Дождь в полынной пустоши

– Это..., - голос Аламы мягче кошачьих лапок.

Должны быть и когти, - не доверяет Колин товарке Лисэль Любопытно, доверяет ли ей сама камер-юнгфер? И во что доверие обходиться?

– Он самый. Унгриец. Со шрамом.

– С чего ты решила что Сати на него взъелась?

– Тебя не было рядом. И если бы не обстоятельства...., - порой чувство меры изменяло Лисэль. Говорить через раз намеками, проверяя остроту ума собеседника может и забавно, но слушать и верно угадывать, утомительно.

– Ты о Даане?
– мурлычет Алама, безошибочно понимая камер-юнгфер.
– Ах, он умеет досадить.

Мурлыка Колину еще хуже розмарина и жасмином. Но тут чихом не отделаешься, приходится терпеть.

– Новику откровенно повезло, иначе бы на нем отоспались за всех.

– Родство не дает тебе право осуждать Сатеник, - спешит вмешаться фрей. Для сплетниц святого мало, но ведь существуют определенные границы дозволенного. И чем раньше их обозначить, тем лучше.

– Боже упаси нас в чем-либо упрекать нашу милую гранду. Но сдается мне, стать счастливой Сати не достает решимости её матушки, - рассуждала Лисэль, явно нарываясь на разнос от Арлем.
– Чтобы там не говорили, моя сестрица отважилась подставить передок проныре Моффету и заполучила беременность и корону. А моя племянница хочет второго, но стесняется первого.

– И что такого в твоем унгрийце, волноваться из-за отношения к нему Сати?
– вернулась мурлыка к обсуждению новика.

– Вот и выясню. Подозреваю он на многое способен, - рассуждала камер-юнгфер беззаботно нежась в воде и взбивая ароматную пену.

Несанкционированное ,,ухо, исчерпав терпение, от всего сердца пожелал ей сменить мыло. Пахнет кладбищем и венками.

– По мне, он порочен, - неожиданный перл Арлем привел Колина в легкое недоумение. Чем обоснован такой вывод? С чего вдруг?
– Порочен как всякий несовершенный предмет, - убеждала фрей с твердостью человека раз и навсегда принявшего критерии отрешать ,,неподобных большинству от общества.

И что теперь?
– гадал Колин. Фрей не последнее лицо при дворе. Её неприятие может значительно осложнить ему жизнь. И противоядия тому пока не имеется.

– Лучшего и желать нельзя, - предложила иной взгляд на новика камер-юнгфер.
– Подай, пожалуйста, нефритовый ролик.

– Для чего он тебе?

– Унгриец или ролик?

– Нефрит, - мурлычет царапка.

– Придать свежести моей коже. А иногда заменить...

– Лисэль! Ты сегодня несносна!
– грохочут громы негодования.
– Твои добродетели оставляют желать лучшего!

– Добродетели скучны, - отпускает камер-юнгфер новую шпильку.
– А жизнь коротка, потратить на них хотя бы день.

– И тебя не смущает его шрам?
– эсм с кошачьим голосом добродетели тоже мало интересны. Но интересен выбор камер-юнгфер, как и последствия выбора.

– Что с того? Положу, его справа от себя, - задорный смех перекрыл бултыхание в ушате.
– С левой стороны он выглядит вполне прилично.

– Полагаешь, искушен в тех искусствах, в которых ты преуспела? В его возрасте?

– Это поправимо. Подобные Поллаку восприимчивы ко всему новому, - убеждена Лисэль.
– И старательны. Из кожи лезут показать себя опытными мужчинами. У которых...

Задиристый смех лучше всяких пояснений, чего там ,,у которых не ладно.

– Ты не возможна!
– более не сдерживаясь, гневается Арлем.

Для исповедницы слишком эмоционально. Религиозность или юный возраст? Колин попенял на религиозность. Война с ветряными мельницами увлекает многих. Успех, как водиться, сопутствует избранным. При жизни им достается слава блаженных, после смерти святых. Тринитарий упоминал в подобных случаях шлюх.

– Вы поссоритесь, - предостерегла Алама и, безусловно, права. Поссорятся. И Лисэль ссора не страшила, а устраивала.

Может так и надо?
– безуспешно ломал голову Колин над непонятной интрижкой. Тщился в поисках правильного ответа. И даже не самого ответа, а направление его поисков. А поискать стоило. Очевидно же, фрей не место в этой компании. Но она здесь.

– Из-за чего?
– не видит Лисэль причин для разлада. В инициаторы камер-юнгфер не стремилась. Закоперщику, как принято, первый кнут. А вот оправдываться ответчику значительно легче.

Только будет ли?

– Нам не к чему ссориться, - согласна Арлем и уточнила, из-за чего именно их ссора маловероятна.
– Из-за какого-то новика.

– Послушать вас обеих, подумаешь другое.

– Это всего лишь игра, бал масок, маскарад, - старается фрей говорить верно и взвешенно. Очень старается.
– Слова только одежды, сделать недоступными свои мысли и скрыть чувства, как тело спрятать душу.

– Теперь понятно, почему мужчины нас с удовольствием раздевают!
– Лисэль мгновенно ухватывается за возможность безопасно обострить разговор.
– Негодники хотят добраться до сокровенного! До души!

Грубовато и базарно, но по своему верно и весело.

Шутница, - восхитился Колин острым язычком Лисэль. Не в его правилах умолять чужие достоинства. А умения добиваться своего, тем более. Но даже восхищение не мешает отметить явное несоответствие затраченных усилий и реакции на усилия.

Что-то не так с этой исповедницей, - убежден унгриец, но чем подкрепить убежденность? Довериться смутным ощущениям?
– Арлем.... Арлем.... Чистая или чистенькая?

Хлопнула дверь. Дребезг стекол подтвердил - ушла.

– Она напоминает мне Джори нашей Сати, - комментирует вслед камер-юнгфер.
– Кажется цапнет, но на поверку не способен выкусать собственных блох. Но лает - заслушаешься!

– Зачем же король присоветовал её во фрей?

– Дело не в том к кому приставить, а кого.

– Хочет подольше пользоваться серебром родни Арлем?

– Чего Моффет хочет, лучше не спрашивать и у него самого.

А ведь знает... Или в крайнем случае догадывается. А догадка из тех, какие гарантируют плаху. И кто кандидат? Чьи уста догадку озвучат? Аламы!?

– И потому ты её дразнишь?

– Не обещаю отказаться, но учту,- ни капельки не расстроена Лисэль ссорой.

– Значит, мальчишка тебе не надобен?

И тут не ко двору, - спокойно воспринял Колин круговую опалу. Жалеть себя - все время против шерсти кому понравиться? удел неудачников. А он и шага не сделал неудачу потерпеть.

– Время покажет.

– Но почему он? Присмотрись к другим. Среди новиков вполне приличные юноши.

– А зачем мне приличные? И что понимать под приличием?