Дождь в полынной пустоши. Книга 2

– Это бесчестно! — простосердечно негодовал он, задохнувшись от возмущения и собственной беспомощности перед наглейшим плутовством.

– Разве? — недоумевал Колин взыгравшей щепетильности Ридуса.

– А что же еще? Чистейший мухлеж!

– Не страдай морализаторством. Игра есть игра. На деньги особенно. Кстати, дверь закрыта?

Ридус оглянулся. Привстал увидеть задвижку.

– Закрыта. Сами заперли, когда вошли.

– Да? Ну, хорошо. Давай проверим, еще раз усвоение уроков. Это можно убрать? — спросил Колин великовозрастного ученика о торчащем в столешнице баллоке.

– Сделайте милость, - с облегчение вздохнул Ридус. Вид оружия его беспокоил. Напоминал о незавидной судьбе Воробья с сотоварищами.

Раздача шести карт. Игровой не прочитал ни одной.

– Это вроде валет…. А это…. Это кажется… десятка чаш…. А это…. Кажется… кажется туз мечей.

– А кажется тебе потому что…, - Колин шлепнул на стол вторую колоду. — Пока ты лупился на дверь, я её поменял. Твоя ошибка, ты притащил дешевую колоду за три штивера. Такие берут все. Я тоже. Потраться на такую, - рядом легли дорогие карты с двух сторон покрытые лаком. — Подвох удался бы, лишь знай я заранее о купленной тобой колоде.

Игровой готов возмущаться. Но чему? Собственной промашке?

– Всего не предвидишь, - последовало не утешительное заключение от Колина.
– Но азы понимать надо. Могут купить колоду при тебе, но набьют крап и занесут её торговцу загодя. Или отправят слугу, купить новую. А он, получив на лапу, притащит, уже известную твоему противнику. Деньги. Деньги, мой друг, заставляют человека искать способы зарабатывать их легче и вернее. И если ты высокочувствительный идеалист - не играй. Даже на щелбаны.

– Я так не смогу, - близкий к отчаянию Ридус, обхватил голову.

– Сможешь. Как только первый раз облапошишь жирный кошель, не полагаясь на удачу, а опираясь на выпестованное и отточенное умение. Сможешь. Будешь стараться мочь еще и еще. Это как с хорошей женщиной. Одного раза всегда недостаточно. Но тут главное не повторить неосмотрительности в Большой Лодке. Кстати, некоторые, не вызвать подозрения, играют на один карман, - унгриец ехидно улыбнулся. Ридус едва не взвыл.
– Бьют банк на двоих. Не бросается в глаза.

Игровой был подавлен. Оказывается, он фактически ничего не знал об искусстве играть и не проигрывать. Так, самые вершки. Верхушки верхушек!

– Попробуй в кости.

Колин извлек припасенный набор игральных костей, тряхнул в стаканчике и кинул. Шесть-шесть. Собрал и подал Ридусу.

– Твой ход.

Кинул Ридус. Два-пять.

– А теперь я.

Шесть-шесть.

Один-три.

Шесть-шесть.

Пять-три.

Шесть-шесть.

– Как это? — обалдело смотрел Ридус на кубики, исправно выдававшие выигрыш противнику.

– Просто. Играй не двумя, а четырьмя костями, - Колин показал игровому две запасные кости, зажатые складками на ладони. — Дело, лишь вовремя подменить, подавая кости для броска на обычные, и когда бросаешь сам, на собственные. Еще бывают кости крапленые. Их подпиливают по нужным граням, тогда необходимые числа выпадают чаще. Иногда в кости сверлят отверстие и заливают свинец. Играют костями числа, которых продублированы. Или делают грани выпуклыми или вогнутыми. Но даже если нет возможности играть подготовленными, при достаточной тренировке спокойно выбросишь больше противника.- Колин отложил стаканчик. — Кости можно подкручивать, бросать парой, либо заставить скользить. Верная рука нужна не только метателю дротиков и мечнику.

Игровой отчаялся окончательно. Он полное ничтожество. А мнил-то, мнил…

– Ходить тоже не сразу учатся… Но учатся, - снизошел Колин приободрить Ридуса.
– Так что дерзай. Время у тебя есть.

– А потом что? — игровой уныло смотрел в стол.

– Потом долги возвращать. О процентах с них, я промолчу.

– Процентах? — всполошился Ридус.

– А ты как думал? Я не Ренфрю, но сотая часть в день.

– Но это тридцать процентов в месяц! У братцев и то не больше двадцати!

– Тогда поторопись. Пока пальчики все на месте. И голова.

Выгорели свечи. Весь запас. Сопевший Ридус никак не мог расстаться с колодой. Кости это не его.

Еще утром игровой считал себя неудачником, которому фатально не повезло. Теперь, пересмотрев причину невзгод, сошелся на мнении, он простой дурак. Самонадеянный дурень, попавший в такое дупло, что и не выбраться скоро.

Пожертвовав еще несколько часов на обучение, Колин оставил Ридуса наедине со своими думами и терзаниями. Поражения надо уметь пережить. Надо хотеть пережить. Главное, не ошибаться в истинных причинах краха. И начинать искать не в абстрактном где-то, а конкретно в себе родимом.

К ночи, на улице разыгралась непогода. Ветер задувал редкие фонари, скрипел вывесками, гремел жестяными карнизами, выл в водостоках, пробрасывал снежок и ледяную крупку. В двух кварталах от Хирлофа, у перекрестка Зольной и Мельникова Камня, Колина окликнули. Человек кутался в плащ. Он не боялся быть узнанным, промерз до сердца.

– Торопишься спать? — гнались и не могли угнаться за унгрийцем. — Не рановато ли? Для барона?

– Предложи более стоящее? — узнал Колин говорившего с ним.

– Предложу.

7. День Святого Руффина (7 октября.)

,….Хочешь заставить петуха танцевать, поставь его на раскаленный противень.

Оплот серебристо-черных произвел на унгрийца двойственное впечатление. Толщ камня, задранная ввысь. Узкие звериные зрачки стрельчатых бойниц. Тяжеленные галереи, подъемные мостики, раскачивающиеся на цепях подвесные переходы, балконы с раздвижными ставнями, эркеры, машикули, подковы арок, подошвы пилонов, ребра контрфорсов. Есть где встретить и переждать лихолетье. Лишенное праздных излишеств, ненужной броскости, нефункциональных конструкций, грубое зодчество подчинено войне и создано во имя войны, и таковым останется, сколько не переделывай и не переиначивай.

Суровую картину портили люди. За въездной герсой маловразумительная, необъяснимая, иррациональная суета засидевшегося вольного кочевья. И не беда бы. Так ведь не съедут. Не отправятся в чужедальние дали проливать свою и чужую кровь во славу оружия и предков. Не оплачут на тризнах доблестных и не восхвалят на пирах великих. Откуда им взяться, среди слизней, обжившихся в стенах-ракушки.

Повсюду ненужный цвет…. Яркие стяги, вымпелы с острыми фестонами, полотнища с девизами. В окно башенки, смятой простыней, вывешен гонфалон. Ветер треплет вышитые серебром и золотом гербы. Плотные ткани беспомощно хлопают, подобно увечным птицам, не способным больше встать на крыло.