Дорогой дневник

Запоздало догоняю, к чему клонят Ваня и Лосев, и ахаю:

— То есть они считают, что ты обязан жениться на мне? Ты растрепал им про то, что мы… — Едва я произношу это, щеки начинают пылать, но Баг, похоже, смущен еще больше и чертовски няшно при этом выглядит.

— Я же не совсем дебил! Зачем о таком трепаться… — бубнит он. — Просто эти придурки с первого дня знакомства с тобой пытаются нас свести.

— Не дождутся! — Я показываю Багу язык. — Теперь у меня есть печальный пример перед глазами, и раньше тридцати замуж меня не заманить.

— Да ладно? Помнится, кто-то говорил про родственные души… — хмыкает Баг.

— Нет! Я лучше предпочту смерть! Или компанию из сорока кошек!

Я вырываюсь и убегаю, Баг гоняется за мной по всей набережной, но настигает только на площади. Он душит меня в объятиях, делает подсечку, но тут же подхватывает за талию и щекочет до тех пор, пока мы оба не выбиваемся из сил. Дьявольски улыбаясь и переводя дух, мы внимательно, с опаской, разглядываем друг друга, а потом срываемся и с остервенением целуемся.

Его губы изводят мои, и мне живо, во всех красках, припоминается наша ночь. Багу, видимо, тоже, потому что он тяжело дышит и, не обращая внимания на то, что мы стоим прямо посреди людной площади, запускает руки под мою толстовку.

Новый знакомый — юный скейтер, — проезжая мимо, свистит и выкрикивает:

— Чувак, слишком горячо! Лучше сними номер!

Голова кружится, мне необходимо вдохнуть, и я упираюсь кулаками в грудь Бага. Хохотнув, он поддается: прерывает поцелуй, хватает ртом воздух и снова прижимает меня к себе — на этот раз долго и нежно. За его широким плечом раскинулась просторная площадь, над ней — бескрайнее небо в сетке блестящих черных ветвей. А чуть поодаль, на лавочке возле памятника, расселся Паша Зорин и не отрываясь смотрит на нас.

Как давно? Что он видел?

Этот пристальный, посторонний взгляд пробуждает в моей душе гадкое чувство, возникавшее в детстве у витрины «Детского мира», когда маленькие ручонки цеплялись за самую красивую и желанную игрушку, и ты уже жил мечтой о том, как славно и весело проведешь с ней время, и даже успевал вообразить миллионы ваших волшебных игр, но большие и сильные руки забирали ее у тебя и возвращали на полку.

Меньше всего я желаю, чтобы свидетелем моего счастья был этот отмороженный идиот, и, поднявшись на цыпочки, шепотом предлагаю Багу поскорее отсюда свалить.

***

Дурные предчувствия отравляют душу, но я стараюсь не показывать тревоги.

Мы давно уже в гараже, вокруг суетятся ребята. Протирая джинсами обивку старого дивана, с интересом наблюдаю за приготовлениями к выступлению, но в голове зудит назойливая мысль, что я по-крупному запалилась.

«Возьми себя в руки! Скорее всего, до Зорина не дойдет, что Баг и есть тот самый муж Алькиной сестры…» — успокаиваю себя, однако не могу припомнить, был ли Паша в школьном актовом зале, когда там ошивался Баг, а если и был — сможет ли сопоставить факты…

— Эльф, ты с нами? — Лада пихает меня локтем в бок, и я широко улыбаюсь:

— С вами. Задумалась, прости!

Ребята настраивают аппаратуру, ползая на четвереньках вокруг звукового монитора. В дверку гаража пролезает Яна, мы встречаемся с ней взглядами и срываемся на смех. Она втихаря указывает на торчащую из-за колонки задницу Лося и поднимает вверх большой палец.

Сегодняшняя репетиция проходит без пьянки, на какой-то высокой дружеской ноте — весело, легко и непринужденно.

Баг поет невероятно красивую песню про Африку, и в его исполнении сквозит реальная тоска жителя большого города по первобытной охоте, в которой нет никаких ограничений и правил, есть только свобода, сила, жизнь и смерть.

Он супер-мега-дьявольски крут, и в солнечном сплетении сворачивается клубок живых, теплых, трепетных эмоций.

На Зорина окончательно забиваю: в конце концов, не его дело, с кем я тусуюсь или встречаюсь. Он трус и придурок, и у него нет права смотреть на меня волком.

В середине репы Баг обнаруживает, что посеял телефон — он озадаченно хлопает себя по карманам, проверяет куртку, заглядывает за диван, но чудо техники не находится. Тогда он просит телефон у меня и набирает свой номер. Мы все превращаемся в слух и кричим от радости, когда пропажа обнаруживается — истошно жужжит и вибрирует за колонкой.

Начинается угар, Яна и Лада освобождают волосы от резинок и пускаются в дикие танцы, вытягивая в центр гаража и меня. Закрываю глаза и выдаю такого огня, что кровь в венах превращается в чистейший адреналин. Баг орет в микрофон:

«“Don't wake at night to watch her sleep

You know that you will always lose

This trembling

Adored

Tousled bird mad girl…”

But every night I burn

But every night I call your name

Every night I burn

Every night I fall again…»^[19]

Запыхавшиеся и счастливые, мы валимся на диван, Лада улыбается и кричит мне в ухо:

— Ты клевая. Ты наша. Ты никогда его не предашь. Вам с Багом надо быть вместе!

— Ага! Два сапога пара. Дурак дурака увидел издалека! — хохочет Яна, но я мрачнею.

Мечтать о несбыточном больно. И вытерпеть эту нескончаемую изнуряющую боль однажды не смогу даже я.

Глава 28

30 марта, четверг, 23.00

«Дорогой дневник!

Хотя прошедший день и был пронзительно-счастливым, богатым на события и разговоры, ярким и светлым, закончился он все равно дерьмово, и случилось это по моей вине.

Мы уже собирались расходиться по домам, и я, томясь в предвкушении, почти набралась смелости пригласить Бага к себе на чай и прочие плюшки. Благо его долгие взгляды, блуждающие улыбочки и пылающие щеки прозрачно намекали на продолжение.

Но его телефон снова разразился сигналом тревоги.

— Да. Анна Павловна, добрый вечер… — Баг почтительно поздоровался с ней и ретировался на улицу продолжать разговор. Я услышала только: — Блин… ну раз вы не сможете, тогда я сам подвезу все, что надо… Прямо сейчас.