Дорога в Небо. Книга третья. Работа над облаками

– Нет уж! Сиди и впитывай солнечную энергию! – отказалась я. – Никто меня не украдет. Я по этим тропинкам два раза в день хожу. Сам знаешь, как КГБшники следят за всей округой. Ни один маньяк не проползет.

– Ну, как хочешь, – вздохнул Славик. – Я просто хотел поболтать с тобой, а то давным-давно не виделись.

– Просто болтать неинтересно, – сказала я и показала ему язык. – Вот если бы действительно на меня напал какой-нибудь леший, и ты бы меня спас, тогда, другое дело. Я бы тогда распахнула тебе свое девичье сердце, и все остальное в придачу.

– Майка! – рассмеялся Славик. – Откуда у тебя такие извращенные фантазии?

– Это не фантазии, а мечты, – сообщила я. – Ладно, пойду потихоньку. Благодарствую, сударь, что улучшил настроение. Если бы еще поцеловал, так вообще бы всю депрессию снял.

– Брысь! – парень поднял перед грудью ладони.

Я легко соскочила со скамейки, еще раз высунула кончик языка. Попрощалась:

– Пока!

– До встречи! И спасибо!

– За что? – осведомилась я, остановившись.

– У меня сегодня серьезный психологический тест. Думаю, благодаря тебе я его пройду без проблем.

И Славик улыбнулся мне. Хорошо-хорошо, так, что даже сердце пропустило удар.

«Все-таки, кто эта злобная Подводница?»

Пока я шла по тенистой тропинке, которую протоптали за несколько лет тетя, дядя и я с Андрюшенцией, то думала: «Почему я не могу применить к Артему хотя бы капельку того кокетства, что вываливаю на бедного Славика?» Наверное, потому, что чувствую, стоит мне это сделать, и мы тут же станем парочкой. А я до ужаса этого боюсь. Дура.

Дома был только Андрей.

Если бы я не встретила Славика, то пришла бы мрачная и злая. И, скорей всего, наорала на сводного брата, выгнала его из детской, забралась на свой второй ярус кровати и валялась бы там до вечера.

Но пикировка с новороссцем излечила меня от хандры.

Я заглянула в нашу комнату.

Андрюшенция сидел в кресле со шлемом виртуалки на голове. Опять, небось какую-нибудь стратегию или лайфсимулятор гоняет.

Я подошла и бесцеремонно постучала по выпуклому пластику.

Мальчик протянул вперед руки, заперебирал в воздухе пальцами по видимой ему одному виртуальной клавиатуре.

Замер на пару секунд и стянул шлем.

Посмотрел на меня обиженно и виновато. Сейчас, с топорщащимися во все стороны короткими темно-русыми волосами, он походил на воробьеныша.

– Что надо сказать анэ-сан, которая вернулась после битвы с математикой? – строго спросила я по-японски.

– Ой! Здравствуй! – он потупился и тише спросил: – Ты победила?

– У нас было грандиозное сражение, – ответила я, плюхаясь на соседний стул и переходя на русский. – Враг был разгромлен и позорно бежал. Но он серьезно меня ранил. Так что только четверка.

– Ага, – вздохнул паршивец, который с трудом, но вытянул в этом году геометрию на пятерку.

– В общем, рыцарю Майе нужно лечение и восстановление манны, – сообщила я. – Пошли на озеро.

– У-у, – тихонько простонал этот домосед. – Я только начал в циву играть…

– Не уйдет она от тебя! – отрезала я. – Игра пошаговая, ты в нее месяцами играешь, так что хватай плавки и топаем! Я бутеры нам накромсаю, газировки в сельмаге купим.

Вода в Орловском карьере была зеленоватая и попахивала тиной, а дно устилал толстый слой ила. Он холодными липкими лапками охватывал ступни. Но мне это почему-то нравилось. Конечно, не море, но есть что-то особенно приятное в купании в пресной воде.

Если перебороть лень, то можно было бы обойти озеро с юга и устроиться на песчаном пляже. Но мы не стали этого делать, а покидали свои одежки под кустом, росшим рядом с забором бывшей дяди Игоревой дачи. Дядя, когда построил дом в Голубом Лесу, продал ее своему другу Ашоту Оганесяну. Сейчас во дворе жарила шашлыки компания во главе с сыном космонавта – дядей Левоном.

Он приветливо с нами поздоровался и сообщил:

– Мясо минут через двадцать будет! Идемте к нам!

– Спасибо! – хором поблагодарили мы.

Быстро переглянулись, и я сказала:

– Мы по-быстренькому окунемся и придем!

Живот предательски заурчал. По-любому шашлыки лучше бутербродов!

Домой мы вернулись уже под вечер. Наплававшиеся, назагоравшиеся и сытые до такой степени, что меня можно было катить. Дядя Левон нам еще с собой пакетик с мясом дал: «Для родителей». Так что можно с ужином не заморачиваться. И это правильно!

Андрейка тут же намылился обратно в виртуалку, играть в свою цивилизацию.

Я даже немного обиделась на него за это. Пока плавали и дурачились в воде и болтали во время пожирания шашлыков, я почувствовала, как между нами какие-то тоненькие ниточки протянулись. Ведь, если честно, то Андрюшенцией я его называю по привычке. Он все-таки хороший, хотя иногда меня и выбешивает своей бесконфликтностью, перерастающей в амебоподобность и добротой, граничащей с идиотизмом.

– Слушай, тебе что, виртуалка дороже сестры? – спросила я его, уперев руки в боки.

– Нет, прости… – потупился Андрей. – Но там так интересно.

– Хорошо, что у нас нет капсулы, – хмыкнула я. – А то бы ты из нее не вылазил.

– Жалко, что нет, – согласился Андрей. – У нас в Токио целых две. И мама обещала специально для меня еще одну купить, чтобы можно было втроем ходить.

– Буржуи! – возмутилась я.

– А что тут такого?! – вступился за родителей Андрей. – Они ведь своим трудом деньги зарабатывают. А почему тетя и дядя не купят капсулу?

– Тё-Настя принципиально против, – вздохнула я. – Она считает, что реальный мир гораздо интереснее придуманного.

– Да, но в реальном мире мечом не помашешь, и по всей Земле не попутешествуешь, – не согласился названый брат.

– Я тоже так думаю. Ничего, когда вырасту, обязательно себе куплю! Если без фанатизма, как в Европе или восточной Америке, то вполне можно пользоваться. Я так считаю.

– Угу, – кивнул Андрей.

– Ладно, играй в свою циву! Пойду, посмотрю чего-нибудь.

Я устроилась в гостиной. Там самая большая видеостена. И взялась досматривать «Лунный дождь». Вот в чем тетя Настя преуспела, так это в том, что подсадила меня на анимэ. Когда у нее бывает свободное время, мы вместе глядим что-нибудь. Странно, конечно, в эпоху интерактивных 3Д-визуализаций смотреть плоские нарисованные мультики. Но в них есть что-то особенное, что цепляет за душу.