Дорога китов

– А шел бы ты...

Он попытался сплюнуть, но только замарал слизью собственный подбородок.

– Старкад, - сказал я, вдруг вспомнив имя, которое выкрикнул один из них; тот - вспомнил я, и меня затошнило, - который больше никогда ничего не выкрикнет, потому что в глотку ему вошло раскаленное добела железо.

Эйнар резко вздернул голову, точно гончая на запах. Он глянул на меня, потом на человека у своих ног, вытащил длинный сакс из-под плаща и еще сильнее откинул голову незнакомца назад.

– Пора идти, Эйнар, - заметил Колченог, глядя на гавань, где крики и огни раскалывали тьму.

– Старкад сын Рагнара?
– спросил Эйнар, не обратив внимания на Колченога.

Лезвие приблизилось к носу, человек понял, что его ждет, зажмурился, проглотил сопли и кровь, а потом кивнул. Эйнар сделал ножом быстрое короткое движение, выругался и отбросил человека, так что тот растянулся, задыхаясь и корчась, как выпоротая собака - кровь хлестала из его расщепленного носа. Кетиль Ворона походя со злобой пнул его.

Шли быстро, сомкнутым строем - настолько, насколько позволяла ширина деревянных настилов. Кетиль Ворона прикрывал тыл, то и дело оборачиваясь, как огромный загнанный лось. Нагнали Валкнута и Скапти со стонущим в полубеспамятстве Ульфом.

В виду городских ворот все замешкались, засуетились, выбрасывая дубинки, пряча ножи поглубже за пазухи, а Ульф-Агара закутали в тяжелый плащ Скапти, чтобы скрыть, в каком он виде. Хмельной ватагой мы вывалились из ворот, мимо двух скучающих, захолодавших и завидующих нам стражников, и двинулись дальше, к гостевому дому.

В доме было только Обетное Братство - всем женщинам велели уйти, - и все были вооружены. Иллуги усадил Ульф-Агара перед огнем и, сняв плащ Скапти, склонился над ним. Скапти же, взяв свой плащ, с отвращением разглядывал зловещие пятна, потом свернул его и пошел укладывать в сундук.

Эйнар поставил у дверей стражей в кольчугах, потом сел у огня - локоть на колено - и огладил усы. Обетное Братство тихо переговаривалось, обмениваясь рассказами о битве; то и дело раздавался резкий лающий смех.

Тут кто-то сильно застучал в дверь, и все затихли, полуприсев на корточки в красном сумраке, точно стая диких собак. Сверкнула сталь. Стук повторился, прозвучал чей-то голос.

– Это Нос Мешком, - сказал один из стражей в кольчуге.

Эйнар жестом велел открыть дверь, и Гейр ввалился внутрь.

– Чтоб вам! Чего так долго? Тор наслал бурю, а вы меня не пускаете...
– Он смолк, увидев освещенные красным лица вооруженных людей, понял, что что-то случилось.

Эйнар не объяснил, просто подозвал его.

– Ты проследил за маленьким монахом?

– Проследил, - отвечал Нос Мешком, оглядываясь в поисках эля.

Стейнтор, голый до пояса и стянутый рваными повязками, протянул баклагу, а Нос Мешком ухмыльнулся и отхлебнул. Эйнар терпеливо ждал.

– Он пошел в Торговую гавань, в один бревенчатый дом. Нет, не дом... а вроде как христианский храм. Отстроен наполовину. И кое с кем там встретился.
– Гейр замолчал, ухмыляясь и отхлебнул снова, но тут заметил, как угрожающе сверкнули глаза Эйнара.
– С Вигфусом. Со старым хреном самолично.

Вигфус. Вигфус. Это имя шепотом распространилось по дому, пока кто-то - думаю, Хринг, - не задал тот вопрос, который хотел задать я.

– Кто такой, так-разэтак, этот Вигфус?

Эйнар не обратил на вопрос внимания.

– У него есть корабль?

– Крепкий, большой кнорр в Торговой гавани. И, может, два или три десятка человек - все добрые бойцы, только что с войн Синезубого, хотя и с проигравшей стороны.

Эйнар огладил усы, потом взглянул на Иллуги.

– Иллуги Годи, Скапти и Кетиль Ворона - надо поговорить.

– Нам лучше убираться из этого дома, - проворчал кто-то сзади.
– Мы здесь в ловушке.

– Как ты думаешь, что будет?
– бросил Эйнар в ответ.

– Придет человек Синезубого, этот Старкад. Если мы не выйдем из дома, он подожжет нас, пока мы внутри, - ответил тот, кого звали Квасиром по прозвищу Плевок.

Эйнар рассмеялся, хотя ничего веселого в словах Квасира не было.

– Последнее, что я слышал о Синезубом, это то, что он стал конунгом Дании и Норвегии. А Бирка принадлежит конунгу шведов, и он может обидеться, если псы Синезубого станут убивать людей в этом торговом городе.

– Никакому конунгу нет дела до Бирки. Этот город - сам себе хозяин, - заметил Финн Лошадиная Голова.
– А хозяин города - Ламбиссон, от имени конунга шведов. То есть, если конунгом по-прежнему Улоф. Эйрик воевал с ним за Бирку - это последнее, что я слышал, - а поскольку Эйрик, кроме всего прочего, прозван Победоносным, вот вам и ответ, на кого стоит делать ставку.

В ответ раздался смех.

– Ламбиссон - вот кто позволил людям Синезубого войти в Бирку во всеоружии, - сказал Валкнут.
– Что подсказывает, кто ищет сокровища. Когда речь идет о деньгах, он своего не упустит.

И на это ответили невеселым смехом. Эйнар оглядел лица, увидел полуиспуганные, полукровожадные взгляды и глаза, сверкающие в красном свете огня.

– Кому охота мерзнуть на ветру, пусть мерзнет, - он пожал плечами.
– А мы с Иллуги, Скапти и Кетилем Вороной поразмыслим об этом. Спокойно, в тепле и за элем.

Все забормотали, заспорили, мол, надо бы устроить тинг. Кто-то - я был уверен, что Эйвинд - сказал громко:

– Жги.

Гейр Нос Мешком сдул пену с рога со свежим элем и начал произносить стихи. Я вздрогнул, поняв, что он сочиняет вису о спасении Ульф-Агара, и, хотя знал, почему он это делает, мне хотелось, чтобы этого не было. Но споры стихли, все слушали.

Отец очутился у меня за спиной, хлопнул по плечу.

– Ты хорошо поступил.

– Я наложил в штаны - и не раз, - ответил я искренне.
– Мне бы подождать... но его крики, они были такими - как бритва.

– Да, - согласился отец, - с ним плохо обошлись на допросе...
– Он осекся, потому что все зашумели, всем понравился особенно удачный кеннинг - «грозный глаз змея», - весьма остроумная игра на моем имени «Орм-Змей». И отец добавил:

– Хорошо, что Ульф ничего не соображает. Ему бы это очень не понравилось.