Допрос

Откинулась заслонка глазка, кто-то заглянул в камеру. Потом послышались звуки отпираемых засовов.

– Абиев, на допрос, - объявил надзиратель с порога.

Сейфи заканчивал печатать на машинке, когда привели Мухтара Абиева.

– Садитесь, - отстучав последнюю фразу, сказал Сейфи.- Ну что, скоро расстаемся?

– Вам лучше знать.

– Ознакомитесь с материалами следствия?
– спросил Сейфи, вытаскивая из машинки последний лист.

– Я уже читал...

– На этот раз все отпечатано на машинке... Согласны с предъявляемыми обвинениями?

– А какое это имеет значение?

– Огромное.

– Если я скажу: не согласен, что от этого изменится?
– усмехнулся Мухтар.

– Многое. Только надо будет объяснять, почему именно вы возражаете.

– В таком случае, я не возражаю.
– Тон у Мухтара был по-прежнему безразличным.

– Вы, надеюсь, понимаете, что это, может быть, последняя наша встреча, после которой дело пойдет в суд?

– Да, понимаю.

– Если оно пойдет в суд в таком виде, вам грозит, по меньшей мере, пятнадцать лет тюремного заключения. Это вы тоже понимаете?

– Понимаю.

– И что у вас сейчас последняя возможность что-то добавить к показаниям или изменить их - это вы тоже понимаете?

– Понимаю,

– И у вас нет желания это сделать?

– Мне нечего добавить к тому, что я уже рассказал.

– Ну ладно, нечего так нечего...
– Сейфи встал, прошелся по кабинету. Честно говоря, я надеялся, что хотя бы сегодня, в последний день следствия, у вас все же возникнет желание признаться в том, что вы так упорно утаивали на протяжении всего расследования.

– Я ничего не утаил.

– Нет, кое-что вы скрыли. Скрыли факты, очень важные с точки зрения восстановления истины. Я не говорил об этом раньше, потому что они требовали дополнительной проверки.
– Сейфи подошел к Мухтару, они встретились взглядами.
– Ну что, начнем?

– Как хотите...
– Мухтар пожал плечами. Сейфи вернулся к своему месту за столом и включил магнитофон.

– Итак, вы, судя по материалам следствия, - миллионер. Где же вы храните деньги?

– Я их потратил.

Сейфи вытащил из ящика стола лист бумаги с арифметическими расчетами.

– Все в один голос, и в том числе ваша жена, утверждают, что вы вели достаточно скромный образ жизни. Но даже если бы вы швыряли деньги направо и налево и расходовали в месяц, ну, скажем... пять тысяч рублей, все равно за четыре года и пять

месяцев это составило бы лишь тысяч двести пятьдесят. Значит, что-то около миллиона должно остаться. А раз так, то вы где-то прячете этот миллион? .

– У меня нет денег, - упорно сказал Мухтар.
– Все, что у меня было, я потратил.

– Вы покупали дачи, квартиры?

– Нет.

– Драгоценности? Золото?

– Нет.

Сейфи опять взглянул на лист с расчетами.

– За четыре года вы приобрели польскую стенку за тысячу восемьсот рублей, спальный гарнитур за тысячу, автомобиль "Жигули", сделали ремонт в квартире, купили японский стереофонический комбайн и два ковра. В общей сложности это составляет что-то около одиннадцати тысяч. Одиннадцать тысяч за четыре годи. Куда же вы дели остальные деньги? Подарили кому-нибудь? Вы можете назвать хоть одного человека, которому отдали безвозмездно какую-нибудь значительную сумму или сделал ценный подарок?

– Нет.

– У вас были внебрачные связи?

– Какое это имеет отношение к делу?

– Ну, если я спрашиваю, видимо, имеет.

– У каждого нормального мужчины это бывает.

– Вы тратили на женщин много денег?

– Да какие деньги?
– усмехнулся Мухтар.
– Случайно, один раз это было, и тут же разошлись...

– Вот вы в своих показаниях писали, что летом шестьдесят девятого года встречались в Риге в гостинице "Рига" с неким Олегом Лебединским.

– Но он ведь не женщина.

– Да, - согласился Сейфи, - но Лебединский в своих показаниях, подтверждаемых вами, признал, что, когда вы пришли к нему примерно в девять часов вечера шестнадцатого июля шестьдесят девятого года - в номер "люкс", там у него сидели две девушки. Правильно? Потом вы прошли с ним в соседнюю комнату и передали ему сорок тысяч рублей за разного рода услуги. В частности, за то, что три импортные установки по выпуску синтетического волокна были отправлены в Баку, в адрес вашего министерства, и попали в Забратский цех. Вы и сейчас подтверждаете, что все было именно так?

– Да, мы прошли с ним в другую комнату, я отдал ему деньги и ушел.

– Именно это написано в ваших показаниях. Но, как выяснилось, дело было несколько иначе.

Зазвонил телефон. Сейфи снял трубку. Это была Гюля.

– Я освобожусь раньше... Может, встретимся в пять? Сейфи машинально посмотрел на часы - было пятнадцать минут одиннадцатого.

– Нет, я не успею, - сказал он в трубку.

– А что у тебя?

– Все то же...

– Боже, неужели один раз нельзя уйти с работы на час раньше?

– Не получится.

– Ну ладно, значит, в шесть?

– Да,

– Пока!

Они поднимались этаж за этажом - впереди Гюля, за ней девочки, замыкали шествие Сейфи с малышом. Двери повсюду были заперты.

– Может, в соседнем блохе открыты?
– переводя дыхание, предположила Гюля, когда они добрались до последнего, шестого этажа.

– Не думаю.
– Сейфи отряхнул брюки малыша, испачканные известкой.

– Надо посмотреть. Не может быть, чтобы все были заперты.- Гюля толкнула дверь соседней квартиры, но и она не поддалась.
– А что там, выше?

– Крыша...

Гюля поднялась па один пролет.

– Идите сюда, здесь люк,

Сейфи повел детей наверх...

Одновременно с ними на крыше показался человек в темно-коричневом костюме, многолетняя пыль въелась в ткань на плечах и спине. Видимо, это был прораб.

– Что здесь творится?
– спросил он, удивленно рассматривая Сейфи и его семейство.
– Что вы тут делаете?

– Покажи, - негромко сказала Гюля мужу.

– Мы хотим посмотреть трехкомнатную квартиру, - объяснил Сейфи.