Дождь в полынной пустоши. Книга 2

После беготни и слежки, Колина занесло согреться в Рождественский Нос, что на Белой Горке. Заведение странное, проходное, но отменно протопленное. Здесь всегда полно отставных вояк, мелких картежников, спивающихся мастеровых, загульных приезжих и стареющих шлюх, чья золотая пора давно позади.

Проходя неполным залом, унгриец вяло откликнулся на приветствие малознакомых скаров. Слух о грандиозном скандале в Краке распространился быстро и теперь каждый таивший на виласов обиду, считал себя обязанным пригласить барона Хирлофа, крепко выпить. Разумеется, из самых теплых и благодарных чувств.

Выпить Колин не хотел, только немного согреться и отдохнуть. Согревшись у дымного камина, сделался бодрей, взвешено обдумать очередную встречу с фрей. Заполучить Крайд все еще его привлекало и он находил это возможным провернуть. Однако для начала следовало нивелировать неблагоприятное впечатление от истории в Краке, уже известной всей столице. В невинного агнца, случайно забредшего в волчье логово, фрей ни за что не поверит. Агнцы, а тем более невинные, крови не алчут, невзирая ни на какие обстоятельства. Уважительные и исключительные.

Всякой рыбе свой крючок, - предварил изощренную мысль унгрийца, выстроить некую логическую цепочку, в которой легко уместились и виласы, и Исси, и Даан. Нашлось место и для Арлем. Но поскольку само по себе ничегошеньки не происходит, было необходимо кое-что предпринять в определенном направлении. И проще это сделать, поручив работу…. хотя бы вон той, святой женщине, окруженной ватажкой товарок.

Чудеса любят все, такова их природа, - задекларировал Колин направленность будущих совместных устремлений и, пересел в угол, как только нищенка осталась одна.

– Если у тебя заветное желание? — обратился он к задумавшейся о своем пожилой женщине. На ужин не заработала, запахами поснедала, вприглядку за чужим куском.

– На Зубную Фею не больно похож, - подразниться, нищенка растянула губы щербатого рта. Изъязвленный язык высунулся в прореху беззубья.

Приятно встретить человека относящегося к своим невзгодам и напастям с горькой, но иронией.

– Мило. Но тебе повезло, я её брат.

– Чего не скажешь о бедняжке. Ей-то с таким братцем каково? В люди-то выйти.

– Не ей одной. Но родственников не выбирают.

– Правда твоя. Папаша меня еще в детстве собирался утопить.

– Я про твое заветное желание, а не твоего папаши.

– Чтобы с меня слезали быстрей…., - хохмит старая скуряга.

Да иди ты!

Я бы пошла, да не к кому.

– …Деньги вещь приятная, об их владельцах умолчу, - замудро намекнула нищенка.

– Как я?

– Ты же не на мне.

– Это уже второе, - Колин махнул слуге принести поесть. Кормили гречкой с бараньими потрохами. Ну и пиво. Пиво нищенка выдула с радостью и махом.

– С чего это ты такой добрый, милок?

– Уродился таким. Слышала же. Братик Зубной Феи. Желания всякие исполняю.

Женщина пожевала каши, подумала. О желаниях.

– Боюсь, те желания что исполняешь, не отмолить.

– Тебе ли о том печалиться?

Еще пара ложек. Жилистое мясо плохо подавалась деснам, сглотнула не прожевав.

– Странный ты. Но с виду приличный.

– Встречают по одежке, провожают по уму.

– Тогда гони штивер и умничай, чего требуется? Поучить чему, полечить чего?

– Каяться любишь?

– С попом, что ли сойтись? — дурканула нищенка, задорно подмигнув.

– Сказала тоже! Покаяться.

– В чем же?

Колин подсунул кошель. Женщина отодвинула тарелку. Каша не убежит, а заработать наперво надо…

С Белой Горки Колин, прямиком, отправился в Серебряный Дворец. Засвидетельствовать приобщенность к жизни двора. Настолько, насколько требовали его личные интересы. А они требовали. Если в отношении людей любовь или нелюбовь высшее проявление чувств, то к высшим достижениям индивидуума в обществе относили занятие интригами к вящей выгоде себе. Этим он и собирался заняться.

Стоило шагнуть за порог - эсм Арлем легка на помине.

Как некстати!
– не обрадовался унгриец скорой встрече. Он недостаточно к ней подготовлен, а значит надо срочно что-то придумать.

– Эсм!

– Поллак, ваша слава грозит затмить солнце! — прозвучало в ответ на приветствие Колина.

– А я-то гадаю, что с погодой твориться? Пасмурно и снег.

– На душе у вас не пасмурно? — Арлем старалась говорить бесстрастно, избегая проявления всяких эмоций. Ей удавалось, но лицо выглядело при этом некрасивым и неживым, а голос фальшивым до последней ноты.

Подробности уже известны, - посетовал Колин, надеясь не все из них достигли ушей исповедницы.

– Кому есть дело до моей души? — весь в недоумении унгриец.

– В первую очередь до нее нет дела вам! — сердилась и очень Арлем.

Хрупкое приятельство с фрей оказалось в опасной близости к открытой конфронтации.

– Эсм! — переполнен возмущением Колин.
– В столице сплошь и рядом конфликты разрешаются холодным оружием, но глядя на вас, одному мне заказано отвечать на вызовы и прибегать к стали.

– Вы ищите оправданий?

– Возможно, но и вам они тоже понадобятся! — удивил Колин исповедницу.
– Однажды из опасения испортить с вами доверительные отношения, я позволю себя убить. Будете ли вы меня оплакивать, сомневаюсь, но и полведра слез горю не помогут. Я очень дорожу взаимоотношениями, но у меня есть мать и я её очень люблю. Живой грешник ей милей мертвого праведника.

– Так вы далеко зайдете, саин Поллак, - закончен разговор с унгрийцем. Раз и навсегда.

Колин не посторонился, позволить Арлем пройти.

– Я искренне надеюсь эсм, когда узнаете все обстоятельства случившегося, вы измените свое отношение ко мне. А изменив их, перестанете вершить скорый и неправый суд.

Обвинения заставили фрей задержаться и ответить. Унгриец инициативу не отдал.

– Святой Лука писал, не судите да не судимы будите: не осуждайте и не будете осуждены: прощайте и прощены будете сами. Но кто из нас следует его словам?

Будете спорить?
– предложил жестом хитрец.

Не посмела. Кто она такая спорить и сомневаться в мудрости святого?