Дракон для жениха

А не взять ли ее с собой в Дюрвишту?

Эта мысль неожиданно понравилась Ядвисе. Если поехать вдвоем, никто не станет вопить о нарушении приличий. Да и веселее будет. Правда, раньше Эрика ей совсем не нравилась, но недавний разговор их как будто сблизил, и Ядвися даже почувствовала к герцогской сестре что-то вроде симпатии. Да, нужно ей предложить поехать вместе.

Оказавшись в своей спальне, Ядвися заперла дверь и вытащила из-под кровати саквояж, с которым приехала из дома. Раскрыла его, распахнула дверцы платяного шкафа и задумалась. Все наряды не увезешь, да и ни к чему. Не собирается же она порхать по балам. Она раздергала на вешалках платья, выбрала несколько попроще, свернула их и уложила в саквояж. Туда же отправилось белье, кое-какие украшения и прочие необходимые мелочи. И только уложив вещи, Ядвися вспомнила о том, о чем следовало подумать в первую очередь — о деньгах. Она уселась перед туалетным столиком и выдвинула один из ящиков, где лежало карманное издание модного романа пана Даймие о Великом Драконе. Меж листами книги заложены были несколько купюр. Ядвися неспешно их пересчитала и вздохнула досадливо: этих денег, пожалуй, хватило бы добраться до Дюрвишты, но жить в городе будет уже не на что. Придется что-то придумывать. Да вот можно, наверное, попробовать занять денег у того же пана Даймие. Раз он такой хороший знакомец брата…

Ядвися тщательно свернула банкноты трубочкой и спрятала их за рукав платья. Потом приоткрыла дверь и выглянула в коридор — не караулит ли кто ее, чтобы не сбежала? Никого не было видно. Приободрившись, Ядвися отправилась на поиски глупышки Эрики с твердым намерением уговорить ее ехать в столицу, чтобы на месте разузнать все о пропавшем пане Иохане.

Она тронула дверь в спальню Эрики, та оказалась незапертой. Без малейших угрызений совести Ядвися открыла дверь и тихонько вошла в комнату, не постучавшись. На всех окнах были подняты шторы, и внутрь широким потоком врывался солнечный свет. Вся залитая этим светом, Эрика сидела у туалетного столика, как недавно Ядвися. Только она не деньги считала, а мазала по лицу пуховкой, пристально глядя в зеркало. Ядвися, уже не таясь, подошла и встала рядом. Эрика пискнула и сунула пуховку под стол.

— Фу ты, гадость какая, — сказала Ядвися, разглядывая ее густо напудренное лицо. Ну, ясно, хотела скрыть следы слез. Только вот припухшие и покрасневшие веки никакой пудрой не спрячешь. — Ты сейчас на клоуна похожа, дурочка. Очень глупо.

Эрика вспыхнула — это было видно даже под толстым слоем пудры, — и вскочила. Губы ее задрожали.

— Ах, оставь меня, — всхлипнула она и с неожиданной резвостью выскочила за дверь.

— Вот так-так, — растерянно сказала Ядвися. Несколько помедлив, она тоже вышла в коридор и закрутила головой. Эрики уже не было видно, только вдалеке вроде бы послышались приглушенные рыдания. Ядвися пошла на звук. Где-то глухо хлопнула дверь. Спряталась, значит. Интересно, где? В герцогском дворце полно потайных покоев, и если Эрика наверняка знала их все или уж точно бОльшую часть, то Ядвисе никто экскурсию не устраивал. Правда, она и самостоятельно кое-что разузнала, но дворец был велик, всех ухоронок не отыскать.

— Вот глупо-то, — буркнула она и наугад пошла по коридору, то и дело останавливаясь и прислушиваясь.

Невидимая Эрика продолжала плакать, до Ядвиси доносились редкие приглушенные всхлипывания. Видимо, бедняжка сдерживалась изо всех сил, но горе ее одолевало. Хотя какое у нее могло быть горе? Пан Иохан всегда был для нее чужой человек, и вряд ли еще полгода назад ей было до него хоть какое-то дело. Ядвися понимала, что разумнее всего вернуться в комнату, схватить саквояж и улизнуть из дворца, пока не хватился герцог Иштван. Но что-то ее останавливало. Может, жалость к этой слезливой маленькой дурочке? Плакала-то Эрика не по кому-нибудь, а по ее собственному брату, и это не могло оставить Ядвисю равнодушной.

Она снова остановилась и прислушалась. Показалось или всхлипывания стали ближе? Как будто прямо за стенкой… Ядвися внимательно огляделась и вдруг увидела неприметную дверцу в стене, обозначенную только тонкой, как царапина от ножа, щелью. Она поискала какую-нибудь ручку, ничего не нашла и толкнула дверцу внутрь. И почувствовала сопротивление, как будто внутри кто-то стоял, навалившись спиной на дверь. Ядвися приникла к ней ухом и осторожно поскреблась.

— Эрика? Это ты?

Всхлипывания стихли, как будто Эрика зажала себе рот ладонью или платком. Ядвися поскреблась еще разок.

— Эрика? Прости меня. Это я по глупости сказала, про клоуна. Ну, прости.

— Уйди-и-и, — послышалось из-за двери жалобное.

— Ну, чего ты ревешь? — продолжала Ядвися, как будто уговаривала маленького ребенка. — Видишь, я же не реву. А ты тем более не должна.

Дверь слегка подалась.

— Да-а-а, — протянула Эрика. — Ты такая сильная. Я тебе завидую.

— И ничего не сильная, обычная, — Ядвися осторожно надавила плечом. — А плакать решительно не из-за чего. Ничего с Иоханом не случилось, жив он.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, и все тут.

Давление с той стороны дверцы внезапно ослабло, и Ядвися едва удержалась на ногах, буквально ввалившись в маленькую темную кладовку, заставленную швабрами и ведрами. Среди всей этой хозяйственной утвари стояла, понурившись, Эрика, и комкала в руках платочек. Ядвися взяла ее за плечи и решительно вывела на свет.

— Ой, какая же ты зареванная! Пойдем, приведем тебя в подобающий вид. А потом ты послушаешь, что я хочу тебе сказать.

Взяв Эрику за руку, Ядвися отвела ее к себе в спальню, а там усадила на кушетку и сама уселась рядом.

— Ну-ка, — она потянула из рук Эрики платочек, обшитый кружевом. Он оказался промокшим насквозь, и к тому же был совершенно истерзан, только что не разорван пополам. — Это ты его так изувечила? — удивилась Ядвися, поглядев на тоненькие и слабенькие пальчики герцогской сестры. — Дай-ка я его выкину. Оживить его уже не получится.

И чтобы слово не расходилось с делом, Ядвися бросила погибший платочек в корзину для бумаг, а из шкафа достала другой, украшенный ее собственной монограммой. И принялась стирать с лица Эрики пудру с прочерченными в ней слезными дорожками. Нос у Эрики покраснел, веки и губы припухли, и теперь она вовсе уже не казалась красавицей.

— Ну? Теперь ты успокоилась? — приговаривала Ядвися, орудуя платком. — Видишь, у меня не слезинки. А все почему? Потому что я верю в брата. Ну и что ж, что его не могут отыскать? Это вовсе не значит, что он погиб.

— Но куда он мог подеваться с дирижабля? — едва слышным голоском спросила Эрика.

— А вот это я и собираюсь выяснить.

— Как?

— Для начала поеду в Дюрвишту и лично встречусь с этим паном Даймие.

— Ой, — Эрика округлила глаза. — Сама поедешь?

— Конечно, сама. Не ждать же, пока Иштван раскачается…

Эрика посмотрела на Ядвисю так, словно та на ее глазах превратилась в Великого Дракона. Такая фамильярность по отношению к брату была для нее непостижима.

— А хочешь поехать со мной?

Эрика испуганно замотала головой.

— Ты что! Брат меня не отпустит.

— А мы его и спрашивать не будем, — ехидно улыбнулась Ядвися. — Думаешь, он меня отпустит! Как бы не так. Он же пообещался Иохану присматривать за мной. А это, очевидно, подразумевает, что я не должна выходить за парковую ограду.

— Ты такая смелая, — вздохнув, повторила Эрика. — А я… нет, я не могу поехать.

— Боишься?

— Да, — призналась Эрика. — Я ужасная трусиха.

— Иохану нравятся смелые девушки, — подковырнула ее Ядвися и тут же пожалела об этом: глаза герцогской сестры снова наполнились слезами. — Ну, будет, будет, — она поспешно протянула Эрике почти чистый платок. — Я пошутила. Иохану всякие девушки нравятся, в том-то и беда. Ну вот опять, что такое? — с досадой воскликнула она, когда по щекам Эрики покатились-таки слезинки. — Что же с тобой делать?