взглядом не бросающуюся в глаза одинокую современную постройку, когда мы оставили за собой основную и ухоженную массу архитектурных творений 19-го века.

– Эй, вот там, на втором этаже, - сказал я, смотря за её взглядом, направленным вообще в другую сторону.

Она засмеялась.

– Да пойдёт, пойдёт, всё пойдёт, я уже увидела, что у тебя хороший вкус, - и тут, видимо, спохватилась и добавила, - и выбор некоторых вещей можно доверить тебе без оглядки.

Я внутренне рассмеялся – лучше бы она спохватилась и промолчала, иногда женщины не успевают за своими мыслями. Мне не понравилось вторая часть её реплики. Получается, что выбор не всех вещей можно мне доверить. Мне кажется, в этом проблема многих людей при устройстве сожительства с другими людьми. Все скорей остановятся на том, чтобы позволить партнёру быть инициатором половины или части от окружающего, чем думать о себе, как о готовом принять любые переживания, вносимые в его жизнь другим человеком. В этом смысле чета рабов могут оказаться свободней четы своих господ.

В кафе Наташа заказала салат и булочку с чаем, а я коньяк, мясное ассорти и фисташки.

– Наташа, есть два пути начала нашей беседы. Или ты мне рассказываешь о своей проблеме, и это связано, я так понимаю, с каким-то мужчиной, или проблемы нет, и тогда я могу начинать излагать своё дело. Учти, если проблема есть, мы не сможем двигаться дальше.

Наташа стала ковыряться вилкой в салате. Пару раз бросила на меня спокойный взгляд. Я ждал. Наконец она сказала:

– Да нет никакой проблемы, - и выдержав мой взгляд, поразив меня в очередной раз своими зелёными глазищами, спокойно отправила в рот первую порцию салата.

– Хорошо, - проговорил я после секундного раздумья (есть проблема), - тогда я начну. Я не знаю, сильно ли раздосадуюсь, если ты меня вдруг решишь перебить, не дав мне высказать мысль до конца, тем хуже, если уже в самом начале ты сразу и заранее отвергнешь всё, что тебе покажется, что я хочу тебе предложить. Ведь согласись, одно дело сделать вывод по намёкам, другое дело выслушать всё до конца.

Я сделал паузу, проверяя её послушание, готовность выслушать меня. Сделал глоток коньяка.

– Наташа. Я такой человек… У меня много дел, вернее одно большое дело. В силу некоторых причин, не узнав о назначении и реальной ценности семьи, я, не пожелав создание своей, в какой-то момент мог с лёгкостью разрушить чужую. Но у меня появился уже положительный опыт в этом вопросе, поэтому можно надеяться, что такого больше не случится. Вообще, если со мной осторожно обращаться, я даже могу в какой-то части оказаться полезным. В данный момент я испытываю дефицит человеческого внимания, - ещё глоток коньяка, - вернее, дефицит женского внимания, но я много чего себе позволить не могу и помимо этого. Наташа, я знаю, что построенное на лжи, даже доброе и разумное обречено в быстром времени на провал, но всякое, но на правде, может просуществовать века, поэтому я хочу быть с тобой предельно откровенен. Может, непривлекательно прямолинеен, может, неромантичен, но я скорей распластаю перед тобой свою душу, чем попытаюсь укрыть от тебя что-то, чтобы поиметь искомое – твоё распростёртое передо мной тело. Я хочу сделать тебя своим партнёром. В данный момент тут и там по нашей Риге проходит с десяток таких свиданий, как наше, тем более, что вечер четверга. Если хочешь максимально отдохнуть в выходные, отдыхать надо начинать уже с вечера четверга, - отвлёкся я на шутку.
– Поверь, мы с тобой сейчас являемся участниками одного из самых необычных из всех свиданий. В двух-трёх случаях, сегодня-завтра у таких как мы, свидевшихся, получится установить партнёрские отношения: у кого-то появятся намерения в отношении другого, где-то взрастёт надежда, кто-то заключит брачный контракт. Ай, разве я озвучил самое интересное? То, что я собираюсь тебе предложить, может тебе показаться странным, а оказаться губительным. Учти, есть вероятность, что в некоторой степени ты потеряешь стимул для ведения той жизни, которую ты вела до этого. Есть два вида надежды. Один вид гласит: когда же всё это закончится?
– второй: когда же наступит то-то? С моим вмешательством может возникнуть иллюзия, что появились основания для прекращения страданий по первому или второму виду. Хочешь задать вопрос?

– Пока нет, продолжай.

Я стал зубочисткой накалывать мясные кусочки и отправлять их себе в рот.

– За всё, что я не умею сделать сам, я плачу вдвойне тому, кто это делает за меня. Я не скуп на благодарность, если человек ради меня расходует самозабвенно свои силы. В этом смысле со мной можно иметь дело… Я некоторое время прибываю в состоянии поиска партнёра. Сексуального партнёра. Рабыни. Но только рабыни, которой приказывают отдавать приказы, рабыни, которой предстоит нацепить корону королевы, урей царицы, прикид госпожи…