Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:
* * *

Они встретились в булочной - учитель и ученик.

–  Пять восемьдесят - в кондитерский, - сказал ученик кассирше. Он был интеллигентный, симпатичный - и почти совсем сухой, в то время как на улице наяривал ливень, отвесный, как стена.

–  Двадцать две - хлеб, - сказал Мельников.

И тут парень, отошедший с чеком, заметил его.

–  Илья Семенович!

–  Виноват… - Дождь сделал непрозрачными мельниковские очки.

Пришлось их снять.

–  Боря Рудницкий, если

не ошибаюсь?

–  Так точно! Вот это встреча!…

Дальнейшее происходило в кабине серой "Волги". Борис сидел с шофером, Мельников - сзади, засовывая хлеб в портфель.

–  Ну вот… так-то веселей, чем мокнуть. Приказывайте, Илья Семенович, куда вам?

–  Хотелось бы домой, на старый Арбат, там переулок…

–  Отлично. Толик, слыхал?
– обратился Борис к шоферу; тот кивнул и дал газ.
– Все там же живете, все там же работаете… - с тепловатой грустью не то спросил Мельникова, не то констатировал Борис.

–  Да. Боря, а что означает сия машина?
– В тоне Мельникова благожелательное удивление.

–  Как что?
– засмеялся Борис.
– Простую вещь означает: что в моем департаменте о ценных кадрах заботятся лучше, чем у вас… Мне, например, уже тогда было обидно, что такой человек, как вы, распыляет себя в средней школе… месит грязь, рискует в гололед… Не только несправедливо, но и нерентабельно для общества! С гораздо более высоким КПД вас можно использовать…

Борис говорил это с тем особым дальновидным юмором, который амортизирует резкость любых суждений и не позволяет придраться к ним…

–  Расскажи о себе, - переключил его Мельников.

–  А что я? Я в порядке, Илья Семенович, жалоб нет.

–  Женат?

–  Свободен.
– юмор Бориса утратил долю своей естественности.
– Да, кстати, ведь там у вас обосновалась одна наша общая знакомая?… Как она?

–  Рано судить, - с заминкой ответил Мельников.
– Есть свои трудности, но у кого их нет?

–  Так ведь она обожает их, трудности! Настолько, что создает их искусственно. Себе-то ладно, это дело вкуса, но другим она их тоже создает…

Помолчали. Мельникову хотелось спросить, что значат эти слова, но его что-то удерживало.

Вдруг, разом потеряв свой "амортизирующий" юмор, бывший ученик повернулся к Мельникову и жарко заговорил:

–  Ну ладно: вам я скажу, вам это даже надо знать! Представьте себе невесту, которая буквально у входа в загс бормочет: "Прости меня", швыряет цветы и бежит от тебя! Бежит, как черт от ладана… Красиво? Мало того, что меня опозорили, мало того, что у моего отца был сердечный приступ, так еще сорвалась моя командировка в Англию. На год командировочка! Сами знаете, как они любят посылать неженатых! Да еще в страны НАТО! Про свои чувства я уж и не говорю…

Летели в окнах дрожащие, обгоняющие друг друга огни… Чтобы закруглить эту тему без надсады и зла, Борис сказал:

–  А вообще-то все к лучшему. Знаете такую песенку?

В жизни всему уделяется место,

Рядом с добром уживается зло…

Если к другому уходит невеста,

То неизвестно, кому повезло!

Огни, огни… Лиц мы не видим.

 Или я неправ?

–  Прав, Боря, прав… Здесь можно остановить?

–  Так ведь еще не ваш переулок… я ж помню его!

–  А неважно, я дворами - короче… Спасибо. Мне еще в аптеку…

–  А вот и она, - сказал шофер Толик.

–  Благодарю… Прав ты, Боря, в том, что мой КПД - он и впрямь мог быть существенно выше…

Хлопнула дверца.

"Волга" сначала медленно, словно недоумевая, сопровождала Мельникова, идущего по тротуару, а затем рванула вперед.

* * *

Он ел без всякого интереса к пище, наугад тыкая вилкой и глядя в "Известия".

Его мать - старуха строгая, с породистым одутловатым лицом и умными глазами - сидела в кресле и смотрела, как он ест. Вздрагивающей ладонью она поглаживала по голове бронзовый бюстик какого-то древнего грека - Демосфена? Демокрита? Геродота?
– словом, кого-то из них.

–  Кто-нибудь звонил?
– поинтересовался Мельников.

–  Звонили… - Полина Андреевна не оживилась от вопроса.

–  Кто же?

–  Зрители.

–  Кто-кто?
– переспросил Мельников.

–  Зрители кинотеатра "Художественный" - терпеливо объяснила мать.
– Спрашивали, что идет, когда идет, когда бронь будут давать… У них 291-96, а у нас 241-96… вот и сцепились.

–  Ну, это поправимо.

–  А зачем поправлять? Не надо! Человеческие голоса услышу, сама язык развяжу… а то я уж людскую речь стала забывать!

Мельников засмеялся, покрутил головой.

–  Мама! А если баню начнут спрашивать? Или Святейший Синод?

Старуха, не обратив внимания на эту издевку (над кем и над чем, спрашивается?), продолжала свое:

–  Тебе не повезло. Тебе очень не повезло: в свои 76 лет твоя мать еще не онемела… Она еще, старая грымза, хочет новости знать - о том, о сем… Вот ведь незадача! Ей интересно, о чем сын думает, как работа у него, как дети слушаются… С ней бы, с чертовой перечницей, поговорить полчаса - так ей бы на неделю хватило… всё-ё бы жевала…

–  Мама, но там не театр, там обычные будни. Я не знаю, что рассказывать, ей-богу… - Он честно попытался вспомнить.
– Говорил я тебе, что к нам пришла работать Горелова? Моя ученица, помнишь, нет? Наташа Горелова, выпуск семилетней давности… Бывала она здесь…

Полина Андреевна просияла и повернулась к сыну всем корпусом:

–  Ну как же. У неё роман был с этим…

–  С Борей Рудницким. Ну вот тебе и все новости.
– Мельников направился в свою комнату.
– Нет, еще одна: сегодня ей сорвали урок…

Теперь он у себя.

Здесь властвуют книги. Верхние стеллажи - под самым потолком. Это не нынешние подписные собрания сочинений со знакомыми всем корешками, - нет, у этой библиотеки еще довоенный базис, старые издания - в большинстве.

На стене одна репродукция - с известной картины "Что есть истина?" Николая Ге. Диспут Понтия Пилата с Христом: для римского прокуратора Иудеи в слове "истина" - труха, но Сын Божий, хоть и близок к мукам Голгофы, а слова этого уступать не намерен…

Поделиться с друзьями: