Дождь в полынной пустоши

– Бог миловал, - поспешил Колин осенить себя святым троеперстием. Сам бы посмеялся, да нельзя.

– Что так?

Латгард сам не находил в рифмоплетстве ничего путного. Но некоторые почитали за Божий Дар гладко излагать избитости.

Из гостиной проследовали в кабинет. Тот самый, наблюдаемый с балкона гранды.

Кресло возле камина. Стены увешаны полезной чепухой, не отвлечь, но позволить расслабиться, созерцая окружающий мир сквозь прищур усталых век. Карта Анхальта, большая и подробная, в значках. Шкаф в полстены набит томами. От тяжести старинных фолиантов в тесненной коже, прогнулись полки. Книги в основном на старом эгле. Большой плательный сундук-кассоне, в золотых накладках и в сережках замочков. Их целых три.

Латгард, оставив гостя дивиться убранству, подошел к окну, осмотреть наружный карниз. Только потом задрал раму и сыпанул зерна слетевшимся голубям. Колин отметил, с уличной стороны к канцлеру не пробраться. Рама глубоко проседает в специальный паз. Плюс задвижка. Но не будь этих трудностей, помешают голуби. Вспугнешь. Да и наследишь. Птичьего помета на карнизе в палец толщиной.

Закончив с окном Латгард подловил Колина за рассматриванием книжных корешков.

Читать умеет, - похвалил канцлер. Гость шевелил губами, проговаривая слоги названий.
– Может и на эгле?
– но это уже из категории недобрых подначек.

Шкаф интересен Колину не собранием раритетов. Девственная пыль немо свидетельствовала, книги давно не трогали. Либо спрятанное редко извлекали, либо ничего ни в книгах ни за книгами не хранили. Про тайник в столе известно. Но что мешает рассовывать секреты в другие, более надежные, места.

Из общего интерьера несколько выпадал хорошей работы маслом мужской портрет. Полный мужчина с одутловатым лицом. Капризный рот, навыкат глаза. Мимические складки в уголках губ и на лбу. И узнаваемая деталь.

– Кто это?

– Моффет Пятый Завоеватель, - торжественно ответствовал канцлер. Картина ему не нравилась. Художник перестарался с реалистичностью, не польстив самодержцу и в малом.
– Знакомьтесь, вдруг пригодиться.

И что ты с ней собираешься сделать?
– вопрос Колина не к монарху.

На его рисунке, Сатеник держала не тамбурин и не бубен, а корону - причудливо выполненный обруч.

Отняла? Или должна одеть? Или сняла и хочешь отдать? Или дело вовсе не в ней, а во мне? Я должен корону передать. В качестве Утреннего дара?

Цепочку ,,или можно тянуть в бесконечность.

– Какими предпочитаете? Красными?
– спросил Колин, прогоняя волну мыслей. Не к сроку они.

Латгард выбрал желтые.

– Люблю атаку.

– Кто атакует, уже проиграл, - изрек Колин, расставляя свою линию ратников. За ней, от флангов башни, всадники, лучники, стратег и король.

– Сколько военачальников с тобой не согласятся, - произнес Латгард.

– Их дело.

Сейчас оценим твои непревзойденные полководческие таланты, - в нетерпении сделал первый ход канцлер.

Игра сразу завязалась интенсивная, без долгих раздумий и расчетов. К девятому ходу Латгард расстался с четырьмя ратниками, а Колин лишился одного своего и всадника. Фронт желтых жестоко разорван надвое, тогда, как позиция красных не раскрыта. Их левый фланг в неприкосновенности.

К тринадцатому ходу Колин сделал рокировку и потерял стратега.

– Не назову ситуацию безнадежной, - прибывал в хорошем настроении Латгард, - но почетная капитуляция достойный выход. Как говориться, без славы, но при оружии и хоругвях.

Канцлер ожидал бессмысленного упрямства и заумствований о том, что не все потеряно. Вместо этого...

– Раз мне посчастливилось с вами общаться... Позвольте обратиться к вам как к канцлеру двора с напоминанием. Баронессе Аранко надлежит занимать более приличествующие покои.

Если выкрутишься, - поставил почти невыполнимое условие канцлер. Не терпел он проволочек на пустом месте. Красным сдаваться надо.

– Как только эсм Аранко обзаведется прислугой... не меньше двух. Наймет или приобретет в собственность выездной экипаж. Обеспечит себя пропитанием, за исключением случаев приглашения за Высокий Стол. Озаботится соответствующей охраной. Сочтет необременительным менять платья не реже одного раза в месяц... Как видите все упирается в финансовую самостоятельность. Насколько известно, служанка сбежала от баронессы еще в порту, прихватив наличные средства и кое-что из пожитков. Предположительно вернулась в Унгрию. Как понимаете, никто розысками не занимается. Подозревают, к бегству приложила руку родня баронессы. Возможно её опекун.

– Как представитель интересов эсм Янамари аф Аранко, заверяю, она достаточно обеспечена, выполнить все требования.

– Поручитесь в том?

– Под каждым сказанным мною словом.

– Тогда не вижу препятствий...

Кроме одного. Через три хода...
– предвкушал Латгард триумф. Ситуация на доске занимала его куда больше, чем судьба нищей баронессы из нищей Унгрии.

Красные не капитулировали. На пятнадцатом ходу Колин объявил шах всадником.

– Для чего вам карта Анхальта? Довольно подробная, - отвлек унгриец соперника разговором.

Канцлер отвечал неохотно, лихорадочно перебирал ответные ходы. Слабые не спасали, но затягивали агонию желтых. Сильные не поверку оказывались не лучше слабых. Варианты отпадали один за другим, что листья с осененного дерева.

– Как ты знаешь, туда скоро отправиться эсм Сатеник. В качестве штатгальтера. Готовлю для нее кое-какие рекомендации.

– По моему в ближайшем будущем она не собирается отбывать в пфальц.

– И ты знаешь почему?

– Какая ей необходимость менять столицу на провинцию. Анхальт еще захудалей Унгрии.

Ну, конечно!
– готов спорить канцлер. Но не спорит. Разговаривать и играть одновременно нужен ум помоложе его.

– Саин Моффет иного мнения. Это об отъезде. И о пфальце, кстати тоже.

– Король это король, - ответ Колина и словом и ходом на доске, - А гранда это гранда.

Вот тут Ладгард удивился. Унгриец подметил расхожесть интересов отца и дочери. Неужели это настолько очевидно, что любому, даже самому пустоголовому провинциалу, бросается в глаза?

– Король не хочет отдавать пфальц чужому?

– Пытается, - согласился Латгард.

– И порядка там нет.

– Наведет.

– Я бы запустил Кинрига...

Скажите какая птица. Он бы запустил Кинрига. А что ты знаешь об этом прохвосте?
– все больше нервничал и дергался канцлер. Но не из-за неприязни к солеру. Из-за близкого проигрыша и рассуждений того самого пустоголового провинциала. В общем и частном, справедливых и правильных рассуждений.

– ...Деньги у него водятся. Чеканка наличности по определению не разорительна. К тому же обещал наемников.