Дороги призраков

– Клод, что, черт возьми, происходит? – набросился на него Дандо.

Монах обернулся и посмотрел на Дандо так, что от гнева последнего не осталось и следа. Клод был худощавым, но довольно миловидным обладателем тонких волос, реденьких усиков и очков в проволочной оправе. Черты его лица были удивительно правильны. Дандо часто думал, что Клод выглядел бы более подходяще в какой-нибудь театрально^ ложе, чем под монашеским капюшоном, распевая тайные заклинания.

Но стоило только заглянуть Клоду в глаза, как подобные мысли тут же исчезали. Дандо никогда не встречал таких глаз. Никогда, даже в зеркале.

– Он в киноаппаратной, – сказал брат Клод, и губы его разъехались в издевательской улыбке. – Я-то свое дело сделал, Дандо. Я позвонил тебе и передал сообщение. А если у тебя какие-то проблемы, лучше обсуди это с ним. Ведь теперь он наш командир.

Бросив на Клода сердитый взгляд, Дандо направился в киноаппаратную. На верхнюю лестничную площадку выходила еще одна толстая железная дверь. Он нажал на ручку и, поворачивая ее, почувствовал, как Металл нагревается. Он решительно вошел в помеще ние. Но, сделав три шага, остановился как вкопанный, ошеломленный представшим перед ним зрелищем.

В центре киноаппаратной восседал брат Люпо. Таинственный свет разливался по всей комнате. Слепой, подернутый пеленой глаз монаха излучал магическую голубоватую энергию, бросающую отблеск на бровь и щеку, рассеченные глубоким шрамом. Зрячий глаз Люпо метался по комнате, но совершенно не замечал Дандо.

Сквозь пару квадратных окошечек, через которые в лучшие дни «Саннидейл Твина» проецировали фильмы, виднелась ночная улица. Кроме лунного света, просачивающегося через отверстия, единственным источником освещения было сияние, исходящее от Люпо и рассеивающееся по комнате в виде прямых и изогнутых линий. Несколько мгновений спустя Дандо понял, что это план города. Время от времени на этой вибрирующей, парящей в воздухе карте, простирающейся от одной стены до другой, вспыхивала дюжина точек, в которых накапливалось наибольшее количество энергии. Ближе к центру, недалеко от того места, где находился Люпо, ужасающе красным цветом светилось огромное энергетическое пятно.

Под пристальным взглядом Дандо одна из маленьких голубых точек начала меняться, постепенно обретая беловатый оттенок. Люпо улыбнулся.

– Вот так, – прошептал он.

И тут же белый цвет сменился голубым.

– Черт! – проворчал Люпо, и его глаз уставился на пришельца. – Полагаю, брат Дандо, вы имеете достаточно веское основание для того, чтобы являться сюда и прерывать мою работу?

– Что ты делаешь? – спросил Дандо, чувствуя, как злость его постепенно испаряется.

Люпо что-то недовольно проворчал, из чего следовало сделать вывод, будто Дандо должен прекрасно знать, чем он занимается. Дандо понимал, что у Люпо есть все основания для подобного предположения. Ведь магические силы обоих были равны. По крайней мере, настоящий момент был тому подтверждением. И все же Дандо остро ощущал пренебрежение, с которым отнесся к нему Маэстро, остановив свой выбор на Люпо.

– Как и рассчитывал Маэстро, создания Хаоса, обитатели Другого Мира, уже собираются на Дорогах Призраков, – раздраженно пояснил Люпо. – Разрушение границы началосьНо до тех пор, пока мы вновь не откроем временные врата, разделяющие Дороги Призраков и этот мир, цепная реакция, к которой так стремится Маэстро, не возникнет. Будет довольно сложно соединить Другой Мир с Землей, а ведь это всего лишь начало. С помощью Привратника и Куратора эта ничтожная любительница заклинаний, заключившая союз с Истребительницей вампиров, смогла достаточно прочно закрыть врата. – В голосе Люпо звучала явная досада. – Я делаю все возможное, чтобы их уничтожить, но это не так просто, как кажется на первый взгляд.

Брат Дандо, зачарованный его плавной речью, утвердительно кивнул. Вдруг, вспомнив, для чего он все-таки явился к Люпо, Дандо приосанился.

– Все это, конечно, хорошо, – важно изрек он, – но почему Маэстро не назначил командиром меня, ведь у тебя заданий и так хватает, а выполнять их нужно очень старательно, ты же знаешь.

Люпо взглянул на Дандо, и глубокая морщина легла меж его бровей.

– Это уж не тебе решать, – холодно заметил он.

– Но почему нам не сообщили, что здесь, в Америке, все Сыновья Энтропии подчиняются воле одного командующего? Мы привыкли к большему вниманию со стороны Маэстро, – пожаловался Дандо.

– Полагаю, он слишком занят, чтобы водить за ручку каждого своего прислужника, – сказал Люпо, не сводя с Дандо глаз. – Великая идея Хаоса, на создание которой Маэстро потратил большую часть своей жизни, не для нашего понимания. Наше дело подчиняться приказаниям, только и всего. У каждого из нас есть свои обязанности, выполняя которые каждый вносит вклад в общее дело. Нам дозволено понимать только собственную часть великого замысла. Теперь, когда конечная битва не за горами, мы начнем понимать гораздо больше. Он дал мне клятву.

Уставившись на светящуюся голубоватую энергетическую точку, Дандо мрачно кивнул и направился к двери. У самого выхода он все же замедлил шаг и оглянулся:

– И все-таки лучше бы он выбрал меня. Моя военная подготовка дает мне больше преимуществ, которых у тебя, скорее всего, нет и в помине.

На этот раз брат Люпо не удостоил его и взглядом. Вместо этого он сконцентрировал свое внимание на энергетической сетке с пульсирующими голубыми точками и отчеканил:

– Если ты не согласен с этим решением, обсуди его с Маэстро, как только он прибудет.

– Сюда? – изумился Дандо.

– И очень скоро, – последовал ответ.

Джойс, брошенная в чулане для техобслуживания, постепенно приходила в сознание. Она осторожно потерла ушибленный затылок, ожидая приступа сильной боли. Но ее не было.

Тишина.

Она медленно поднялась на ноги и осмотрелась. Комната представляла собой обычный бетонный блок с железной дверью. В стене виднелось несколько вентиляционных отдушин, но они были не такие большие, чтобы сквозь них можно было выбраться наружу, как это частенько проделывалось в голливудских фильмах. Вдоль стен стояли металлические стеллажи, заставленные наполовину использованными бутылками с моющим раствором. Похоже, здесь недавно сделали уборку, подумала Джойс, заметив старомодное железное ведро на колесиках, в котором торчала швабра с влажной серой тряпкой.

На полу стоял поднос. Это что, мой обед? – удивилась Джойс. «Обед» состоял из миски макарон и двух вареных сосисок, которые давным-давно остыли. Сначала Джойс решила не есть. Но некоторое время спустя, почувствовав, как желудок сводит от голода, она подумала, что если ее и собираются прикончить, то уж явно не с помощью отравленной пищи.

Утолив голод, она снова поднялась на ноги. Вместо того чтобы тщательно осмотреть комнату, она вплотную подошла к двери и принялась колотить по ней кулаками, отчего здание наполнилось оглушительным грохотом. Джойс вовсе не собиралась здесь сидеть. По крайней мере, она желала знать причину, по которой ее держат взаперти.

Вдруг по ту сторону двери послышался голос:

– Отойди!

Джойс приготовилась к самому страшному. Вампиры. Демоны. Злобные колдуны. Но человека она ожидала увидеть меньше всего. Вошедший был довольно хорош собой, кроме того, одет с иголочки – ну выли тый профессор! Лицо его освещала лучезарная улыбка. Похитители так не улыбаются, подумала Джойс.

– Чем могу служить, миссис Саммерс? – услужливо спросил он.

– Тем, что поможешь мне убраться отсюда подальше! – рявкнула Джойс. – Уж не знаю, соображаешь ли ты, что творишь, но лучше отпусти меня подобру-поздорову.