Домой
Шрифт:
– Вы играете? Давайте и я с вами.
Скоро выяснилось, что мальчиков зовут Федя и Алеша, им по четыре года, папа на войне, а старая бабушка живет за паровозом – в Малиновке. Нина взяла у печки несколько деревяшек, и они построили вокзал. Тетя Лида выпила квасу и прилегла.
Вернулся отец с Марфой. Он схватил кружку, налил квасу и залпом выпил:
– Ох, жара какая…
Марфа довольно улыбалась. Мальчики бросились к Арсению Васильевичу:
– А вы нам игрушки принесли?
– Игрушки нет, а вот возьмите-ка, –
Марфа поставила на стол большую миску:
– Окрошку будете?
– Будем! – обрадовалась Нина.
Тетя Лида села к столу. Отец умывался под краном. Марфа внимательно смотрела на тетю Лиду.
– Ты на петушков да на паровозик не гляди – сам он, я ничего не прошу, не требую, – сказала она медленно, – и греха нет, я считай вдовая… каким муж мой вернется, коли вернется? Письмо было – газом травленый. Так что не стыди ни меня, ни его.
Тетя Лида нахмурилась:
– Ты что это при детях разговоры ведешь?
– Ничего пока не понимают твои дети.
Отец примирительно улыбнулся:
– Давайте окрошку есть.
Тетя Лида неохотно взяла ложку. Нина доела и попросила еще:
– Тетя Марфа, так вкусно!
– Вкусно – ешь. А ты, отец сказывал, молоко любишь?
– Люблю.
– Ну так вот после окрошки и налью. Утром пирог еще пекла, хороший вышел.
После окрошки пили молоко, ели пирог с вареньем – кислый, сахару было не достать. Тетя Лида сидела притихшая.
– Трудно тебе одной? – спросила она Марфу.
– Трудно, – согласилась та, – трудно. Но сейчас всем непросто, Лида, выживем как-нибудь.
– Если тебе что перешить – давай.
– Спасибо, Лида. Вот пальто мое было да мужнин тулуп – детям сможешь переделать?
– Смогу, сейчас замеряю их.
– На вырост шей, мне не из чего больше.
– Сделаю.
– Не спеши шибко-то, зима неблизко.
Нина захотела снова купаться, Марфа взяла детей и пошла с ней. Федя и Алеша плескались на мелководье, Марфа с Ниной доплыли почти до железнодорожного моста.
– Какая у вас деревня красивая, – сказала Нина, – а как она называется?
– Яблоновка. Тут у нас по весне знаешь как яблони цветут!
– Можно я по весне приеду?
– Можно, конечно, приезжай. Давай обратно, вам ехать еще, а поезда-то сейчас редко ходят.
Марфа с детьми провожала до станции. В бутылку из-под чая она налила молока.
– Оставь, Марфа, – нахмурилась тетя Лида, – детям.
– У вас тоже ребенок.
Нина долго махала ей из окна, потом опустилась на скамейку.
– Хорошая какая, папа! – сказала она, – и мальчики хорошие.
Отец вытер платком лицо.
– Сердце-то не остановилось? – сердито спросила тетя Лида.
– Не сердись, Лида, – виновато попросил отец.
– Вы о чем? – удивилась Нина,
– О том, что по такой жаре гулять опасно, – сказала тетка.
Вечером, когда Нина уже была в кровати,
отец принес ей кружку молока, присел рядом:– Выпей, Ниночка, с медом.
– Как раньше! – обрадовалась она.
– Да… вкусно?
– Очень.
Она пила молоко, отец грустно смотрел на нее.
– Что ты? – удивилась Нина.
– Говорят – ты на маму не похожа…. Не похожа, нет, глаза мои, рот мой… а вот повернешься, улыбнешься… Знаешь, ведь сколько лет прошло… а легче не делается. Я все думаю – какое счастье, что ты есть.
Нина почувствовала, как к глазам подступают слезы. В комнату неслышно вошла тетя Лида.
– Ну что ты, – заговорила она, – и сам расстроился, и девочка вон плачет… Не надо, Арсюша, мальчик мой! Что уж…
Она подошла ближе, обняла брата:
– Ну, мой хороший…
Нина приподнялась на кровати и тоже обняла отца:
– Папа, так тебя люблю!
Отец кивнул и поднялся:
– Простите, девочки.
– Ты уж ночуй, Арсений, – попросила тетя Лида.
– Ночую.
Утром, когда Нина поднялась, отца уже не было. Тетя Лида строчила на машинке.
– Как папа? – спросила Нина.
– Хорошо, Ниночка, не переживай.
– Тетя Лида, может, мне домой надо?
– Что такое?
– Как там папа без меня?
– Да неплохо, – сердито сказала тетя Лида, – неплохо. А ты со мной останься, девочка – мне так с тобой хорошо!
Нина подумала и согласилась.
Родители Володи сняли маленькую дачку в районе Ивановской, на берегу Невы, но переезжать туда не спешили. Отец наконец-то нашел службу, что-то проектировал, строил, но денег все равно не хватало, он был хмурым, раздражительным. Помимо бедности его беспокоило образование детей – что-то будет с гимназиями на следующий год, где и как они будут учиться?
Софья Моисеевна успокаивала его:
– Все наладится, Яков. Что ты переживаешь? Сейчас главное – как-то выжить…
– Кем они вырастут? Недоучки. Ладно Эля, она, я вижу, повторяет, читает. Анюта маленькая, и ты ее учишь. А этот? Я сам буду с ним заниматься.
Володя пропустил его слова мимо ушей, но следующим вечером отец пришел к нему в комнату:
– Доставай учебники.
– Какие? – удивился Володя.
– Какие? – взорвался отец, – какие? Ты уже не помнишь, что у тебя есть учебники?
Володя снял с полки книжки:
– Ну вот…
– Ну вот. Так. Что вы прошли по русскому письменному?
– Вот досюда… кажется.
– Будешь заниматься дальше. Смотри – я отмечаю тебе десять упражнений, чтобы к завтрашнему дню все было сделано.
– Папа, ведь лето! – заикнулся Володя и тут же об этом пожалел.
– Лето? – бушевал инженер, – лето? У тебя круглый год лето! Чем ты был занят весь год? Ты открыл хоть одну книгу? Отвечай, бездельник!
– Открыл, – отбивался Володя, – я много читал!