Дорогой дневник

Ничего страшного: пара ссадин на ребрах и аккуратный синяк. Слабачки. На мне заживали увечья и посерьезней.

Я даже злорадно рассмеялась, хотя глаза жгло от бессильных, глупых слез.

Вечером я нарочно не уходила в комнату — засела в кресле в гостиной и, подспудно всем сердцем желая расспросов, смотрела с отцом и мамой нудный сериал. Впрочем, разговор по душам так и не состоялся, а мое присутствие очень напрягло и озадачило родителей.

Баг, как настоящий сталкер, забрасывал меня сообщениями, не верил ответам, что со мной все нормально, и упорно пытался подловить на вранье — он меня чувствует, с этим не поспоришь. А еще он напомнил мне о предстоящем выступлении в “Боксе” и взял честное слово, что я приду.

Мы опять проболтали почти до рассвета, а утром я с прискорбием осознала, что пойти на занятия попросту не смогу: не выдержу пристального внимания тамошних сливок общества. Если честно, я и сейчас не знаю, чего мне ждать от придурка Зорина и униженной, безответно влюбленной Альки. Полагаю, Мамедова превратит мое пребывание в школе в кромешный ад, но Маше точно ничего не расскажет. А мне внезапно стало пофиг на приличия и отчаянно захотелось отрываться.

Я сказалась маме больной и осталась лежать в кровати, но после полудня принялась звонить родителям и осаждать их просьбами отпустить меня погулять с друзьями:

— Да, одноклассники, мам. Мне уже лучше. Не хочу отрываться от коллектива…

Мама взяла с меня обещание, что на сей раз я уж точно вернусь вовремя, и благословила на прогулку. Естественно, она не подозревала, что я нагло вру: собралась в клуб и вернуться к двадцати трем ноль-ноль все равно не смогу. Потому что концерт начинался в девять.

Хотя Yato/Yaboku в диалоге клялся, что сразу после пар будет ждать меня на репетиционной базе, в гараже я застала только Лося — он колдовал над ноутбуком и настраивал бас-гитару.

Наедине нам было чертовски неловко, ибо Лось — самый неразговорчивый тип из всех, кого я знаю.

Я пыталась обсудить испортившуюся погоду, но Лось лишь неопределенно хмыкал и, завесившись челкой, увлеченно проверял натяжение струн. Повисали непозволительно долгие, гнетущие паузы, и мне приходилось мучительно подыскивать новые темы для разговора, но и они не заходили.

— Когда Баг придет? — сдавшись, тяжко вздохнула я, и Лось пробасил:

— Скоро должен. У него какие-то там терки с батей.

Безотчетная тревога скрутила внутренности в тугой узел. Я отчаянно надеялась, что Баг не сделал поспешных шагов, хотя у этого парня изрядно не хватает винтиков в голове, так что произойти могло все что угодно.

Через полчаса раздался визг ржавых петель, и наконец произошло явление Бага народу. Он, как всегда, был без шапки и нараспашку и дрожал как осиновый лист.

Бьюсь об заклад, когда-нибудь его идеальные уши заледенеют и отвалятся. Но он все равно останется симпатичным…

Я внимательно всматривалась в его бледное лицо, но на нем блуждала блаженная укуренная улыбка. Она меня успокоила: если бы Баг заявил отцу, что собирается бросить Машу, его настроение было бы совсем другим. Вряд ли он вообще остался бы жив.

— Давно здесь, Эльф? Сорри. Прошу прощения. Папаша меня возле универа перехватил… — Баг наклонился ко мне и коротко поцеловал, приземлился рядом на диван, обхватил мое лицо ледяными ладонями и поцеловал уже по-настоящему.

Сердце сбилось с ритма, мозг закоротило, тело ослабло.

Раз уж этот процесс пошел, остановить его возможно, только растащив нас по разным углам. Минут через десять я уже еле дышала и была готова раздеться, но Лось возмущенно откашлялся:

— Баг, завязывайте, а? Вы тут не одни.

Предостережение прозвучало весьма грозно, Баг покорно убрал руки с моих щек и откинулся на обитую гобеленом спинку.

Выглядел он чересчур загадочно и торжественно, и я, проглотив вставший поперек горла ком, подалась вперед и прошептала ему на ухо:

— Что ты сказал отцу? Ты ведь нигде не напортачил, Баг?

— Я сказал, что сваливаю от Маши, — воодушевленно ответил он, и меня натурально парализовало.

Баг смотрел на меня, и в его глазах тлела пугающая маниакальная упертость. Я чертыхнулась, отпрянула и вжалась в подлокотник.

Да, я не знаю его отца, но в голове успел сложиться образ этакого сурового криминального элемента, способного одним ударом переломить любому хребет. В тот момент я адски струсила. Баг не вмешивал меня в свои проблемы, и я никогда не узнаю, через что ему пришлось пройти. А сколько всего на него еще навалится, когда о его решении узнает семейка Мамедовых…

— Баг…

— Эльф. Все хорошо. Теперь ты — моя официальная девушка, а все остальное мне как-то побоку. Так что давай сегодня отрываться! — Баг снова склонился к моему лицу, потемневшие глаза вспыхнули зеленым огнем, но Лось зашелся кашлем, и Баг лишь дотронулся пальцем до кончика моего носа и подмигнул.

Я не могла вымолвить ни слова — требовалось время, чтобы справиться с шоком и осознать все, что Баг мне сказал.

Он заботливо придвинул ко мне радиатор, вскочил, подошел к импровизированной сцене, с улыбкой повесил на плечо гитару и начал подкручивать колки.

За единственным окошком стемнело, в гараж завалились Холодос и девчонки. В руках Холодоса болталась бабушкина авоська, в ее нутре угадывались очертания трехлитровой стеклянной банки и раздавался плеск жидкости неизвестного происхождения.

— Домашнее вино! — провозгласил Ваня. — Баба Лида, дай ей бог здоровья, расщедрилась!

Однажды в автобусе, зализывая душевные раны, я уже слышала упоминание об этой легендарной женщине. Оказалось, что баба Лида — постоянный алкоспонсор сей душевной компании.

Баг и Лось вернулись к дивану, Яна достала из кармана куртки пластиковые стаканчики, и мы дружно выпили за здоровье бабушки Холодоса.

Взглянуть на Бага я все еще не решалась.