Дон Кихот (с иллюстрациями) (перевод Энгельгардта)

– Ах, сеньор, – сказал дон Антонио, – да простит вас бог за то, что вы лишаете весь мир самого забавного безумца, стремясь вернуть нашему рыцарю рассудок. Неужели, сеньор, вам не ясно, что польза, которую принесет исцеление Дон Кихота, не сравнится с удовольствием, порождаемым его безумием? Впрочем, я уверен, что никакая сила не сможет вернуть рассудка человеку, столь глубоко пораженному безумием; боюсь погрешить против человеколюбия, но я бы очень желал, чтобы Дон Кихот никогда не исцелялся, потому что с возвращением к нему разума мы лишимся не только его чудачества, но и острот его оруженосца Санчо Пансы, которые могут развеселить самого мрачного меланхолика. Однако вы можете быть спокойны, я буду молчать и ничего не скажу Дон Кихоту, так как желаю воочию убедиться в том, что все ваши старания ни к чему не приведут.

На это бакалавр ответил, что он придерживается иного мнения и рассчитывает на счастливый исход своей затеи. Затем он простился с доном Антонио, велел нагрузить свои доспехи на мула и на том самом коне, на котором бился с Дон Кихотом, уехал к себе домой. В пути с ним не случилось ничего, заслуживающего быть упомянутым в этой правдивой истории.

Шесть дней пролежал Дон Кихот в постели, печальный, унылый, мрачный и расстроенный, без конца вспоминая подробности своего злосчастного поражения. Пытаясь утешить его, Санчо ему говорил:

– Господин мой, поднимите голову и постарайтесь развеселиться. Благодарите небо за то, что, упав на землю, вы не поломали себе ребер; помните, ваша милость: где найдешь, там и потеряешь, и не всегда на крючке висит окорок. Покажите фигу доктору (потому что ваша болезнь в нем не нуждается), и вернемтесь домой, бросив поиски приключений по неизвестным землям и городам. Конечно, вашу милость здесь порядком потрепали. Однако, здраво рассуждая, я больше всего потерял на этом деле. Ведь, побывав губернатором и утратив вкус к управлению, я не потерял охоты сделаться графом. Но, увы, этого никогда не будет, ибо ваша милость, бросив рыцарские странствия, уже не станет королем. Теперь всем моим надеждам суждено развеяться дымом.

– Молчи, Санчо, ты знаешь, что моя ссылка и заточение продлятся только год. После этого я снова вернусь к моему благородному занятию и тогда уж добуду себе королевство, а тебе графство.

– Да услышит вас бог, – сказал Санчо. – И то правда: не стоит придавать большого значения этим стычкам и потасовкам. Сегодня ты, а завтра я; сегодня вас побили, а завтра вы побьете, если только не раскиснете так, что не соберетесь с духом для новых трудов.

Так Санчо утешал своего господина.

Медленно поправлялся наш рыцарь от жестоких ушибов, полученных им на злополучном поединке. Дни шли за днями, а он все еще не был в силах сесть на лошадь. Время тянулось для него скучно и уныло, ибо после своего поражения он избегал общества и мрачно сидел у себя в комнате. Но наконец он окреп настолько, что мог выдержать путешествие домой. Поблагодарив дона Антонио, наш рыцарь поспешил оставить Барселону; сам он уехал без оружия, в дорожном платье; доспехи его были взвалены на осла, а бедному Санчо пришлось идти пешком.

Глава 56 о том, что случилось с Дон Кихотом и Санчо Пансой по дороге в их деревню

Покидая Барселону, Дон Кихот обернулся, чтобы посмотреть на то место, где его сбросили с коня, и воскликнул:

– Здесь была моя Троя [115] . Не трусость, а злая судьба похитила здесь у меня приобретенную ранее славу. Здесь Фортуна показала мне все свое непостоянство, здесь затмился блеск моих подвигов; короче говоря, здесь затмилась моя звезда, чтобы никогда более не воссиять.

115

Здесь была моя Троя – изречение, сложившееся под влиянием преданий о разрушении Трои греками и означавшее: здесь я потерпел решительное поражение.

Услышав это, Санчо сказал:

– Человеку мужественному, сеньор мой, подобает столь же терпеливо переносить бедствия, как и радоваться счастью. Сужу об этом по себе: когда я был губернатором, я чувствовал себя веселым, да и теперь, став пешим оруженосцем, не слишком печалюсь. Слышал я, что особа, называемая Фортуной, баба безрассудная и взбалмошная, да притом еще слепая, так что сама не видит, что делает, и не знает, кого она унижает и кого возвышает.

– Ты большой философ, Санчо, – ответил Дон Кихот, – и рассуждаешь очень здраво. Не знаю, кто тебя научил этому. Скажу тебе только, что не Фортуна, то есть слепой случай, царит в мире, нет, все – и доброе и злое – совершается по особому предопределению неба. Недаром существует поговорка: каждый из нас кузнец своего счастья. Я тоже был кузнецом своего счастья; но при этом я не выказал должного благоразумия, и чрезмерная самонадеянность довела меня до беды. Я должен был сообразить, что мой тощий Росинант не устоит против могучего коня рыцаря Белой Луны. Но я дерзнул принять бой; конечно, я сделал все, что мог, и все же был выбит из седла; но, хотя я утратил честь, я не утратил и никогда не утрачу верности данному мною слову. Когда я был смелым и доблестным странствующим рыцарем, моя рука и мои подвиги явно показывали, каковы мои дела, а теперь, когда я снова стал простым идальго, я покажу, что значит мое слово, выполнив взятое на себя обязательство. Итак, вперед, друг мой Санчо. Поспешим скорее домой!

– Сеньор, – сказал Санчо, – не очень-то поспешишь, когда шагаешь пешком. Давайте отряхнем с себя прах рыцарства и повесим эти доспехи на какое-нибудь дерево. Когда я сяду на спину моего серого и отделю ноги от земли, мы сможем совершать такие переходы, какие ваша милость пожелает и прикажет; но ждать, чтобы я, плетясь пешком, не отставал от вас, – значит требовать от меня невозможного.

– Ты прав, Санчо, – сказал Дон Кихот, – повесим мои доспехи на дерево в виде трофея, а под ними вырежем на коре такую же надпись, какая была начертана под доспехами Роланда:

…Коснуться их достоин Лишь доблестью Роланду равный воин.

– Вот золотые слова, – промолвил Санчо. – Если бы Росинант не был нам нужен для путешествия, я бы предложил вместе с доспехами повесить и его.

– Нет, я не хочу отрекаться ни от него, ни от моих доспехов! – воскликнул Дон Кихот. – Пусть никто не посмеет сказать, что я плохо плачу за верную службу.

– Это вы правильно заметили, ваша милость, – сказал Санчо. – Умные люди говорят, что не следует казнить седло за вину осла; а так как во всем случившемся виновата ваша милость, то и наказывайте самого себя, а не вымещайте своего гнева ни на этих избитых и окровавленных доспехах, ни на кротком Росинанте, ни на моих бедных ногах, требуя, чтобы они шагали быстрее, чем они могут.