Дорога в две тысячи ли

Толпа вояк, собравшихся поглазеть, внимала его рассказу потрясенно и внимательно, включая командиров и военачальников.

– Добрые люди?
– недоверчиво уточнил Сян Юн, обойдя подарочек кругом. – Они ведь были с мечами и копьями?

– Так точно, благородный господин. С очень большими мечами и острыми копьями, - подтвердил старшина и отчего-то яростно почесал ягодицу.

– И с красными знаменами, поди?

Дядька выпучил глаза и залопотал:

– Надо же, как вы это ловко прознали! Прямо будто рядoм стояли. Это ж надо!

Сян Юн почти догадался, кого найдет в ящике, но всё никак поверить не мог.

– Подарок от Пэй-гуна, э? – задумчиво молвил военачальник Пу, сосредоточенно тыкая острием копья в зазор между досками.
– Дерзко.

– «Младший братец» мастер шутки шутить, как я погляжу, - поддержал его Гэ Юань.

Сян Юн, услышав такое знакомое имя, невольно передернул плечами.

– Отчего же, я люблю подарки. Открывайте немедля, – приказал он.

Как и ожидалось, внутри, в смраде и нечистотах находился чуский ван собственной персоой. При нем отыскалось личное письмо от Пэй-гуна к его «уважаемому старшему брату» и некая загадочная шкатулка.

Чуcкий полководец задумчиво поглядел на безоблачное небо, отер шелковым платочком пот со лба и приказал «подарок» из упаковки извлечь и оттащить внутрь дома, где куда прохладней и на порядок тише. Еще день назад Сян Юн зарубил бы Куай-вана, прямо не сходя с места, но теперь, когда гнев схлынул, делать это на глазах у подчиненных он счел поступком неразумным. Все-таки номинально этот... овечий кал по-прежнему владыка Чу, а к носителю власти надо проявлять уважение.

Внутри захваченной усадьбы все окна были открыты настежь, а потому так привольно гулял свеий ветерок, покачивая легкие шторы из бамбуковой соломки и унося прочь вонь,исходившую от Куай-вана.

Сян Юн степенно развернул связку из дощечек и пробежался глазами по строкам письма.

– а! тличный слог для вчерашнего чеpнoголового, - не удержался он от невольной похвалы в адрес Пэй-гуна. – Даже не ожидал.

Он присел на корточки напротив скрюченного в три погибели вана и спросил самым ласковым тоном, на какой только был способен:

– Ну что, хорек, допрыгался? Так-то ты помнишь добро? Мой дядя достал тебя из выгребной ямы, отмыл, откормил, а ты его как отблагодарил, а?
– и потыкал в собеседника свернутым в рулон письмом. Так мальчишки тормошат трупик крысы палочкой.

– Пощади, - прохрипел Куай-ван, прижимая к груди шкатулочку,точно мать – младенца.

– ведь ты, сволочь, за моей спиной с Цинью снюхивался, помог дядю убить, небесную госпожу замордовал. Разве нет?

Владыка Чу всхлипнул и сжался в комок, признавая все обвинения.

– Ума тебе не занимать, раз умудрился столько времени прикидываться неопасным придурком. Я бы так не смог, – рассуждал вслух Сян Юн, перекидывая письмо из руки в руку.
– Стало быть, должен понимать, что означает твой приказ насчет взятия Санъяна?

– Меня Пэй-гун заставил! Он меня заставил! Приказал!
– заверещал Куай-ван.

– А ты хотел жить и всё сделал, да? он тебе все равно яйца отрезал, – генерал указал на шкатулочку.
– й-ай, какой нехороший Пэй-гун.

Больше всего Сян Юну хотелось придумать сейчас, ак бы половчее использовать мерзавца в политической игре, но как назло ничего умного в голову не шло. Сян Лян бы,тот да,тот нашел бы для этого холощеного барана лучшее применение.

– Знаешь, что написано в письме?

– Не-ет.

– Пэй-гун пишет, что это ты и твоя жизнь - наше «суверенное внутричуское дело», в которое он не вправе вмешиваться, а потому возвращает тебя... Как он там пишет?
– Сян Юн подсмотрел в письме.
– Со всем положеными взрослому мужчине деталями и частями. О как!

Удар мечом оборвал короткую, но насыщенную событиями жизнь последнего чуского вана так, что тот ничего и не понял.

– Бывший крестьянин не стал руки об тебя марать, и вся «честь» досталась мне, - закончил мысль главнокомандующий, тщательно вытирая клинок об одежду мертвеца, прежде чем вeрнуть в ножны. – Мой счет к тебе, дорогой младший братец, растет не по дням, а по часам.

– Уберите тело, – приказал Сян Юн, выходя на свежий воздух. – Наш благородный ван подавился персиковой косточкой. Какая нелепая смерть.

Люся и старый Люй

– Небесная госпожа.

Люся, уже внутренне готовая к очередному падению ниц и лобзанию половиц, с интересом выгнула бровь. Этот древний китаец глаза от восторга не закатывал и головой об пол не бился. Просто поклонился – низко, почтительно, выставив вперед руки, почти до кончиков пальцев скрытые длинными рукавами – и выпрямился с достоинством и даже каим-то изяществом, удивительным в столь почтенном господине.

– Господин Люй, я полагаю? – представив на своем месте почeму-то Танину матушку, светски осведомилась небесная лиса.
– Не желаете ли чаю?

– Если напиток готовил мой младший сын, то пусть госпожа простит неучтивость грубого торговца, - папенька Чертенка прищурился.
– У моего Ши-эра множество достоинств, но чай он заваривать не умеет.

– Не обижайте мальчика, - строго предупредила Людмила.
– Он мне жизнь спас.

– Я знаю, - кивнул китаец. – И не удивлен. Не все мои дети – источник радости для родителя, но Ши-эр вырос очень смышленым. Госпожа извинит этого торговца, если он не сможет достойно воспеть ее небеcную красoту, но сразу перейдет к делу?

– Вы едва ли не первый здешний человек, господин Люй…

– Люй Лу, небесная госпожа.

– … господин Люй Лу, который не тратит время на пустую болтовню. Хорошо! Люй Ши сказал, вы хотели со мной познакомиться. Вот она я, извольте. Чем могу помочь отцу моего маленького братца?

Господин Люй деловито огляделся и чинно уселcя напротив «хулидзын». И улыбнулся так, что и без того узкие глазки совсем утонули в складках морщин.

– Какой небесной музыкой звучат ваши слова, моя госпожа.

– Какие именно слова?

– «Маленький братец».

– Так, – после недолгого молчания молвила Люся, начиная ощущать уже привычный холодок в затылке. – Поясните.

– Сперва я хотел бы преподнести вам дары, моя госпожа. В знак почтения и благоговения перед посланницей Яшмового Владыки. Позволите?

Девушка не удержалась от досадливой гримаски. Дары! Знаем мы эти дары. Небoсь приволок каких-нибудь блестящих цацек, которыми здешние девки, да и мужики тоже,так любят себя увешивать. Провиант для армии – вот что сейчас нужно! Но разве эти древние азиаты дотумкают, чего именно хочет получить в дар «хулидзын»?