Дороти должна умереть

После обеда Синдра собрала небольшую группку горничных в обеденном зале.

— Итак, девочки, — просияла она, восторженно хлопая в ладони. — Я выбрала вас, счастливицы, на роль официанток на торжестве сегодня вечером. А это значит, что остаток дня вы можете отдыхать, мыться и приводить себя в порядок! Это важнейшая ночь, не смейте ее испортить.

И, слава богу, последняя моя ночь в качестве служанки. Пока другие горничные хихикали по пути в свои комнаты, я отстала и машинально нырнула в соседний коридор, сначала даже не осознав, куда иду.

Терраса. До начала вечеринки мне нужно было сделать одну вещь. Просто на случай, если я вдруг погибну. По пути я миновала шестерых жевунов в ярких официальных костюмах и парочку дворцовых стражников, но смотрела прямо перед собой, будто и впрямь намеревалась покончить с уборкой в одной из комнат, и никто не посмел меня остановить.

Терраса была пуста, я затворила за собой дверь и подошла к волшебной картине.

— Волшебная картина, — сказала тихо, но твердо, — покажи маму.

Картина помедлила, словно найти маму было непросто, но через несколько секунд, за которые я уже начала нервничать, представив, что она мертва, изображение начало меняться. Морской пейзаж постепенно сменился огромной комнатой (или аудиторией, или кабинетом). Флуоресцентный свет, стоящие полукругом ряды стульев и толпа незнакомых лиц.

Это явно не было одним из излюбленных маминых мест, и я поначалу подумала, что картина ошиблась и показала что-то не то. Но изображение придвинулось ближе, показались стол с кофейником и кучей упаковок из-под чипсов. Тогда-то я поняла, что мама точно где-то неподалеку. Она стояла рядом, рылась в сумке, засунув руку по локоть, но выглядела намного лучше — по крайней мере, по сравнению с ее видом во время нашей последней встречи. Волосы у нее были гладко зачесаны и стянуты в хвостик, макияж нанесен со вкусом. Она разговаривала с женщиной, сжимавшей в руках бумажный стаканчик, и улыбалась.

— Хотела бы я, чтобы это увидела Эми. — На маминой ладони лежала фишка с отчеканенной на ней цифрой шесть.

Женщина обняла ее и похлопала по спине.

— Шесть месяцев трезвости, — заявила мама. — Жаль только, что мне пришлось потерять все, чтобы измениться.

Не важно, насколько вы черствы, но есть в мире мелочи, которые могут тронуть вашу душу. Те, от которых вы меньше всего этого ожидаете. Я вытерла слезинку, скатившуюся по щеке. Да, единственную, но все же. Мне не верилось, что мама так сильно изменилась. Меня немного задело, что она смогла справиться без моей помощи, но в то же время я была горда за нее. Я поняла, как сильно соскучилась. Однако возвращаться домой не хотела. Здесь еще оставались незавершенные дела. Мама изменилась, но и я стала другой. То место, где сейчас находилась она, — Канзас — мне больше не казалось домом. Мама смогла отыскать цель в жизни без меня. А я, к собственному величайшему удивлению, нашла цель здесь.

Я вспомнила слова матери о Мэдисон Пендлтон, о том, что плохим всегда воздается по заслугам. Сегодня я собиралась доказать, что эти слова правдивы.

41

Синдра была чересчур восторженна, учитывая тот факт, что только вчера ее предшественнице откусили руку.

— Разве Дороти не щедра? — спросила она, когда все мы выстроились в линию в конце бального зала, ожидая начала вечеринки. — Новая форма прелестна. И такая удобная!

Я улыбнулась, кивая. Действительно, мягкий гладкий атлас, из которого были сшиты платья для праздника, приятно касался кожи, но назвать эти шмотки удобными — явное преувеличение. Хотя бы потому, что они были слишком короткими и я без конца одергивала юбку, чтобы не сверкать нижним бельем.

Последний раз я заходила в бальный зал сегодня утром, и за это время он преобразился до неузнаваемости благодаря богатым украшениям. Около сотни рубиново-красных диско-шаров сияли на фоне темного куполообразного потолка. Но по сравнению с обычными шарами, которые я видела в Канзасе, эти будто парили сами собой и пульсировали в такт музыке, поднимаясь к потолку и крутясь под ним, будто сияющие красные сердца. Кроме того, деревянный паркет, который я, сгорбившись, долгие часы отскребала от грязи, магическим образом исчез и сменился прозрачным танцполом. Под ногами раскинулось искрящееся звездное ночное небо, каждое созвездие сверкало ярко и близко. С земли такого не увидишь.

Вместо обычных скатертей столы были окутаны розовым дымчатым туманом, будто сорванным с рассветных облаков. В центре каждого стола стояло растение, которое я сразу узнала, — гигантский, постоянно меняющийся цветок из оранжереи. Прямо на глазах его бутон превращался из розы в георгин, потом в орхидею, лилию и далее по списку, меняясь с калейдоскопической скоростью, от которой кружилась голова.

— Великолепно, правда? — благоговейно прошептала Синдра. — Зал украшала Глинда. Она всегда бесподобна.

«Несколько безвкусно», — хотелось бросить в ответ, но, по правде говоря, я тоже не могла не согласиться, что зал выглядит потрясающе. И мысль о предстоящей миссии — когда на созвездия под ногами обязательно прольется кровь — немного печалила.

— Да, — согласилась я с Синдрой, — великолепно.

Я чувствовала, как вокруг струится магия. Интересно, сколько сил пришлось вложить в это место? Должно быть, это часть плана Ордена: когда здесь сосредоточено столько магии, никто не заметит, как по периметру дворца ведьмы будут создавать щиты. По крайней мере пока не станет слишком поздно.

Двери распахнулись: в зал устремился поток гостей, а подносы в руках у горничных как по волшебству наполнились закусками и напитками. Коктейли были украшены чем-то напоминающим настоящие рубины и изумруды. Сердце мое затрепетало. Вечеринка началась — теперь пути назад нет. А для того, чтобы достичь цели сегодняшнего вечера, мне необходимо убедить себя, что не произойдет ничего необычного. Убийство Дороти — просто один из пунктов ежедневных обязанностей горничной. Ничего особенного!

— О’кей, девчонки! — воскликнула Синдра, повернувшись к нам. — Все мы видели, что случается с неудачниками, да? Так давайте, эм-м… сделаем по-другому. Пусть об этой вечеринке будут говорить еще долгие годы!

«О-о-о, это как пить дать», — подумала я.

Горничные рассредоточились по залу, обходя его по периметру и предлагая гостям разнообразный выбор закусок и напитков. Сначала я обслужила группку нытиков, которые целую вечность не могли решить, что же будут пить. Они убеждали друг друга взять одно, потом другое, а потом резко брали слова обратно, уверяя, что нужно просто не париться. Следующей оказалась мрачная на вид королевская семейка Страны мигунов. Все ее члены, как на подбор, были в сияющих костюмах из прессованного металла. Таким позавидовал бы сам Железный Дровосек! Мигуны, взяв напитки, даже не глянули на меня.

Когда подносы горничных пустели, магия вновь их наполняла. Никто не разговаривал с нами и не обращал на нас внимания. Все, что требовалось от служанок, — мило выглядеть и не спотыкаться. Зал заполняла музыка, все гости смеялись и болтали. Часть гостей собралась вокруг Лоскутушки, лоскутной куклы: они хлопали, пока девушка прыгала и изгибалась, исполняя какой-то акробатический номер, напоминающий нечто среднее между брейк-дансом, танцем вог^[8] и гимнастикой. Когда, сделав колесо, она села на шпагат, по залу пронеслись одобрительные возгласы. Лоскутушка поднялась и поклонилась, музыка сменилась на медленную и унылую мелодию. Все диско-шары, кружащие по залу, начали собираться в точке под самым куполом. Там они слились воедино и стали пульсировать в такт музыке, как огромное рубиновое сердце.