Дорога в Небо. Книга третья. Работа над облаками
Шрифт:
Не случайно на «Кансоуми» было восемь капсул полного погружения и всего шесть андроидов. Две капсулы служили местом отдыха и очень редко пустовали. Более того, врач и психолог экспедиции Ивасаки внимательно следила за графиком посещения виртуальной реальности. Без этого почти три года сосуществования вдесятером японские космолетчики могли бы и не выдержать. А так они регулярно сбрасывали напряжение и психологическое, и сексуальное.
Правда, была и обратная опасность. От чрезмерного злоупотребления виртуалкой можно схлопотать «синдром ирреальности». Это, когда окружающий мир кажется игрой, и
Хана с Федором принципиально не занимались виртуальным сексом, а играли в какие-нибудь фентезийные ролёвки или устраивали перестрелки в постапокалипсических развалинах. Хотя, говорить с уверенностью о Хане было сложно.
Однажды, на прямой вопрос мужа она ответила:
– Да ты что! Ни в жизнь! Я самая верная жена во Вселенной!
И глаза у нее при этом хитро поблескивали.
– Ну-ну! – с напускной строгостью отозвался Федор.
Мисалов страдал редким психическим заболеванием. Он органически не умел ревновать. И, зная это, Хана старалась не давать тому поводов. А то неспортивно получается. Но… виртуальность, это ведь понарошку?
В общем, чем-чем, а скучным существование восьмерых мужчин и двух женщин на вращающемся в сотнях миллионов километров от Земли «колесе» назвать было невозможно.
Сегодня, после разговора с сыном, Хана, устроившись на мягком лежбище, запустила «Виртуальную Землю» – мощнейший симулятор реальной планеты. Она не стала задавать маршрут, а решила погулять наугад.
И «Великий Рэндом»… запулил ее на окраину какого-то африканского мегаполиса. Судя по немыслимой жаре, плотному смогу, пропахшему свалкой, и как будто парящим над ним силуэтам небоскребов.
– Пипец! – высказалась Хана и добавила длинную сложную фразу на русском-матерном.
Как это ни странно, а весьма специфическое путешествие по виртуальной Земле напрочь излечило японскую космолетчицу от припадка ностальгии. И на следующее утро она была свежей как огурчик, веселой и собранной одновременно.
Хана чмокнула мужа в щеку, и, со словами: «А то целый день придется обходиться без ЭТОГО», защелкнула колпак гермошлема.
Они разместились вдвоем в ложементах, и маленький кораблик отправился в очередной полет.
Все шло по плану, разработанному Ханой.
Над нужным квадратом сбросили крошечного робота-поптыгунчика, которого все звали «зайцем». Пролетая над буровой номер девять, Федор успел обменяться с автоматикой всеми необходимыми данными и командами. Это приходилось делать во время полета «Ласточки», потому как буровая находилась в кратере, расположившемся на самом полюсе, и радиосигналы с вращающейся в плоскости эклиптики станции до нее не доставали.
А потом была обычная тяжелая работа в Разломе.
Два месяца назад Хана гуляла в теле адроида-аватара по поверхности Лютеции.
Женщина все-таки научилась прыгать в этом металлическом теле, хотя ей жутко не хватало естественного ощущения равновесия. Ведь голова-то ее покоилась на мягком валике в
капсуле, вместе со всеми средними ухами и прочими мозжечками. Увы, но передавать синтетические сигналы, полностью идентичные им, непосредственно в мозг, ученые пока что не научились. От этого ощущался легкий дискомфорт. Чувство равновесия было не таким хорошим, как в реальности.Нет, для сидячей работы и виртуальных развлечений оно вполне годилось, но вот для такого точного и тонкого искусства, как скачки по Лютеции – нет.
Пожалуй, только Хана хорошо освоила прыжки в аватаре. Именно это стало для космолетчицы решающим аргументом, чтобы захапать себе должность разведчика.
Вот и прыгала она себе по кромке очередного кратера, когда, влетев в тень, не почувствовала под ногами грунта.
Хана молниеносно среагировала и подбросила вверх «паучка». А сама сгруппировалась и принялась ждать падения.
Каменный выступ болезненно ударил ее по левому плечу, развернул в полете. Но женщина, извернувшись как кошка, упала на руки и правое колено.
Удар был основательный.
Хана быстренько проглядела диагностику. Вроде ничего не сломала. И обвела взглядом окружающее.
Попыталась обвести взглядом. Кругом стояла кромешная тьма.
Японка зажгла закрепленный на лбу робота прожектор. В одну десятую накала, чтобы не ослепить оптику.
И опять ничего не увидела, кроме сплошного тумана. Со всех сторон ее окружало белесое марево из мельчайших частичек реголита. На секунду потемнело в глазах от потери связи между телом аватара и ее собственной тушкой, лежащей в уютной капсуле на станции.
Хана наугад встала. Легкое головокружение быстро прошло, глаза-объективы увидели перед собой неровную каменную стену, уходящую вверх.
Она стояла на дне узкой щели, глубиной в добрую сотню метров.
Тело робота утопало по плечи в реголитовой пыли. Та, от удара поднялась облачком и сейчас медленно оседала.
«Опять понабьется во всякие интимные места!» – подумала Хана.
Да, крошечные каменные частички основательно вредили аватарам, забиваясь во все возможные щелки, попадая на трущиеся и вращающиеся детали.
Борьба с пылью была одной из главных головных болей инженеров.
Хана провела рукой, чувствуя легкое шелковистое прикосновение, прохладное и приятное.
«Градусов тридцать по Кельвину, – подумала космолетчица. – Ну что ж, поплаваем!»
Хана неторопливо двинулась вдоль разлома, раздвигая телом податливую субстанцию. Ее остановил звуковой сигнал потери канала.
Аватар и человек, лежащий в капсуле, постоянно связаны гигантским потоком информации, текущим в обоих направлениях.
Сейчас связь со станцией шла через «паучка»: крошечного ретранслятора, который при активации выпустил во все стороны тонюсенькие ножки и таким образом остался над расщелиной. Вот только разлом был неровным, и Хана вошла в тень.
– Ну вот! На самом интересном месте! – подражая персонажу из какого-то древнего русского мультика, проскрипела Хана.
Разумеется, мысленно, потому что голосом робота не снабдили. Зачем он ему в вакууме-то?
Хана подняла лицо вверх и уставилась линзами-объективами на тоненькую полоску черноты с искорками звезд на фоне черноты без искорок.