Донор 2

Мелодии звучали в моей голове, и незримое присутствие Джуда сопровождало меня на следующий день всю дорогу, пока мы спускались с гор.

– С тобой все в порядке?
– спросил Дима.
– Может, забрать у тебя что-то из рюкзака?
– Он бросил осуждающий взгляд на собирающую по дороге цветы Нину.

– Нет, все нормально, - отозвалась я, продолжая слушать волынки в своей голове.

– Ты какая-то тихая, с тех пор как мы вернулись.

– Да?
– я посмотрела на него, и впервые мне его глаза показались слишком обычными.
– Наверное, - загадочно улыбнулась я, почти как Джуд.

– Но я вижу, ты в прекрасном настроении, - улыбнулся в ответ Дима.
– Выспалась?

– О, да, - ответила я, мечтая о том, чтобы еще хотя бы раз проснуться подобным образом, в окружении света, животных и Джуда с девушками.

– Как у вас дела?
– с трудом произнесла я в объятиях бабушки, которая явно решила меня задушить. Даже Тарас Григорьич, обычно рассудительный и молчаливый кот, что-то несвязно орал.

– Да у нас все по-старому, - произнесла бабуля, наконец, отпуская меня и разглядывая.
– Ты никак еще больше похудела?

– Да перестань, ба, - успокоила я ее, - мы там жировали по заведениям.

– Знаю я, как вы там жировали с вашими-то деньгами.

– Ну, Дима не нищий, - возразила я.

– Но не может же он вас двоих содержать, - возмутилась бабуля.

– Да все нормально, ба, - отмахнулась я.

– Ой ли, - покачала головой бабуля, но тут же расцвела в улыбке, снова рассматривая меня с ног до головы, будто я была чем-то новым.

– Как съездили?

– Замечательно, - усмехнулась я, - куда лучше, чем сидеть на работе. Так что я им даже благодарна за такой подарок. А как вы тут на хозяйстве? Все в порядке, ничего не прохудилось? О веранде помню, - сказала я, перехватив тревожный взгляд бабули.

– Не в веранде дело, - вздохнула она, - ты же знаешь, я на чердак не ходок.
– И тут внутри меня все похолодело. Неужели Андрей приходил? Что случилось?

– В одну из ночей, уж не знаю, ветер или что. И ты ставни не закрыла, - погрозила мне пальцем бабуля, - но так окно наверху хлопало. А что я, старая, даже подняться туда не могу. Да и ночью беспокоить Зинаиду не хотела. А днем все затихло, так я уже и не стала. Думаю, ты приедешь, сама разберешься. Так что, может, там и побилось что, грохоту было много.

Стараясь не пугать бабулю, я сумела выдержать еще какое-то время расспросов и только потом отправиться с замирающим сердцем наверх. Вся моя комната выглядела так, словно по ней прошелся ураган. О нет, это был не ветер, это был он, вне всяких сомнений. Даже матрас на моей кровати оказался разодранным. Натягивая на него дрожащими пальцами одеяло, я прикидывала в уме, сколько мне понадобится ткани, чтобы незаметно залатать его. Все вещи были перевернуты, книги валялись по всему полу, одежда была свалена в углу возле шкафа, письмо с подоконника исчезло. Андрей приходил, но что вызвало всю эту бурю, я не могла понять. Мой отъезд? Один лишь факт моего отъезда? То, что я его не предупредила? Но ведь он сам исчез и не дал мне шанса. Собирая вещи и раскладывая их по местам, я начала злиться. Какое право он имел устраивать здесь погром? Разве у меня были перед ним какие-то обязательства? Или он бесился из-за того, что его десерт неожиданно уехал? Мне не хотелось так думать, но злость сама предлагала разнообразные варианты. Все было так хорошо, путешествие получилось замечательным и важным, я вернулась в превосходном настроении - и что делает он? Все портит, как всегда.

К вечеру моя комната выглядела практически по-человечески. И после того, как я наелась на кухне до отвала домашней еды и выдержала град вопросов от бабушки, почесала за ушами и под шеей урчащего Григорьича, я, наконец, поднялась к себе наверх. На душе стало снова неспокойно, как только я переступила порог своей комнаты. То ли память о недавнем разгроме, то ли ощущение незащищенности заставляли меня заметно нервничать.

– Боишься?
– его голос был напряженным и злым.

Я резко повернулась и увидела его в кресле в углу комнаты. Он, очевидно, уже ждал меня здесь какое-то время.

Я так соскучилась по нему, что злость почти прошла, как только я его увидела. Мне хотелось прижаться к затянутым в брюки ногам и целовать его лицо, зарывшись руками в темные волосы.

– И правильно делаешь, что боишься, - тем временем продолжал он.
– Отпуск, значит, да?

– Да, - ответила я, а сердце в груди отбивало бешеный ритм. Он нравился мне даже злым.

– И с кем?

Я уже открыла рот, чтобы ответить, как он практически взорвался и вскочил из кресла.

– Не утруждай себя, я знаю, с кем. С моим сказочным братцем, я чувствовал его в доме, когда ты уехала и чувствую теперь.

– С ним и с Ниной, - мой голос дрожал и не очень мне подчинялся из-за напряженности обстановки.
– Он занес мой чемодан в дом.

– Большой, наверное, чемодан?
– он будто не слышал о Нине и весь кипел от гнева. Андрей со злостью пнул лежавший возле кровати маленький мамин чемоданчик.

– Прекрати, - я набралась смелости и сделала шаг в его сторону. Он не имел никакого права устраивать мне сцены и портить мои вещи. Меня снова накрыло волной злости.

– И давно ты с ним?
– Он вовсе не слышал меня.
– Каково это: трахаться с близнецами?

– Я не сплю с ним, - заорала я, готовая самостоятельно запустить в него чемоданом.
– Он - парень Нины, или ты оглох?

– Нет, похоже, я ослеп, но теперь зрение ко мне вернулось, - он грубо схватил меня за руку и толкнул на матрас. Я неловко завалилась на кровать и тут же попыталась приподняться на руках, но он не дал мне этой возможности, придавив сверху своим весом и вытягивая мои руки над головой.
– Шлюха, - одним резким движением он стащил мои брюки до коленей, а следующим рывком сорвал трусы.

Я задохнулась, когда он грубо и резко вошел в меня почти до предела. Сначала мне было больно и обидно, и я пыталась дышать и одновременно сглатывать накатывавшие слезы, но потом, с каждым новым его движением, становилось все приятнее и приятнее. Я стала достаточно влажной, и теперь он двигался во мне все также неистово, но не причиняя ни малейшей боли, наоборот, стремительно продвигая к точке невозвращения. И с очередным его сильным толчком я задрожала под ним от удовольствия, и теперь мое лицо омывали слезы радости.

– Андрюша, - простонала я, обмякнув в его руках и продолжая время от времени содрогаться от догонявших меня мелких оргазмов.

– Некоторые женщины рождаются развратными, - с отвращением произнес он, отпуская меня, но в его голосе больше не было ярости, только усталость.

– Я не сплю с твоим братом, - произнесла я, поворачиваясь к нему лицом на кровати и не пряча свою наготу с растекшимися по ней следами нашей любви.

– Поэтому сбежала от меня с ним?
– его холодное презрение ранило душу. Но его взгляд заставлял меня хотеть его снова. Даже не нежности, а новой волны его неистовства, заставившего меня кончить в считанные минуты.