"Дракон и Принцесса" - 2 книга

– Я очень сильно тебя люблю, слышишь?
– одними губами выдохнул куда-то в макушку.

– Любишь?
– обожгла шёпотом.
– Гаэто...А ты знаешь, что такое любовь? Скажи мне... Расскажи... Я - не знаю... Теперь уже не знаю. Думала, что знаю, а вышло так, что за любовь я принимала что-то другое. Всё что угодно... Страх, расчёт, вожделение - это разве любовь? Нет. Но я называла это любовью... Думала всегда, что у меня есть сердце, но оказалась бессердечной жестокой тварью. Разве, когда любишь можно разрывать одну связь и тут же заменять её другой, и всё равно называть это любовью? А я так и делала. Это была не любовь... А истерика. Моя истерика...Мой ужас перед жизнью. Но, Блас... С ним - это какой-то удар ножом в моё несуществующее убитое сердце и вечная боль. И я начинаю понимать, что то, что всё время болит и ноет - это оказывается оно, и оно есть и я хожу с ножом, всаженным по самую рукоятку и это называется любовью... Потому что любовь для меня - это большие-большие раны, Гаэто. Это не мясо, но что-то очень кровавое. Он нужен мне сейчас, понимаешь? ... А его - нет со мной. И я не знаю, будет ли он ещё в моей жизни... Ну, почему всё так? Почему? Гаэто? Это так больно, оказывается...

– Это всегда больно, моя милая! Невыносимо. Что ты можешь знать о любви, моя девочка? Что? Да ничего. Совершенно. Тебя учили, как соблазнять, как завидовать, как ненавидеть, а любить тебя не учили. Никогда. Здесь тебя научили жестокости и коварству, но не любви. Ты хорошо сказала про нож... Это так и есть. Влюблённость и эйфория безумного влечения - это не любовь, а всего лишь яркая вспышка. Они тоже должны быть, иначе, как человек поймёт и научится отличать истинное от ложного и сиюминутного? А любовь, да - это нож в сердце. И ты ходишь годами с ним и не можешь его вытащить, потому что знаешь - исчезнет он - исчезнешь ты. Тебя просто не будет. Будет кто-то другой, опустошённый и мёртвый. Потому что любовь - она такая... А всё остальное - это просто истерика и страх одиночества. Вот и всё... А знаешь, как любят маги и колдуны? Они любят только один раз и навсегда, так, что эта любовь остаётся и за границами смерти. Просто так, без всякого вознаграждения, без всякой жалости к себе.Вот так я люблю тебя. И ты знаешь это. Ты это чувствуешь. Сердцем. Ты знаешь, что я твой. Весь твой. И навсегда таким останусь. Поэтому тебя так тянет ко мне, милая. По зову сердца. Скажи, ты Бласа любишь также? Скажи мне?

– Да...Так люблю. За границами добра и зла. За границами смерти. Но, ты... Гаэто, то что ты сказал... Это...

– Это тебя совершенно ни к чему не обязывает. Абсолютно. Я сказал тебе правду, потому что мне так захотелось. Ты должна это знать. Вот и всё. Не делай такой испуганный вид, детка. Тебе не идёт... У тебя есть Блас, ты любишь его, и это правильно. У меня есть ты, я люблю тебя, и это тоже правильно. Тогда мы сможем всё и ты выдержишь всё. Потому что для тебя теперь нет невозможного и границ для тебя не существует.

– Это всё красивые слова, Гаэто... Откуда ты можешь это знать? Я так устала от потока этих бесконечных слов... Я пытаюсь выжить и не сойти с ума, и у меня это вроде бы чуть-чуть получается, но... Но, если бы ты знал, чего мне это стОит. А выйти за пределы своих сил и возможностей - я не могу.

– Сможешь. Нужно только время. Ты всему научишься, милая, и я помогу тебе. Это всё? Все твои слёзы на сегодня?
– нежно вытер мокрые щёки.

– Ну, да...Наверное...

– Ну, вот и славно. Твоя молитва была услышана Богами. Они помогут тебе, а я помогу им. А теперь я отнесу тебя спать...

– Нет, Гаэто. Не спать. Мне надо...э-э-э-э... В... Ну, в общем...
– неопределённый жест рукой. Второй. Завралась, короче.

– В твою ведьминскую кухню?
– зловещим шёпотом.

– Куда?
– также прошептала, испугавшись.

– Ну, как ты её называешь, милая? Секретная комната? Тёмный уголок? Офис зельеваренья? А? Что? Ещё скажи, что надеялась будто я не узнаю всех твоих детских ухищрений. За кого ты меня принимаешь, право слово? Что готовить будем, моя ведьмочка?

– Ах, Гаэто... Я тебя так обожаю!
– и руками за шею, а носом в щёку.
– А готовить будем мазь против покойников...

– Что-о-о-о-о? Ты вообще в своём уме, женщина? За это знаешь, что бывает? Ну-ка живо рассказывай мне всё, иначе никуда ты не пойдёшь? На костёр захотела, ведьма?

– Ну вот всегда с тобой так, Гаэтано!
– и начала отпихиваться от него, пытаясь слезть с коленей. Но тщетно! Держали её мёртвой хваткой.

– Рассказывай, я сказал...

– Ладно... Всё равно ведь не отстанешь...Только, пообещай сильно не злиться и всему верить?

– Так. Как-то я уже чувствую закипающую злость, Аурэлис, детка. Давай уже... Отчего-то мне вдруг стало неспокойно. Крайне. Ну?

– Ах, ну слушай... И на самом деле, должен же хоть кто-то знать обо мне всю правду? Ты самая-самая подходящая кандидатура на эту роль, Гаэто. Удивить и ужаснуть тебя невозможно. Ничем.

– Ты хочешь сказать...Подожди. Что и даже Блас не знает?

– Нет. Он знает что-то...но, это скорее из области его домыслов, где желаемое охотно принимается за действительное. Почему-то мне всегда было страшно рассказать ему правду... При всей широте его взглядов и любви ко мне. Он никогда не спрашивал, а я - молчала.

– А, мне, значит не страшно?

– А тебе, почему-то нет. Странно, правда?

– Более чем. Но меня это скорее радует. Это значит, что ты мне полностью доверяешь, милая. А это бесценно. И это больше, чем любовь...
– нежно, почти невесомо губами в висок.
– Начинай. Я хочу знать о тебе всё.

Валерия открыла глаза. Рядом, уже традиционно, поверх одеяла, упоительно спал её Гаэтано. Она блаженно лежала и смотрела на его такое открытое, беззащитное и совсем-совсем мальчишечье лицо... Очень осторожно поправила упавшую на глаза чёрную непокорную прядь. Как же он был хорош, когда спал и молчал, и не говорил гадости, и не досаждал ей своими нравоучениями, и не смотрел строго, и не следил, как рысь... Какое великое счастье, что он есть вообще! Вот такой весь... противоречивый, и непреклонный, но такой - свой, что от одного этого ощущения на душе становилось тепло и спокойно... Она вздрогнула - два чёрных сонных глаза уставились на неё в упор. Как всегда. Уже традиционно.

– Привет...
– хрипло, спросонья, прошептала она.

– Привет...- также хрипло, ответили ей.
– Как ты, Лера?

– Прекрасно. Не хочу вставать, мне так хорошо. Давай ещё полежим?

– Давай. А ты и кушать не хочешь?

– Странно... И правда не хочу. Мой организм развлекается, как сочтёт нужным. И знаешь, Гаэто...
– тяжёлый вздох, измученный выдох.
– Я так благодарна тебе за всё... Наверное, тот кто ведает моей судьбой, не зря послал мне тебя. Спасибо ему за это...
– и вдруг, оборвав себя на полу фразе, напряглась всем телом, словно прислушиваясь к чему-то.

– Что? Что не так? Лера?
– мгновенно проснулся и вскочил на ноги.

– Они едут...Я чувствую. Правда ещё далеко, но к вечеру будут здесь. Что ж... Я их давно жду.

– Ты готова?

– Да. Я - готова.

– Значит так... Я сейчас присылаю к тебе Бланку. Думаю, ванна тебя уже дожидается. Потом иду к себе. Потом идём плотно завтракать. Потом военный совет в Филях. Чувствую я, день будет максимально насыщен последними приготовлениями для приёма дорогих гостей. И для отбытия в столицу, я так полагаю.

– Всё верно, Гаэто. Кроме гостей. Ну, не такие уж они и дорогие...
– по-кошачьи потягиваясь.
– Просто очень долгожданные... Очередной конвой для сопровождения моей скромной персоны ко двору Наместника. Ощущаю себя какой-то Анжеликой... Слушай, Гаэто? А может мне Наместника обольстить? Для получения от него конфиденциальной информации? Как ты думаешь?

– Я вообще об этом думать не желаю, понятно? И тебе настоятельно не советую. Поняла? Потому что наш Наместник - страшный сластолюбец, и он захочет получить от тебя - тебя всю - в разных позах и весьма-весьма экзотично. Всякое про него поговаривают, знаешь ли... Простое хлопанье глаз, милые улыбки и намёки на нечто большее - это не про него, Лера. Сразу говорю. Но, даже если ты его устроишь во всех отношениях и он будет сражён тобой на повал, ещё не факт, что ты от него чего-то там получишь. Он же полукровка. Ты не знала? Он помесь человеческой женщины и степного орка, что знающим людям о многом говорит. А тебе я поясню - невероятно вынослив, немыслимо красив, нечеловечески умён и коварен, жесток и безжалостен. Иначе бы он не был Наместником Объединённых Королевств, и не внушал страх и ужас племенам кочевников. Эти понимают и подчиняются только силе. Больше ни чему. Не лезь на рожон, милая. Умоляю тебя... Ты своим троллингом можешь вообще всё загубить. И знаешь... Я просто сам очень опасаюсь, что он и без усилий с твоей стороны на тебя поведётся. Очень уж ты экзотична. И хороша... И... Вообще... Так. У тебя есть ещё немного времени поваляться. Я ушёл. Бланка сейчас будет.