Дорога на Альдебаран

И кто знает, может быть, некоторые доживут до момента, когда будет закончена Красная Ракета. Я вижу ее заброшенной и незавершенной, но это же не значит, что ее не завершили позже или раньше. Пусть закончат и отправятся на Землю, даже если это будет не та Земля, которую они хотели найти. Вдруг они окажутся в Скандинавии V века или что-то в этом роде? Зато все будут знать датский язык, будет на чем рассказывать истории местным жителям.

Нет, не думаю, что они протянут так долго. Есть у меня подозрение, что сегодня ими отобедает их бывший коллега.

Здесь, прямо за глазом Бога-Лягушки, есть высеченная в камне камера. Она аккуратнее, чем пещеры Пирамидок, но она точно рукотворная. Доктор Нэйш наверняка устроила базу рядом с выходом. Я вижу несколько спящих людей, другие стоят, все в костюмах, но большинство без шлемов. Они меня тоже видят.

Я узнаю доктора Нэйш. Наверное, при виде ее бледного шотландского лица я должен был почувствовать хоть что-нибудь, но нет, ничего. А ведь именно она втянула меня в эту чушь. Почему бы ей не заняться в свое время изучением Меркурия или еще чего-нибудь подобного, и не оставить гравитационные аномалии в покое? Но я не испытываю к ней никакой ненависти. Я знал ее еще до начала миссии, когда выполнял случайные поручения для мадридского отделения ЕКА. Я чувствую к ней почти привязанность, как к старой подруге. Наверное, стоит наверстать упущенное, поболтать. Но сначала я разберусь с остальными.

Поднимается небольшая стрельба, но я раздраженно отмахиваюсь от нее. Теперь никто не хочет сойтись со мной лицом к лицу. Видно, они знают, как кончили Ли и Диас. Доктор Нэйш кричит. Похоже, вызывает кавалерию, значит, еще одна спасательная команда находится в пределах слышимости. Ладно, чем больше, тем веселее. Давайте устроим настоящую прощальную вечеринку. Все приглашены.

Стоп. А это что такое? Из туннеля в дальнем конце вышел не просто очередной гоблин, вышел настоящий огр, на голову выше этих маленьких болтунов, этих людей. Я расправил плечи, выпрямился – благо пространство позволяло. Напротив меня стоял металлический истукан с кривыми ногами и большими изогнутыми руками, четырьмя пустыми линзами вместо глаз и рядом постукивающих шестеренок вместо зубов. А-а, тот самый Железный Горбун!

Я вздохнул с облегчением. Я полагал этот хлам, который лежал у нас в запасниках, просто бессмысленным железом, подсказка об обертке витаминного батончика – загадка, которая, как мне казалось, никогда не найдет ответа, но вот он передо мной, сам Железный Горбун. Он что-то передал одному из моих бывших соотечественников, какое-то незнакомое устройство. Он что, торгует с ними, помогает им? Это же настоящий странник по Склепам, знакомый с тем, как это место играет со временем. А может, он просто еще один бродяга, радующийся настоящему делу? Вот он достаточно шустро шагает вперед, предвкушая битву, гоблины тоже бегут, прячась за ним. На его броне остались несколько вмятин, это от меня и, без сомнения, он помнит, как меня избивал. Сначала он пускает в ход свое энергетическое оружие. От лазера нельзя уклониться, что бы там не показывали в фантастических фильмах. Луч идет со скоростью света, и если вы его увидели, значит, он уже ударил вам в глаз. Но предугадать направление удара вы можете. Я видел направление его большой руки, и бросился вперед зигзагом, чувствуя, как огонь опаляет мою шкуру, но и только.

Все прочие, включая доктора Нэйш и Острём, стараются держаться у него за спиной. Мой народ, мои собратья-земляне прячутся за Железным Горбуном, как будто надеются, что он их спасет. А я надеюсь лишить их этой защиты, корпус моего противника отлично подойдет в качестве мусорного ведра. Как он смеет вставать между мной и возвращением домой? А эта мелочь – моя законная добыча!

Гнев вскипает во мне так, что я забываю уклониться и получаю неслабый ожог плеча. Однако, боль только распаляет меня. Я поимею этого инопланетного ублюдка! «Железный Горбун» – да, как же! Слишком важно для этой железки.

– Съешь меня, мерзавец! – вою я, а затем прыгаю на него, хватаю панцирь пальцами рук и ног и пытаюсь вскрыть.

Он сильный, я знаю, но я сильнее, чем был в прошлый раз, когда мы с ним дрались, а тогда у нас получился равный бой. Я любимец Склепов, ты, металлический придурок, и ты услышишь еще много хорошего от моих адвокатов. А еще напишу о тебе редактору «Times», чертов Железный Дровосек, и подпишусь: «Злодей из Стивениджа».

Железяка откидывается назад, теряет равновесие на своих идиотских маленьких ножках. Хватаю его за купол – должна же у него быть голова! – и колочу, используя всю мощь длинных рук и крепких мышц. Ага, зашатался! Вот тебе еще пара вмятин! Но иллюминаторы не хотят разбиваться, видно, их сделали из чего-то гораздо более прочного, чем стекло или пластик. И тут он проводит прекрасный хук своим стальным кулачишем. Попадает в челюсть. Зуб выбил, скотина! Он прет на меня со своим дурацким пистолетом, но я специально упал, чтобы тут же вскочить. Я разберусь с тобой, сынок. Домой ты сегодня отправишься в машине скорой помощи, вот увидишь!

Я бью его в грудь обеими руками, хочу, чтобы он потерял равновесие, а затем ныряю в ноги, надеясь перевернуть, как черепаху. Однако мерзавец на удивление легок на подъем, и я получаю еще один удар по голове, как будто меня долбанули отбойным молотком. Еще один синяк будет. Похоже, удар у него сильнее, чем у меня. Но я-то покрепче! А если вот так…

Я провожу захват, поддеваю крышку забрала и сгибаю пластину внизу бочкообразного туловища. Он хватает меня за плечо и за шею, но я прав, силенок у него поменьше, ему явно лучше удаются короткие быстрые удары, чем усилия на сжатие. Я напрягаюсь, чувствуя, как начинают поддаваться заклепки и швы. Ну-ка, вскроем эту консервную банку и посмотрим, какого цвета в ней суп.

Но я совершенно упустил из виду его маленькие руки. А они как раз напротив моей груди. Малые руки выворачиваются из тела и вгрызаются в меня крутящимися лезвиями и пилами. Я пытаюсь вырваться, когда ощущаю, как они впиваются в меня, но мерзавец не выпускает из клинча. Он рвет меня, прорезает мясо и внутренние органы, добирается до костей. Я ору от несправедливости. Я – любимый сын Матери-Машины! Я должен победить. Я должен…

Она перехватывает меня поудобнее, меня пронзает жуткая боль, поскольку во мне вырезали здоровенную дыру, и эта дыра расширяется, поскольку железный мерзавец продолжает вовсю работать своими маленькими руками. Я вою от отчаяния. Его сервоприводы взвывают, и он отрывает мне руку.

Эй, где моя рука? Из раны на плече хлещет кровь. Но руки-то нет! Я же собирался ей воспользоваться!

Мне что-то уже не хочется драться. В голове только боль и страх. А дрянная железка готовится к новому раунду, хочет забить меня до смерти. Не стану я ждать его триумфа. Бегу обратно в Склепы. С доктором Нэйш и ее железным паразитом разберусь в другой раз. Кричу! Клянусь отомстить: я еще вернусь и разберусь со всей вашей кодлой!

Я вернусь. Я вернусь! Как только я останавливаюсь, кровь начинает течь сильнее. Выходит дело, я приговорен мучительно шаркать по этим полуночным коридорам, буду как Летучий Голландец, впереди бесконечная жизнь бессмысленного путешествия. Пожалуй, этот прогноз слишком оптимистичен. Странное чувство подкрадывается ко мне. Я что-то припоминаю, что-то подобное уже было целую жизнь назад. Гэри Ренделл из Стивениджа уже чувствовал кое-что похожее, но не постоянно. Слабость идет по моим красным следам, Тото, подкрадывается все ближе с каждым шагом. Я не могу идти без конца. Сила, которую я считал безграничной, теперь выливается из меня, я останавливаюсь, чтобы сделать вдох, и тогда рваные края разорванного легкого трепещут и хлюпают внутри.

Тото, я... мне кажется, я не осилю еще хотя бы шаг. А поскольку ты – плод моего воображения, полагаю, и для тебя это конец.

Но я не могу просто лечь и умереть. Меня лишили кое-каких частей, склонных к ошибкам. Таков, например, был мой капризный желудок. Но сейчас мне нужно место, и не просто место, а Место, и во всех Склепах оно одно такое.

Я чувствую, как Мать-Машина, мой благодетель, мой мучитель, поджидает другого дурака, которому она могла бы помочь. Я до сих пор не знаю, надо ли мне ее благодарить за тот, первый раз. Предпочел бы я умереть тогда? Нет! Я ступал на далекие миры. Я сражался с монстрами. Наверное, Ницше был бы доволен: еще бы, я продемонстрировал его правоту, поскольку стал одним из таких монстров. Я вспоминаю последние несколько дней и не могу избавиться от чудовищности собственных намерений. И дело не только в каннибализме и убийствах. Но меня же спровоцировали, Тото.

Мать, Мать, ты слышишь меня, своего сына, свое творение? Я иду, но ты далеко, а я слабею. Мать, они убили меня! Помоги мне! Нет, не дождаться мне помощи, остается только месть. Восстань, восстань где-то там, в Склепах, и выследи их. Отомсти за меня, Мать, отомсти за меня!

Я останавливаюсь. Меня шатает. Кровь все идет, много крови, и мне никак не удается унять ее. Кто бы мог подумать, что в старике так много крови, а? Где во мне столько помещалось? Слабость, это в высшей степени человеческое чувство, поднимается во мне, как весенний прилив, и я знаю, что мне конец. Но даже когда я отхожу, я ощущаю: Мать услышала мою молитву. Я чувствую, как она оживает где-то в Склепах, чтобы исполнить мое последнее желание, и я счастлив. Теперь я могу уйти.