Дождь

Дождь начался внезапно. Мелкий, теплый, моросящий, выбивающий по зелени листвы звонкую дробь. Тамми подставило лицо ласковым каплям, упоенно жмурясь, откинувшись назад, и вдруг почувствовала спиной, как напрягся темный властелин, как от него толчками пошли волны гнева, раздражения, злости.

— Что он тебе сделал? — повернувшись к мужу, удивленно спросила она.

— Кто? — Рэйнэн переключил свое внимание на жену.

— Дождь, — Тамми упрямо захотелось докопаться до истины: чем безобидное явление природы так не угодило темному властителю?

— Ничего хорошего, — недовольно ответил Рэйнэн, не желая дальше продолжать разговор.

— Это глупо — обижаться на дождь! Это все равно, что ненавидеть солнце за то, что оно светит, или ветер за то, что он дует.

Рэйнэн молчал, только смотрел вперед как-то зло и хмуро. Тамми понимала, что дождь все сильнее выводит его из себя, свидетельством тому были четко проступившие на скулах желваки. Это было так странно… Зачем она это сделала, для Тамми так и осталось загадкой, но, выплеснув поток силы, она развеяла облако, прогоняя раздражающий темного легкий дождик. Он облегченно вздохнул, но по-прежнему продолжал безмолвствовать, напряженно сжимая в руках вожжи и сверля недобрым взглядом проплывающие мимо силуэты деревьев. А потом вдруг заговорил, рвано, хрипло, прерывисто:

— Наследнику темной империи не позволялось иметь игрушки, друзей или простых детских развлечений, коими изобилует детство любого обычного ребенка. С ранних лет моими игрушками было оружие, а играми — бои и спарринги, из которых чаще всего я выползал еле живым. Как-то раз я нашел на улице собаку. Шел ливень. На улицах города было холодно и пустынно, а пес стоял посреди площади, не обращая внимания на непогоду. Мокрый, тощий, облезлый. Он ничего не ждал, ничего не просил, только смотрел так… больше всего в его взгляде меня поразила обреченность, с которой он принимает свою жалкую и никчемную судьбу. Дети — удивительные существа… никакие запреты, наказания или угрозы не способны убить в них жалость и сострадание. Я пожалел собаку, не знаю почему, но мне она напомнила меня самого, такого же одинокого, потерянного, стоящего под проливным дождем. Я прятал его почти полгода. Пес оказался на редкость умным, он умел бесшумно двигаться, быстро прятаться, никогда не издавая ни звука. Эта бездомная беспородная псина стала моим единственным другом. Однажды, вернувшись в комнату, я не нашел собаки. Я искал ее повсюду, я проверил все углы и укромные места в замке… А потом пришел отец…

Он любил устраивать безумные по своей жестокости развлечения, отдавая на растерзание диким животным тех, кого считал врагами империи. Он привязал собаку к столбу в центре ристалища и сказал, что завтра утром ее отдадут на завтрак гракхам, а я должен буду смотреть… Ночью шел дождь. Ливень, как в тот день, когда я подобрал бродячего пса. Это была моя вина. Не забери я его с улицы, он бы остался жив, голодал бы, возможно, мерз, но был жив. Он понял, зачем я пришел к нему… Он не скулил, не упирался, только преданно и безысходно смотрел мне в глаза, когда я перерезал ему горло…

Тамми не смогла сдержать возгласа ужаса.

— Зачем?!

— Я не смог бы смотреть, как у меня на глазах звери рвут моего друга на куски, удовлетворяя свой голод его плотью. Это был хороший урок, — бесстрастно продолжил

Рэйнэн.

— Урок?! — Тамми не понимала о чем он говорит, потрясенная дикой по своей жестокости историей.

— Нельзя брать на себя ответственность за чью либо жизнь, если ты не в состоянии ее защитить. На моих плечах лежит ответственность за всех проживающих в империи существ. Цена моих ошибок может быть слишком высока… Пес научил меня не совершать необдуманных поступков. Если у смерти нет цены, то у жизни нет смысла.

Тамми поняла, что она плачет, слезы жили какой-то отдельной от нее жизнью, не желая подчиняться своей хозяйке. Она смотрела в непроницаемые, застывшие черты лица темного владыки, и видела маленького мальчика, поставленного перед безжалостным выбором, чувствовала его боль, отчаянье, бессилие. И вдруг так захотела провести ладонью по жесткой линии его щеки, убрать горькие морщинки из уголков рта, увидеть, как в глубине бирюзовой бездны его глаз загораются теплые искорки.

— Мне так жаль, — прошептала она, глотая непослушные слезы.

— Не нужно меня жалеть. Я не нуждаюсь в жалости, ни в твоей, ни в чьей-либо другой, — слова прозвучали грубо, зло, резко, но Тамми не обиделась.

— Я жалею не тебя, а того маленького мальчика, у которого отобрали детство и лишили единственного друга. Уверена, со своими детьми ты никогда так не поступишь.

— Если они у меня когда-нибудь будут, — безрадостный взгляд Рэйнэна скользнул по Тамми.

Девушка смолкла и стала цветом с морковку, понимая намек мужа. Видения неожиданные, нелепые по своей сути, внезапно отчетливо возникли в ее голове: маленькая темноволосая девочка с бирюзовыми глазами и смуглый, похожий на Рэйнэна, мальчишка с зеленым, как весенняя листва, взглядом. Образы детей посеяли в душе смятение и смуту.

Тамми тряхнула головой, отбрасывая прочь странные мысли.

Следующие несколько часов они ехали молча. Рэйнэн задумчиво глядел вдаль, не обращая на притихшую жену никакого внимания. Тамми понимала, что невольно разбередила старые раны темного властелина, а еще она вдруг отчетливо осознала, что ничего не знает о человеке, ставшим ее мужем. Кормилица была права, он совершенно не похож на своего отца. Почему-то вспомнились слова Архи, что однажды ей будет стыдно за свои обидные слова о нем. Не то, чтобы ей было стыдно, но где-то в глубине души она понимала: по отношению к ней самой пока Рэйнэн не совершил ничего такого, за что его можно было бы ненавидеть, разве что выкрал из дому совершенно наглым образом. А еще, если бы не эта его уловка с обрядом крови, связывающая их навечно… Зачем он это сделал, Тамми не понимала. Судя по словам Маоры, от женщин, желающих заполучить в мужья темного владыку, у него отбоя не было, и тем загадочнее для Тамми был его выбор. Что, если она действительно часть какого-то хитроумного плана? Поток ее мыслей прервал голос Рэйнэна, отдающий распоряжения воинам, ехавшим рядом. Прислушавшись, девушка поняла, что он приказал группе всадников поехать вперед и найти место, удобное для ночлега. Резко развернувшись в седле, Тамми посмотрела на мужа.

— Мы что, будем спать в лесу? — воспоминания о ее последней ночевке во время побега волной ужаса прокатилось по спине.

— До ближайшего поселения мы доберемся только завтра к полудню, так что ночевать действительно придется в лесу, — спокойно ответил Рэйнэн.

Тамми нервно заворочалась в седле. Кто знал, какими еще чудовищами изобилуют леса Тэрангана? Достаточно было встречи со сморгом, чтобы понять, что соваться одной в незнакомые места темной империи крайне опасно для жизни. Рэйнэн, увидав, что жена побледнела, ободрительно обнял ее, притягивая к себе поближе.

— Не бойся маленькая, спать ты будешь со мной. Пока я рядом, тебе ничего не грозит.

— Еще лучше, — расстроено выдохнула Тамми, вызвав у наблюдавшего за ней мужа громкий смех.

— Что ты так всполошилась? — лукаво спросил он. — Спать, это значит спать, а насчет всего остального мы, кажется, договорились.

— Не дождешься, — буркнула Тамми, сердито сдвинув брови, чем насмешила Рэйнэна еще больше.

— Я ведь очень наивный и самонадеянный темный. Могу я хотя бы помечтать? Тамми отвернулась, совершенно не разделяя веселья потешавшегося над ней мужа.

Неужели он и вправду думает, что она будет его просить исполнять супружеский долг? На что он надеется? Вообще их совместная жизнь казалась Тамми какой-то насмешкой судьбы, и она не представляла себе, как они будут жить дальше. Единственное, во что она верила — это в то, что со временем темный властелин поймет, что ничего хорошего из его затеи не выйдет. А когда ему надоест, он просто отпустит ее домой.

— О чем задумалась, маленькая? — голос Рэйнэна оторвал ее от невеселых раздумий.