Домой
Шрифт:
– Гуляешь, Володенька?
– Нину жду. А вы уходите?
– Да я к Вите вашему зайду.
– Можно я с вами?
Арсений Васильевич замялся:
– Ты со мной до дома дойди, а в квартиру не надо. Нечего тебе там делать, сынок.
Володя кивнул. Ему и хотелось увидеть Витю, но в то же время было страшно. Как это – без ног? И не видит?
Они прошли через двор на Рузовскую, повернули направо. Володя взялся за ручку корзины:
– Давайте помогу?
– Помоги.
– А что там?
– Да всего по мелочи. Ты расскажи мне, как в гимназии дела?
Про гимназию говорить не хотелось.
– Да так… по-прежнему.
– А
– Папа хотел, чтобы мы поехали в Германию – к его брату. Но война, не поедем, наверное. В Оллила. На дачу. А Нина?
– Ох, не знаю еще. Мы с ней в Ревель хотели, если магазин получится оставить.
– А у вас в Ревеле кто-нибудь есть?
– Друзья, приятели. Хотел их повидать, но не знаю, как выйдет. Ладно, сынок. Вот мы и пришли. Ты погуляешь или домой пойдешь?
– Вас подожду. Можно?
– Конечно. Близко к воде не подходи, а то навернешься еще.
Володя улыбнулся:
– Не буду.
Арсений Васильевич ушел в дом. Володя побродил вокруг, прошелся до Можайской.
Как там – у Вити? Володя вздохнул. Невозможно, страшно такое представить – тут весна, такой чудесный свежий воздух, хочется гулять, бродить, бегать!
Глаза защипало. Володя глубоко вздохнул, стараясь сдержать слезы.
Арсений Васильевич появился через полчаса – вышел, огляделся. Володя бросился к нему, хотел спросить, как там Витя, но не знал – как и какими словами. Арсений Васильевич нес корзину, Володя потянулся помочь.
– Не надо, малыш, она теперь пустая.
– Как Витя? – выдавил Володя.
Арсений Васильевич пожал плечами:
– Плохо, Володенька. Он же постарше тебя – ему четырнадцать, уже понимает, что это навсегда. Зачем он это натворил, господи? А родители? У него сестра еще маленькая, десять лет. Сейчас вбегает в комнату, кричит – я гулять пойду? А он дернулся так…
Володя поспешно отвернулся. Арсений Васильевич обнял его:
– Прости, мальчик мой! Ну не надо, давай мы с тобой вот лучше – хочешь – по Обводному пройдем? И по Можайской – давай?
В молчании они дошли до дома. Арсений Васильевич остановился:
– Володенька, я тебя попросить хочу. Ты Нине лишний раз про Витю не напоминай. И… знаешь… сам не думай. Маленькие вы.
– А вы будете заходить?
– Буду. Ну до свидания, сынок.
При Нине Володя Витю не вспоминал, и она ничего не говорила. Как-то раз они видели, как Арсений Васильевич вышел из лавки и направился в сторону Рузовской, но ничего друг другу не сказали.
По окончании учебного года Арсений Васильевич устроил детям праздник – сам договорился с Софьей Моисеевной и повез детей на острова. Там он сводил их в маленькое кафе, которым владел его знакомый, потом нанял лодку, и они долго катались на лодке по Невке, даже выехали в залив. Нина была в восторге:
– Володя, ты море любишь? Я больше всего. Папа, мы каждый день будем сюда приезжать?
– Не знаю про каждый день, Ниночка – мне же работать надо.
– Ну, тогда хоть по выходным.
– И мы же поедем – и в Гельсингфорс, и в Ревель! Там всюду море есть. Около Ревеля места красивые – там с тобой дачку снимем, поживем. Ну что, ребятки? Пора лодку отдавать и домой ехать? На извозчике поедем, чтобы побыстрее?
– Да ну, давай на трамвае, папа! – воспротивилась Нина, – кто сейчас на извозчике ездит? Вот бы на автомобиле!
– В другой раз, Ниночка. Отсюда мотор не достать… Ну,
пойдемте?Счастливые и усталые, они добрались до дома.
– Ладно, ребята, прощайтесь – а я пойду. До свидания, Володенька! Если не увидимся до твоего отъезда – хорошо тебе отдохнуть, погулять, сил набраться.
– Спасибо, Арсений Васильевич! И вам хороших путешествий.
– Спасибо, мальчик мой.
Смирнов ушел.
– Завтра буду собирать вещи – мы послезавтра в Гельсингфорс едем. На поезде! – сказала Нина.
– А мы на дачу послезавтра.
– Мне завтра некогда будет – не увидимся, наверное.
– Наверное.
Нина взяла Володю за руку:
– Хочешь, я тебе письмо напишу?
– Хочу!
– Какой у тебя там адрес будет?
– Финляндия, Оллила, дача Стремфорса.
– А ты мне сюда пиши – кто-то в магазине все равно будет и мне перешлет. Хорошо?
– Хорошо.
Володю точила какая-то неясная тревога. Они расстаются на три месяца. У Нины куча планов, путешествий, будут старые и новые знакомые. Да и у него – друзья на даче, двоюродные сестры, дети маминых подруг, которые будут приезжать в Оллила. Как они встретятся через три месяца?
Нина вдруг улыбнулась:
– Володя! А я знаю, о чем ты думаешь!
– О чем?
– Я знаю о чем. Я сама об этом думала. Но это ерунда все, подумаешь, три месяца – потом все расскажем друг другу. А если еще и писать будем! Так что не переживай.
– Откуда ты поняла?
– Не знаю, – удивилась Нина, – какая разница? Я побегу теперь. До встречи?
– До встречи!
Нина, здравствуй!
Как ты поживаешь и как Арсений Васильевич? Я живу хорошо. Наша дача совсем рядом с морем, и вода такая теплая! Дача стоит в сосновом лесу.
Вообще я неправду сказал, что я живу хорошо. Сначала было хорошо, а потом случилась такая история! Я тебе расскажу, только ты больше никому не говори, ладно?
Мне папа сразу, как на дачу приехали, подарил мячик – очень красивый, половина красная, половина синяя. Такого ни у кого нет. И вот мы с моим товарищем Колей сначала в лесу играли, а потом решили пойти на футбольное поле, которое за железной дорогой. Мне мама не разрешает ходить через железную дорогу, но я подумал, что она не узнает. Мы пришли, играли, а потом просто бегали и мячик потеряли. Пришли домой, я маме сказал, что мячик в лесу потерялся. Она не сердилась, сказала, бывает. Потом папа приехал, и тут идет Коля с отцом. Оказывается, одна девочка видела, как мы в этот мяч играли, а потом забыли. Она Колю знает немного, и они мячик ему принесли. А Коля сразу сказал, что мячик мой. Так и выяснилось, что мы за железную дорогу ходили.
Папа так рассердился! Еле дождался, когда Коля со своим отцом уйдут. Не буду дальше рассказывать. Я не думал никогда, что он так со мной может. Не хочу на него смотреть. Хоть бы он уехал куда-нибудь – навсегда!
Напиши мне письмо тоже.
Володя.
Володя, здравствуй!
Я очень рада, что ты написал мне письмо!
Володя, я так расстроилась – из-за этой истории с мячиком!