Дороги и Тропы

— Интересно, что ж такого натворил этот темный рыцарь, что ни один мир его не принял, — задумчиво проговорил ваюмн. — Мне рассказывали, что он далеко не всех пропускает, нам повезло.

— Откупились, наверное. И никакой он не темный, солнца ему не хватает, да и себя прежнего, наверное, не забыл, — ответила ученица, — я бы присмотрелась к нему получше, да как-то неловко было… Это могло ему не понравиться. Но есть вещи, которые и слепой заметит. Вы же видели, какая сила его наполняет? Уверена, что к тому, чем награждает своих слуг Отступник, она отношения не имеет, но… Она слишком тяжела и холодна, и в ней что-то такое… невообразимо древнее.

Мастер Гайдиар кивнул, соглашаясь. Он тоже это ощутил. Нечто подобное он встречал, когда странствовал вместе со своим народом. Мир был стар, холоден и мрачен. Несколько дней отдыха не вернули силы измученным путникам, но подстегнули желание как можно быстрее вернуться на Тропу. В странных одиноких сооружениях, будто построенных гигантами, в горных ущельях, в темных озерах жило нечто невообразимо старое, равнодушное и холодное. Те, кто попытался с помощью привычной магии исследовать это, уснули и не проснулись. От такого соседства хотелось бежать как можно дальше. Определенно, здешний хозяин владел чем-то подобным. Или оно владело им.

Когда ноги стали проваливаться по щиколотку в знакомую тонкую пыль, мастер Тропы вытащил два куска тонкой ткани и вылил на них целую флягу воды.

— Нам еще долго идти. Закройте лицо, Тайри, станет легче, — сказал он, протягивая влажную "маску" ученице.

— А не проще каким-нибудь заклинанием?

— Это Тропа, леди, не забыли? Если не хотите подогреть ее аппетит — не колдуйте. Лучше потерпеть.

Леди Даллет не стала противоречить, попыталась замотать нижнюю часть лица так, как делали жители пустынь на Оставленном континенте. Подумала, насколько смешно она выглядит в эдаком украшении, но потом взглянула на наставника и отбросила эту мысль подальше. Но подобные повязки возненавидела сразу и навсегда. К тому моменту, когда обычная зыбкость тумана сменилась вполне устойчивым пейзажем, Тайри мечтала только об одном — содрать с лица без конца сползающую пропитанную пылью тряпку. Что она с наслаждением и сделала, как только наставник остановился, оглядываясь и прислушиваясь к вполне живым звукам. Под ногами была уже не пыль и не "шкура", а обыкновенный булыжник, старый и затертый, вокруг — низкорослые кряжистые сосны, кусты с мелкой темно-зеленой листвой и гроздьями желтых ягод.

Мастер тоже избавился от повязки и попросил, бросив ткань на землю:

— Сожгите это, пожалуйста. Лучше не оставлять заметных следов, на Тропе мы или нет. Мало ли кому придет в голову поохотиться.

— Как это называется? — поинтересовалась Тайри, глядя, как исчезают в магическом пламени ненавистные тряпки.

— Это одно из самых спокойных, на мой взгляд, мест. По крайней мере, раньше так было. Мои соотечественники называют его Роневен.

— Раз есть дорога, значит, есть и люди, — подумала вслух ученица, — и о каком спокойствии тогда речь?

— Насколько я помню, город довольно далеко отсюда, почти день пешего хода — по словам местных жителей. Где-то еще разбросаны богатые усадьбы. Порталы здесь строить бесполезно — потоки слабы и хаотичны. Даже выход на Тропу построить не удается, приходится возвращаться вот по этой дороге. Но какое-то свое волшебство у них есть. А в лесу живут довольно дружелюбные существа. Оборотни, или, скорее, полиморфы. В вашем мире такого не встречается.

— Это как? — удивилась Тайри. Им с детства рассказывали, что оборотничество — способность превращаться в животных — осталось в далеком прошлом. Хотя, это как посмотреть… Скайяр, в сущности, тоже оборотень. С большой такой драконьей буквы.

— А так… — наставник устало улыбнулся, — превращаются во что угодно.

— Забавно. Значит, если я вдруг увижу перед собой второго вас, мне не следует удивляться.

Удивиться все же пришлось, когда неосторожно построенный у самой дороги муравейник вдруг пополз им навстречу, а потом неуловимо вытянулся, "потёк", превращаясь в невысокого, опрятно одетого юношу. Этот местный житель явно знал наставника в лицо: сразу заулыбался, а потом полез обниматься, для чего не очень-то рослому ваюмну пришлось согнуться. На леди Даллет он посмотрел с опаской, что-то спросил у наставника, после чего на лице паренька отразилась вся мировая скорбь. Тем не менее, юноша сделал два робких шага, подойдя почти вплотную к Тайри, и вопросительно на нее посмотрел.

— Обнимите его, — тихонько сказал ваюмн ученице, — они так знакомятся. Лицо можно изменить или натянуть чужое, а вот запахи и что-то еще, одним им ведомое, никогда. Один раз обняв, он вас ни с кем уже не спутает и не забудет.

Тайри послушно обнялась с незнакомцем: надо, так надо. В путешествии еще и не такое может быть. Паренек на секунду встретился с ней глазами и тут же густо покраснел. Ученица вопросительно посмотрела на наставника: что это с местным приключилось? Но мастер Гайдиар только плечами пожал, а юный оборотень, опомнившись, схватил своего знакомца за руку и потащил с дороги вглубь леса. Остановились они на небольшой уютной поляне с чудесной мягкой травой, о которой Тайри мечтала чуть ли не с начала путешествия.

— В свое селение они чужаков не водят, — сказал мастер, — а вот посмотреть на нас и обменяться чем-нибудь интересным приходят сюда. Я им обычно приношу семена или саженцы наших растений. Очень уж они это любят. Горюют каждый раз, что не все прорастает и приживается, но, увы, никогда с уверенностью не скажешь, как Тропа повлияет на то, что по ней пронесёшь. — Он достал из кармана несколько аккуратных пакетиков, а из мешка — нечто, упакованное во влажную ткань.

Юной леди стало почему-то ужасно стыдно, что у нее нет с собой никаких подарков. Не артефакты же им раздаривать, в этом мире практически бесполезные. Как ни странно, руки нащупали на дне мешка горсть прошлогодних ягод шиповника. Точно, матушка перед какой-то их с Тромом вылазкой, подарила каждому по богато усыпанной плодами ветке — на удачу. И вот, поди ж ты, сохранились… Тайри вытащила усохшие ягоды и с удивлением обнаружила, что ни цвет, ни тонкий аромат никуда не пропали.

— Шиповник! — констатировал ваюмн, выхватив из ладони ученицы одну ягоду. — Судя по величине, южный, уккабский. Из сада вашей матушки?

— Откуда же еще. Год провалялся.

— А вот он-то здесь как раз может и прижиться. Знаю я эти лесные чары, после них семена в огне не горят… Очень кстати они у вас завалялись.

Давешний знакомец привел на полянку еще двоих соплеменников: рыжеволосого здоровяка и тощего лысого старичка. После обязательных объятий эти двое немедленно занялись "подарками", разглядывая и обнюхивая чуть ли не каждое семечко. Дошла очередь и до шиповника. Старик долго рассматривал, катая на ладони, сморщенный оранжевый комочек, а потом смело закинул в рот и прожевал. С минуту сидел, прислушиваясь к своим ощущениям, потом расплылся в блаженной улыбке и что-то негромко спросил у ваюмна.

— Старейшина хочет знать, как выглядит само растение и что мы им лечим.

— Когда-то действительно лечили, а теперь все больше для красоты выращиваем, — вздохнула Тайри, — мамин народ считает, что, будучи посажен рядом с жилищем, шиповник охраняет от зла и приносит удачу хозяевам. А еще хорошо зимой из него отвары делать — силы поднимает.

Пока мастер Тропы старательно переводил, девушка сотворила простенькую иллюзию, чтобы показать новым знакомым, как растет и цветет шиповник.

Всю эту идиллию с подарками прервал приближающийся топот и чей-то душераздирающий вопль, почти мгновенно захлебнувшийся хрипом. Через поляну хлынул поток испуганных и растерянных лесных обитателей. Облик у некоторых тёк и менялся, другие превращались в нечто совсем уж ни на что не похожее. Наставник что-то спросил у старейшины, тот нахмурился и ответил, будто выплюнул слова, а потом перекинулся в крупного лесного кота и побежал в чащу — уводить своих.

— Это облава. С недавних пор все, кто меняет облик, объявлены людьми пособниками злобных божеств и подлежат уничтожению. Вот, и до наших лесовиков добрались. Плохие времена здесь настали, — пояснил ученице мастер.