Дорога в Гандольфо

– Так же, как и ты, Сэм, – ответила она. – Ты поступаешь как истинный друг: говоришь то, что думаешь. У тебя добрые глаза. Наш старый приятель Мак любил повторять: «Наблюдай за глазами, особенно в толпе, и ты убедишься, что они слышат». Он прав. Мак говорил это много лет назад. Я знаю, это звучит глупо, но глаза и в самом деле слышат.

– Не думаю, что это звучит глупо. Глаза действительно способны слышать. У меня есть приятель в Вашингтоне, который вечно шляется по вечеринкам и бесконечно повторяет одно и то же слово – «гамбургер». И ничего больше. Одно лишь это слово. Он свято верит, что девяносто процентов окружающих его людей без конца говорят об одном и том же вроде: «Сказали ли вы об этом своему заму?» Обычно этот малый сразу распознает тех, кто мелет подобную ерунду. А знаешь, каким образом? Он утверждает, что у этих людей глаза бегают.

Мэдж рассмеялась. Их глаза встретились.

– Я верю Маку, – призналась она.

– Ты хороший человечек, – улыбнулся Сэм.

– Стараюсь быть такой. – Она снова взглянула в окно. – Знаешь, Мак еще говорит, что люди слишком часто подавляют заложенные в них самой природой прекрасные наклонности ради насущных дел. Однако это вовсе не свидетельствует об их слабости. Как-то он сказал: «Черт возьми, Мэдж, мне тоже приходится от многого отказываться, но ни один сукин сын не называл меня за это слабаком». И я уверена на все сто, что никто никогда и не назовет его так.

– Быть верным чувству долга – все равно что быть красивым, – промолвил Дивероу, задумавшись над последним афоризмом Мака.

– Возможно, ты и прав, – произнесла Мэдж и понесла полотенце в ванную. – Я отлучусь на минутку, Сэм.

Она закрыла за собой дверь. Сэм мысленно повторил ее слова о природных наклонностях и насущных делах. Поразмыслив, решил, что Маккензи, несомненно, человек с еще большими странностями, чем он предполагал. Во всяком случае, до сегодняшнего утра.

Дверь ванной открылась. На пороге стояла Мэдж и задумчиво улыбалась. В ее глазах искрилось веселье человека, отдающего себе отчет в том, какое зрелище он сейчас представляет. С юбкой она рассталась. Груди же были аккуратно упакованы в кружевной бюстгальтер цвета слоновой кости, а темные трусики словно подчеркивали изящный изгиб бедер и белизну нежной кожи.

Она обошла кровать и взяла его неподвижно лежавшую руку. Затем грациозно села и склонилась над ним. Прикосновение ее огромной груди будто ударило его электрическим током, заставило вдруг судорожно вздохнуть. Она поцеловала Сэма в губы, потом, оттолкнув, расстегнула его пояс и быстрым изящным движением руки стянула с него брюки.

– О, майор, у вас в голове неплохие идеи…

Но тут раздался телефонный звонок алжирского террориста.

Звезды погасли, как от мощного взрыва. Сознание померкло в неожиданном приступе истерии. Ласковые слова, ажурный бюстгальтер, податливое тело – все это внезапно исчезло. Остались только вопли на арабском языке, выкрики команд и угрозы в случае неподчинения подвергнуть Сэма немыслимому насилию и всевозможным карам.

– Если вы хоть на секунду прекратите визжать насчет свиней и собак, возможно, я пойму, что вы пытаетесь мне сказать, – проговорил Сэм и, отведя телефонную трубку от уха, твердо добавил: – Все, что вы уже услышали от меня, означает, что я не смогу спуститься к вам прямо сейчас.

– Я эмиссар шейха Азаз-Варака!

– Ну и что из того, черт вас подери?

– Собака!

– Собака? Вы хотите сказать: щенок?

– Молчать! Шейх Азаз-Варак – бог всех ханов! Укротитель ветров пустыни, глаза сокола! Он храбр, как львы Иудеи! Он повелитель грома и молний!

– И чего же вы хотите от меня? – промолвил нерешительно Сэм, невольно угадывая, что за всем этим скрывается четвертый объект Хаукинза. «О боже, это стоит десяти миллионов!» Впрочем, сейчас он подумал об этом не с большим воодушевлением, чем о десятке пачек сигарет.

– Замолчи, собака! Не то вам обоим отрежем уши и выжжем раскаленным железом твой вонючий язык!

– Черт возьми, но это же грубо! Говорите вежливее, или я повешу телефонную трубку: здесь ведь женщина.

– Пожалуйста, мистер Дивероу, – произнес араб неожиданно почтительным тоном, даже с оттенком радости. – Во имя Аллаха и ради любви Аллаха, не упрямьтесь! Это мои уши окажутся бог знает где, если вы будете упорствовать. Мы должны немедленно отправиться в Тизи-Узу. [9]

9

Тизи-Узу – город на севере Алжира.

– В Тизи… а дальше что?

– Узу, мистер Дивероу.

– Вы сказали – Узу, не так ли?

Итак, Сэм попал в самую невероятную переделку, какую только мог предположить.

Мэдж протянула вдруг руку к телефонной трубке.

– Дай ее мне! – приказала она. – Я знаю, где находится Тизи-Узу. Мы с мужем однажды там останавливались. Ужасное место! Поверь мне, никогда в жизни не посоветовала бы я своему другу отправиться в этот богом проклятый Тизи-Узу. Это же край света! Без единого приличного отеля и ресторана, не говоря уже о прочих необходимых заведениях.

Мэдж приложила к уху трубку и вслушивалась в течение трех-четырех секунд. Завывание на линии стало еще громче.

– Право, Мэдж, я постараюсь все уладить сам…

– Успокойся. Этот сукин сын даже не алжирец… Дала… – произнесла она в трубку. – Ладно, тогда мы оба спускаемся!.. Послушай, ты, вонючий комар пустыни, нравится тебе это или нет, но мы сделаем именно так… Нет, это будут твои уши, дорогуша! И еще: в ту самую минуту, когда мы прибудем туда, моего друга должен ожидать огромный кусок мяса… И никакого печенья из верблюжьего навоза, ты меня понял?.. Хорошо, через пять минут мы будем внизу.

Она положила трубку и улыбнулась Дивероу, лежавшему почти нагишом. Он был бледен.

– Это очень благородно с твоей стороны, но совсем не обязательно, чтобы ты…

– Не будь идиотом. Ты совсем не знаешь этих людей, а я знаю. Ты должен быть твердым. Они вполне безобидны, несмотря на свои проклятые ножи. Кроме того, разве могу я оставить тебя без присмотра хотя бы на минуту? Тем более после того, как я узнала, какие прекрасные мысли ты вынашиваешь? К тому же – в таком состоянии! – Она повернулась к нему и снова поцеловала его в губы. – А знаешь, это и впрямь очень трогательно.

Дивероу совсем не был готов к встрече с двумя переодетыми в арабов людьми в холле отеля «Алетти» и поэтому в первый момент подумал, что в его состоянии вполне возможны галлюцинации.

Это были Питер Лорре и Борис Карлов. Они выглядели несколько моложе, чем на старых фотографиях, но Сэм сразу же узнал их обоих.

Последующие двадцать минут прошли словно в тумане, хотя ему необходимо было мыслить ясно. Азаз-Варак, кем бы и где бы он ни был, представлял собой последнего пайщика, так что самое время конкретизировать план противодействия замыслу Хаукинза.

Питер Лорре уселся на переднее сиденье рядом с Борисом, управлявшим машиной. Автомобиль резво понесся по улицам, опасно кренясь, когда приходилось объезжать не проспавшихся еще алжирцев.

Они преодолели уже более половины пути, поднимаясь на холм, когда Дивероу вдруг понял, что они едут в аэропорт Дар-эль-Бейда.

– Мы полетим на самолете? – спросил он с тревогой.

Ответила Мэдж:

– Конечно, милый! Тизи-Узо находится примерно в двухстах милях к востоку отсюда. И не вздумай чего-либо выкинуть. Помни, я была уже там.