Дракон и волчица [СИ]
Шрифт:
– Я догадываюсь,- Лела опустила глаза и печально улыбнулась,- Не такая уж я и дура, как ты думаешь. Там... в Колизее тебе сказали что-то, о чём ты до сих пор не хочешь говорить.
– Ты права,- голос Тюльпана почему-то дрогнул на последнем слове,- Тогда ты была ещё не готова узнать обо всём.
– А сейчас?
– Сейчас тоже. Извини... Придёт время и ты, может быть, поймёшь, почему я так поступил. В жизни у человека далеко не всегда бывает возможность выбора. Иногда приходится делать то, после чего начинаешь ненавидеть и проклинать себя больше всех на свете...
Лела даже не стала спорить или закатывать истерику. Лишь только лицо её стало ещё бледнее, а дрожащие губы прошептали:
– Делай то, что должен. Только не позволь Дракону и Хранителям уничтожить свой мир.
– Достопочтенные пассажиры, полёт подходит к концу. Подготовьте багаж. Высадка начнётся через пятнадцать минут.
Тюльпан медленно обернулся. За иллюминатором уже виднелись огни ночного Неаполя. Он кивнул Леле, и та молча последовала за ним. На душе было так тяжело и мерзко. На секунду юноша вдруг остановился и ещё раз посмотрел на свою невольную спутницу.
– Я ещё хотел сказать... что ты самое доброе и чистое создание из всех, кого я только встречал. Ты не заслужила той участи, что тебе приготовлена. Если можешь - прости меня. Я ещё что-нибудь придумаю. Я попытаюсь изменить всю эту проклятую ситуацию. Мы не можем и дальше быть лишь пешками в чьей-то хитрой игре...
Глава третья
Пешка или королева?
К полуночи вокзал дирижаблей в Неаполе всё ещё был до отказа забит беженцами из столицы. Горы разгруженного багажа, бесконечный поток карет и паромобилей, толпы людей на скамейках. Плакали дети, тихонько всхлипывали женщины, о чём-то угрюмо переговаривались мужчины. Казалось, теперь сам воздух был пропитан тревогой, страхом и неопределённостью. Этим людям на вокзале явно было о чём беспокоиться. Богатые промышленники, финансисты и аристократы, вынужденные оставить в Риме свои предприятия и дома, набитые дорогой мебелью, картинами и антиквариатом. О том, что сейчас происходит в столице, не знал никто. Отсутствие информации порождало самые нелепые и противоречивые слухи. Впрочем, в этой ситуации, как обычно, находились люди умудрявшиеся неплохо заработать даже на потоке беженцев. Цены на транспорт, обеды в закусочных и номера в гостиницах сразу подскочили в несколько раз. Это нормально. Деловые люди в любой ситуации должны думать, прежде всего, о собственной выгоде. Вдобавок к этому, со всего города на вокзал сегодня сбежалось большинство местных карманников, рассчитывающих на богатый "урожай" среди всей этой неразберихи.
Спустившись с дирижабля, Тюльпан тотчас взял Лелу под руку и кивнул в противоположную сторону вокзала.
– Нам нужно торопиться. К завтрашнему дню найти свободную гостиницу в этом городе будет очень сложно.
Лела в ответ лишь пожала плечами. Пока они пробирались сквозь плотную толпу, девушка, как обычно, растерянно озиралась по сторонам. При каждом детском крике или плаче она тотчас вздрагивала и замедляла шаг. Наверное, любой другой на её месте уже давно привык ко всему этому. Но она не могла. То, что творилось вокруг, было невыносимо и противоестественно для самой её сущности.
Когда вокзал, наконец, оказался позади, и толпа беженцев стала гораздо реже, они сразу прибавили в скорости. Неаполь встретил их холодным дождём и пронзительным зимним ветром. Тюльпан много слышал об этом городе от своего учителя. Чёрный Лис сам был родом отсюда и, как любой истинный неаполитанец, до сих пор с большим почтением отзывался о семействе Медаги. На самом деле, город производил довольно тяжёлое и гнетущее впечатление. Почему-то все говорят, что это тёплое и солнечное место. Странно как-то... Может они просто попали сюда не в тот сезон и не в то время суток. Ночью родовая столица дома Медаги выглядела довольно мрачно и зловеще. Тусклое уличное освещение, старые пустующие здания с выбитыми окнами и жутковатыми каменными горгульями на крышах. Кривые улочки и тёмные подворотни. Величие этого города осталось далеко в прошлом. После того, как двадцать лет назад семейство Медаги утратило главенствующее положение в империи, Неаполь начал быстро приходить в упадок. Огромные, монструозные сталелитейные заводы и ткацкие фабрики, оставшись без налоговых льгот и прочих государственных привилегий, не смогли и дальше конкурировать
с предприятиями Северной Италии и ныне простаивали без дела. Остановились ткацкие станки и остыли доменные печи. Теперь здесь уже прочно обосновались местные бездомные и всякое уличное отребье. Единственным прибыльным бизнесом в городе оказалась контрабанда опиума, а также содержание игорных домов и борделей. Некогда процветающий Неаполь теперь уже стал известен, прежде всего, своей огромной безработицей и ужасающей преступностью. Всеми крупными делами здесь заправляла так называемая "мафия" во главе с семействами Джерози и Нигани, по богатству и влиянию почти не уступающие самим Медаги. Ко всему прочему, город, как и вся Южная Италия, был неизменным оплотом устаревших древнеримских традиций и обычаев. Армия здесь по-прежнему делилась на легионы, а высшие должностные лица именовались; преторами, консулами и префектами. А ещё здесь, как нигде больше, рьяно и фанатично поклонялись культу Дракона - истинного правителя и хранителя всей Римской империи.Во всём остальном Неаполь был похож на Рим. Вот только ещё беднее, грязнее и опаснее. Те же карманники, нищие, торговцы опиумом и дешёвые проститутки. Такие же угрюмые парни с наглыми взглядами и сбитыми кулаками, бродившие по улицам и снимающие "дань" с мелких торговцев и попрошаек прямо на глазах у малочисленной городской стражи. При виде таких бандюганов, Лела, каждый раз, вздрагивала и в страхе прижималась к своему спутнику. Тюльпан же, напротив, вёл себя вполне спокойно. Просто старался не смотреть в глаза местной шпане и, на всякий случай, крепко сжимал в кармане рукоятку заряженного пистолета.
Больше часа они блуждали по городу в поисках ночлега, но все гостиницы сегодня, несмотря на дико взлетевшие цены, были до отказа переполнены. Наконец, в каком-то бедном и грязном районе им удалось найти старый постоялый двор, который, видимо, обходили стороной даже доведённые до отчаянья римские беженцы. Жуткое это было место. Компания тоже соответствующая. Сборище городских отбросов и проходимцев. Первый этаж был освещён всего несколькими тусклыми керосиновыми лампами. За барной стойкой, словно тени, собрались какие-то подозрительные типы. Они о чём-то вполголоса переговаривались, пили местный самогон и искоса поглядывали на входную дверь. Из тёмных углов слышались пьяные крики и безумный смех курильщиков опиума.
Пока Тюльпан рассчитывался с хозяином за номер, Лела испуганно осмотрелась по сторонам. Симпатичную, белокурую девушку тотчас приметил один из типов у стойки. На секунду их взгляды встретились. Подойдя ближе, он без всяких объяснений схватил её за плечо и дыхнул в лицо трёхдневным перегаром. Романтическое знакомство, правда, так и не состоялось. Стоявший рядом, Тюльпан резко обернулся и нанёс тому короткий удар прямо в солнечное сплетение. Никто ничего даже сразу и не понял. Лишь только незадачливый ухажёр весь сразу побледнел, упал на колени и принялся судорожно хватать ртом воздух. Тюльпан взял Лелу под руку и, как ни в чём ни бывало, отправился с ней вверх по лестнице. Позади раздавались всё те же пьяные крики, а также нечленораздельное мычание пострадавшего, да громкий смех его недавних собутыльников.
– Сколько раз тебе говорить, чтобы не смотрела в глаза всякому сброду.
Оказавшись в номере, Тюльпан закрыл за собой дверь и подпёр её старым, тяжёлым комодом. Лелу он отправил на ночь в соседнюю комнату, а сам расположился у входа, положив, на всякий случай, рядом заряженный пистолет и короткий меч. Спал он так, как это умеют делать только призраки и агенты тайных служб. То есть; с полуоткрытыми глазами, в любой момент готовый к нападению и другим неожиданностям. К счастью всё обошлось.
Утром Тюльпан тихонько разбудил Лелу, после чего протянул ей свой пистолет и, ничего толком не объяснив, сразу ушёл куда-то на целый день. Всё это время девушка неподвижно сидела у входа, сжимала в руках оружие и нервно вздрагивала при каждом подозрительном шорохе за дверью. Вернулся её спутник только к вечеру. Как обычно в таких случаях, он сперва подал условный сигнал, постучав три раза сильно и быстро, а затем - столько же, но слабее и медленнее. Лела осторожно приоткрыла дверь. Тюльпан стоял на коридоре и пристально смотрел прямо в её глаза.