Допрос

– Я не знал никакой Руты. И никого не провожал домой. Я отдал деньги Лебединскому и сразу ушел.

Зазвонил телефон. Сейфи бросил на него взгляд, но трубку не снял.

– Рута Балодис была несовершеннолетней. Экспертиза установила, что она находилась в состоянии сильного опьянения и буквально за несколько минут до смерти имела половую близость с мужчиной. Подруга Руты, к сожалению, не помнит в лицо мужчину из Баку, с которым Рута ушла из номера, поэтому мы не устроили вам очной ставки. Лебединский сейчас, задним числом, "вспомнил" наконец, что Рута ушла с вами, но уверяет, что о смерти Руты я вашем пребывании в ее квартире не знал и не знает.

– Я еще раз повторяю, я не был дома у этой Руты и ничего про ее самоубийство или убийство не знаю. Я отдал деньги Лебединскому и сразу ушел.

– Вы уверены в этом?

– Абсолютно.

– И будете утверждать это до конца?

– Да.

– У вас нет другого выхода. Но даже если вы ничего не признаете, будете все отрицать, показаний второй девушки, Лебединского, а также ваших собственных вполне достаточно, чтобы прийти к выводу, что именно вы были виновником растления и гибели шестнадцатилетней Руты Балодис...

– А при чем тут мои показания?

– Вы же не отрицаете, что были у Лебединского в этот вечер?
– спросил Сейфи.

– Нет.

– А Лебединский показывает, что вы, оставив деньги, ушли вместе с покойной Балодис, и, в довершение всего, подруга Руты утверждает, что Рута ушла с каким-то бакинцем и некоторое время пробыла с ним, в соседней комнате. Так что все сходится.

– Не был я ни с кем в соседней комнате и не знаю никакой Руты.

Сейфи вернулся к столу, сел.

– В сложившейся ситуации, сколько бы вы ни твердили одно и то же, - факты против вас...
– сказал он сочувственно. Мухтар молчал, пауза длилась довольно долго.

– Возможен, конечно, и другой ход рассуждений, - снова заговорил Сейфи, но его, к сожалению, начисто разбивают ваши собственные показания. Подруга Руты не уверена в том, что в тот роковой вечер вы пришли к Лебединскому один. Хоть она тогда довольно крепко выпила и помнит все смутно, ей кажется, что в номер к Лебединскому пришел не один, а два бакинца. Первый вскоре ушел, а второй остался с Рутой. Можно предположить, что тем человеком, который ушел сразу, были вы, Но вы ведь настаиваете, что приходили к Лебединскому один?

– Да.

– А если это так, то вы и только вы виноваты в гибели Руты Балодис. Сейфи сделал паузу.
– Ну, был с вами кто-то в тот вечер у Лебединского?

– Нет.

– Выходит, подруга Руты ошиблась, - подчеркнуто бесстрастно сказал Сейфи.
– В таком случае, - он полистал дело,- у меня еще один вопрос... Вы признали, что двадцатого мая этого года, через три дня после того, как в вашем цехе началась ревизия, вы ночью проникли в помещение цеха, разобрали пол в бухгалтерии и извлекли из тайника записи с денежными расчетами. Там, в частности, были указаны суммы, уплаченные в виде взяток разлого рода должностным лицам. Сторож Касумов утверждает, что в темноте не разглядел лица мужчины, проникшего в цех, поскольку заметил его, когда тот уже покинул помещение и направился к воротам. Когда Касумов поднял тревогу, неизвестный сел в машину, ждавшую его на улице, и скрылся. Работники милиции установили, что и ворота, и запломбированная дверь цеха были открыты ключами, которые могли быть либо у вас, либо у главного бухгалтера. Поскольку главбух женщина, а сторож утверждает, что неизвестный, проникший в цех, - мужчина, то можно согласиться с вашими показаниями.
– Сейфи внимательно посмотрел на Мухтара.
– Вы не отказываетесь от своих показаний?

– Нет.

– Значит, это вы влезли в цех двадцатого мая?

– Да.

– А вот тут передо мной лежат показания одиннадцати человек, и среди них нескольких ваших друзей. Они единодушно утверждают, что весь вечер двадцатого мая вы провели вместе с женой на дне рождения Имановой, школьной подруги вашей жены. И никуда не отлучались до трех часов ночи. Как вы можете это объяснить?
– спросил Сейфи. Мухтар молчал, глядя в сторону.

– Если вы находились на дне рождения, значит, не вы, а кто-то другой проник в цех и извлек из тайника записи с расчетами.

– Я же сказал, это был я. Сколько можно повторять одно и то же? раздраженно спросил Мухтар.

– А кто был на дне рождения?

Мухтар ничего не ответил. Еще раз зазвонил телефон.

– Совсем запутались... Значит, в номер к Лебединскому вы приходили один? Или кто-то еще был с вами?

– Я был один.

– И цех вы организовали один?

– Да.

– И один наладили целую подпольную сеть по реализации левой продукции?

– Да.

– И одному вам доставались все доходы?

– Да.

– Вы понимаете, что губите себя такими утверждениями?

– Слушай, какой смысл начинать сначала, я же все равно ничего не скажу! грубо ответил Мухтар.

– До того, как обнаружилась история с самоубийством... или убийством Руты Балодис, у вас были какие-то надежды на будущее. На то, что может быть, через много лет вам удастся вернуться домой...

– Я не скажу ничего, что бы вы тут ни доказывали, - 'не сразу, но категорически сказал Мухтар.
– Делайте что хотите... Я от своих слов все равно не откажусь...

– Чтобы спасти двух негодяев, для которых вы были подставной фигурой? Не слишком ли дорогая цена? Вашими руками эти люди нажили громадные деньги, подбрасывая вам жалкие крохи, и вы хотите заплатить за это жизнью. Мы знаем, сколько вам платили за то, что вы числились начальником цеха.

– А знаете, зачем у меня спрашиваете?

– Мало знать, надо еще и доказать. А доказать можно только с вашей помощью. Вы были материально ответственным лицом, на всех документах стоят ваши подписи. Значит, юридически за все отвечаете вы.

– О чем тогда разговор?

– А все о том же - пытаемся установить истину и спасти вас.

– Ничего не получится.

– Все от вас зависит.

– Значит, не спасете.

– А я надеюсь, что вы вес же скажете правду.

– А зачем тебе правда?
– опять перешел на "ты" Мухтар.
– Чего мудрить? Все равно кого-то посадить надо, сажай, кого легче.

– Это уж не вам решать, - Сейфи посмотрел на часы.
– Ладно, отложим разговор до следующего раза...

– Отложим так отложим.
– Мухтар встал.
– Только о чем говорить? Все, что надо, вы и без меня знаете. А я ничего нового не скажу.

– Посмотрим.
– Сейфи нажал на кнопку, вошел милиционер.
– Проводите, пожалуйста...

Написав рапорт о продлении срока следствия, Сейфи поднялся на третий этаж к Эльшаду.

– Ты что трубку не берешь?
– спросил Эльшад.

– Это ты звонил?
– Сейфи положил рапорт на стол.

– Что это такое? Рапорт? Я же тебе объяснил - положенный срок истек. К восьмому все надо закончить.

– Ко мне дело поступило два месяца назад, поэтому прошу продлить срок.

– Садись... Ты же знаешь, продлить срок может только Генеральный прокурор СССР.