Дорога в тысячу ли
Шрифт:
Брокер возразил:
— Откуда я знаю, что смогу продать их?
— Отец, — сказал старший сын, улыбаясь, — ты поможешь маленькой матери из нашей родной страны.
Стол брокера был сделан из незнакомого дерева — насыщенного темно-коричневого цвета с каплевидными завитушками размером с руку ребенка. Она насчитала три слезинки на поверхности. Когда они с Хансо собирали грибы, вокруг было множество деревьев. Затхлый запах влажных листьев лесного ковра, корзины, заполненные грибами, острая боль, — эти воспоминания никогда не покинут ее. Но ей нужно избавиться от них, нужно прервать круг бесконечных
Сонджа глубоко вздохнула. Кёнхи сжимала руки.
— Мы понимаем, что вы не хотите покупать часы, — тихо сказала Сонджа и повернулась, чтобы уйти.
Владелец ломбарда поднял руку, попросил ее подождать и прошел в комнату позади, где держал кассу.
Когда двое собирателей долгов вернулись, женщины стояли у двери и не пригласили их внутрь.
— Если я заплачу вам деньги, как я узнаю, что долг полностью закрыт? — спросила Сонджа у высокого.
— Попросим босса подписать расписку, которая подтверждает, что долг выплачен, — сказал он. — Но откуда я знаю, что у тебя есть деньги?
— Может ли ваш босс приехать сюда? — спросила Сонджа.
— Вы, должно быть, сумасшедшие, — сказал высокий, пораженный таким предположением.
Сонджа подумала, что не должна отдавать этим людям деньги. Она попыталась немного прикрыть дверь, чтобы поговорить с Кёнхи, но мужчина просунул ногу, помешав ей.
— Послушайте, если у вас действительно есть деньги, вы можете пойти с нами.
— Куда? — спросила Кёнхи дрожащим голосом.
— Недалеко, рядом с лавкой, где продают саке.
Босс оказался серьезным молодым корейцем, не намного старше Кёнхи. Он выглядел как врач или учитель: поношенный добротный костюм, очки в золоченой оправе, черные прилизанные волосы, задумчивое выражение лица. Он не походил на ростовщика, какими представляла их Сонджа. Его кабинет был примерно такого же размера, как ломбард, и на стене напротив входной двери находилась полка с книгами на японском и корейском языках. Включили электрические лампы, женщинам предложили удобные кресла. Мальчик-слуга принес им горячий чай в керамических чашках. Кёнхи поняла, почему ее муж решил взять деньги в долг у такого приличного человека.
Когда Кёнхи вручила ему всю сумму, ростовщик сказал «спасибо» и написал расписку, поставив на ней красную печать.
— Если я смогу сделать для вас еще что-то, позвольте мне быть полезным, — сказал он, глядя на Кёнхи. — Мы должны поддерживать друг друга вдали от дома. Я ваш слуга.
— Когда мой муж взял эти деньги? — спросила Кёнхи ростовщика.
— Он спросил меня в феврале. Мы друзья, поэтому, конечно, я одолжил.
Женщины кивнули, понимая. Ёсоп заимствовал деньги перед приездом Исэка и Сонджи.
— Спасибо, сэр. Мы больше не будем вас беспокоить, — сказала Кёнхи.
— Ваш муж будет очень рад, что этот вопрос урегулирован, — сказал он, размышляя, как женщины так быстро нашли деньги.
Женщины возвращались домой молча, а потом занялись приготовлением ужина.
17
— Откуда ты взяла деньги? — крикнул Ёсоп, сжимая в кулаке документ о полной выплате долга.
— Сонджа продала часы, которые ей дала мать, — ответила
Кёнхи.Каждую ночь на улице кто-то кричал, но из их дома никогда не доносилось громких звуков. Ёсоп, который не склонен был легко гневаться, теперь впал в ярость. Сонджа прижалась к стене в дальнем углу комнаты, склонив голову, неподвижная, как скала. Молчаливые слезы текли по ее щекам. Исэк еще не вернулся из церкви.
— У тебя были часы стоимостью более двух сотен иен? Исэк знает об этом? — крикнул Ёсоп на Сонджу.
Кёнхи подняла руки и встала между мужем и невесткой.
— Мать дала ей эти часы, чтобы продать ради ребенка.
Сонджа сползла вниз по стене, больше она не могла стоять. Резкие боли пронзили ее таз и спину. Она закрыла глаза и спрятала лицо на груди, между руками.
— Где вы продали часы?
— В ломбарде у овощного ряда, — сказала Кёнхи.
— Ты сошла с ума? Какие женщины ходят по ломбардам?
Ёсоп пристально посмотрел на Сонджу.
— Как женщина может поступить таким образом?
Сонджа взглянула на него умоляюще снизу вверх:
— Это не сестра виновата.
— И ты спросила своего мужа, можно ли вам пойти в ломбард?
— Почему ты так расстраиваешься? Она просто пыталась помочь нам. Она беременна. Оставь ее в покое.
Кёнхи пыталась переключить внимание мужа на себя. Она прекрасно знала, что Сонджа не разговаривала с Исэком. Почему Ёсопу пришлось заплатить за все? Почему он контролировал все деньги? В последний раз они поругались, когда она хотела пойти на работу.
— Сонджа беспокоилась о нас. Мне жаль, что ей пришлось продать эту прекрасную вещь. Попытайся понять, дорогой. — Кёнхи мягко положила ладонь на его руку.
— Глупые женщины! Каждый раз, когда я пойду по улице, буду встречаться на пути с этими людьми, я и они будем знать, что глупые женщины заплатили мои долги! У меня яйца сжимаются от этой мысли!
Ёсоп никогда не выражался так вульгарно, и Кёнхи поняла, что он оскорбил Сонджу. Он называл невестку глупой, он обвинял Кёнхи в том, что она позволила этому случиться. Но для них было разумнее погасить эту задолженность, а если бы он прежде разрешил ей найти работу, у них были бы сбережения. Сонджа плакала. Схваткообразные боли в нижней части живота усилились, и она не знала, что сказать. Она не понимала, что происходит с ее телом.
— Дорогой, пожалуйста, пожалуйста, пойми, — говорила Кёнхи.
Ёсоп ничего не сказал. Ноги Сонджи были раскинуты, как у пьяницы на улице, руки опухли, огромный живот поднялся. Он спрашивал себя: почему позволил этой женщине войти в его дом? Откуда у ее матери могли появиться дорогие часы? Прошли годы, но он хорошо помнил ее родителей. Ким Хуни был калекой, сыном двух крестьян, он держал пансион на маленьком арендованном участке. Могла ли его жена получить такую ценную вещь? У них жили, главным образом, рыбаки или мелкие торговцы рыбой. Он мог допустить, что девушка получила в приданое несколько золотых колец стоимостью тридцать или сорок иен. Возможно, нефритовое кольцо иен за десять. А если она украла часы? Неужели Исэк женился на воровке или шлюхе? Он не мог произнести это подозрение вслух, потому молча открыл металлическую дверь со следами коррозии и покинул дом.