Дороги дождя

– Ещё раз услышу что-нибудь подобное – прикончу ко всем чертям!

И Пол-лепрекона в тот миг не сомневался: как пить дать убьёт. Ишь, глазищами сверкает, чёрными, будто угли! Страшный человек. Одно слово – бандит.

Для пущего эффекта Фоули достал из его кармана припасённую на вечер бутылочку виски, зубами вытащил пробку и вылил всё содержимое Вилли на голову. После чего велел:

– Иди, умойся. Воняешь.

Ещё с пару месяцев Пол-лепрекона помнил обиду и ожидал ответного хода, но Фоули его словно не замечал. Тогда Вилли начал готовить возмездие, но так и не закончил – потому что в момент, когда очередные залётные собутыльники избили его, обчистили карманы и бросили в сточную канаву, именно Финн Фоули вытащил Вилли из вонючей жижи и примерно с четверть часа давил на грудь, чтобы он выкашлял всю воду и дерьмо из лёгких. А на следующее утро всё тот же Финн Фоули бросил ему в лицо украденный кошель и буркнул:

– Больше не теряй.

На уголке своего кошеля Вилли заметил загадочное бурое пятно, которого там прежде не было. Он не стал спрашивать, что случилось с грабителями, потому что был уверен – негодяи получили по заслугам.

С тех пор они с Фоули… можно сказать, что подружились. По крайней мере, если бы Вилли спросили, кем они друг другу приходятся, он бы с уверенностью ответил: «Ха, да мы с этим мрачным чёртом давние приятели»! А что пойло отбирает и ругается почём зря – так у всех свои недостатки.

В общем, к закату того дня, когда приехал смешной англичанин из самого Лондона, Вилли Пол-лепрекона достиг своего обычного состояния – когда ты пьян, но ещё можешь держаться на ногах и, не подав виду, пройти по прямой, ежели прикажут. А чтобы не пахло, можно пожевать немного табака с мятой – и никто ничего не учует.

Однако, голова всё же была какой-то тяжёлой – видать, закончились погожие денёчки, и завтра опять будет дождь. Поэтому Вилли ненадолго прилёг под яблоней, завернулся в поношенную куртку и задумался о вечном (проще говоря, захрапел). Однако спал он чутко, как дворовый пёс, поэтому, заслышав шаги, первым дел нырнул в пышно разросшийся куст гортензии, и только потом высунулся посмотреть, кто идёт. Он ожидал увидеть Фоули или конюха Никласа, а, если повезёт, – красотку Дэйзи, с которой у них всё то ладилось, то разлаживалось, но по тропинке от сада к дому шагал пресловутый англичанин, внук покойного профессора. Эверетт или как его там. Даже в сгущающихся сумерках было видно, что гость чем-то расстроен. Он шёл, не глядя под ноги, и шевелил губами, будто разговаривал сам с собой.

И вдруг – ух! – на глазах у Вилли провалился сквозь землю. Взаправду! Просто шёл-шёл – и исчез. Только вода плюхнула.

Пол-лепрекона на всякий случай пребольно ущипнул себя за щёку, думая, что всё ещё спит. Но англичанин обратно не появился. Тогда Вилли выбрался из кустов и, опасливо озираясь, покрался вперёд по дорожке. Под ногами привычно захрустели мелкие камешки. Когда на пути возникла большая лужа, в которой отражалось закатное, уже начинающее затягиваться дождевыми тучами небо, Вилли ничуть не удивился, потому что лужа была тут всегда, сколько ни вычёрпывай. Она не успевала высохнуть, даже если дождей не было целую неделю (что в этих краях, к слову, случалось крайне редко). Обитатели дома, смеясь, называли её Великой Лужей. Но всё же она была не настолько глубокой, чтобы даже такой худощавый человек, как мистер Эверетт, провалился бы в неё с концами.

Пол-лепрекона подобрал палку и потыкал в воду. Деревяшка погрузилась на три-четыре дюйма и упёрлась в глинистое дно. Но Вилли на этом не успокоился. Он поворошил палкой лужу, взбаламутив коричневую жижу, наугад потыкал в разные места и, наконец, решился на безумный эксперимент. Сняв сапоги и закатав штаны до колен, Пол-лепрекона зажмурился с разбегу прыгнул в лужу. Ступни погрузились в мягкую тёплую глину: прогретая солнцем вода ещё не успела остыть. Оставалось лишь со всем прискорбием признать, что Великая Лужа была самой обычной лужей, а англичанин, провалившийся сквозь землю, наверное, примерещился ему спросонья.

Вилли вздохнул, вышел из воды, вытер ноги о траву и взял сапоги под мышку, чтобы, наконец, пойти уже в дом, как вдруг увидел неподалёку какой-то странный предмет. Он наклонился и выудил из клевера левую туфлю, которая определённо принадлежала приезжему англичанину.

Некоторое время Пол-лепрекона озадаченно пялился на свою находку, а потом в его голове словно что-то щёлкнуло. Охнув, он выронил сапоги и, как был, босиком, помчался со всех ног к особняку, крича во весь голос:

– М`стер Фоули! М`стер Фоули! Фоули, да где же ты, чтоб тебя! Нашего англ`чанина черти забрали в ад!

– А ну-ка дыхни! – резко сказал Фоули; Вилли дыхнул со всей мочи. Он надеялся, что табак и мята сделают своё дело, но не тут-то было.

– Пил.

– Да нет же…

– Не ври мне.

– Ну, с`всем чуть-чуть, – пришлось признаваться. Вот же обоняние у мерзавца. Обычно даже девушки ничего не чуяли.

В своё оправдание Вилли показал ему туфлю:

– Вот, глянь-ка. Что теперь ск`жешь?

Фоули усмехнулся той самой кривой ухмылочкой, которая всегда бесила Вилли (тот и не подозревал, что в этом они сошлись во мнении с канувшим в воду – в прямом и переносном смысле – англичанином) и заявил:

– Знаешь, я, конечно, желал, чтобы этот лондонский хлыщ провалился в преисподнюю, где его будут жарить на вертеле черти, но вряд ли Боженька понял меня буквально.

– А вы что, повздорили? – Пол-лепрекона повёл носом в воздухе, чуя запах свежих сплетен.

– Вроде того, – Фоули кивнул на небольшой сундук, стоявший на кровати прямо поверх покрывала.

Только теперь Вилли заметил, что в комнате Фоули, и без того скудно обставленной, стало пусто, как в дырявом ведре. Почитай, только мебель и осталась.

– Эй, не г`ри, что он тебя выгнал!

– Хорошо, не буду, – пожал плечами Фоули и умолк.

Некоторое время Пол-лепрекона ожидал от мрачного приятеля хоть какой-нибудь реакции, но тот невозмутимо вынул из кармана небольшой замок, тщательно запер сундук на ключ, потом достал из шкафа редингот, привычным жестом стряхнул с чёрного сукна пылинки, перебросил его через руку и собрался было выйти из комнаты.

– Стой! – Вилли загородил ему путь. – Куда это ты с`брался?

– К чёрту, как и велел мистер Эверетт, – лицо Фоули было спокойным, но Вилли видел, что в его чёрных глазах плещется затаённый гнев. Ох не попасть бы сейчас под горячую руку.

– А что делать с этим? – он воздел к потолку грязный ботинок англичанина и получил исчерпывающий ответ:

– Мне плевать!

Тут Вилли совсем растерялся. По его мнению, того, кого утащили черти, стоило хотя бы попытаться спасти. Дело-то вроде как богоугодное, значит, на том свете потом воздастся. Может, какой грешок простится? Или даже парочка… тут в его башке возникла ещё одна идея, после чего Пол-лепрекона, трясясь от волнения, снова сунул ботинок Фоули под нос:

– А что, если англ`чанина украли не черти, а фейри?

– И оставили вместо него чурбан? Не беспокойся, никто не заметит разницы, – фыркнул Фоули, пытаясь обойти настырного приятеля с другой стороны. Не тут-то было! Прежде у Пол-лепрекона было ещё одно прозвище: Вилли-репей. И если он уж в кого впивался – ни за что не отцепишь!

– Н`какого чурбана или полена там не было.

– Слушай, иди проспись.

– Но я обыскал весь дом. И сад. Его пр`вда нигде нет, – Пол-лепрекона шмыгнул носом. – Мне кажется, пр`фессор О`Шиннах был бы очень удручён.