Дракон в огороде

Слишком тяжело мне даются все эти «…вары». Немного нагло, но я безжалостно отняла часть имени у каждого.

Дэй и Клин. Чем плохо? Не побьют же меня за это? Ну а начнут возмущаться, буду стараться привыкнуть к этим именам. Не очень хочется их нервировать.

— Я не знаю. — Дэй равнодушно пожимает плечами. — Мне нужно уединение в таком непростом деле.

Ого. Кажется, я чего-то не знаю.

Что там сложного? Сел и делай свои дела. Нужда сама, можно сказать, всё сделает. Не может же быть у нас настолько разная физиология?

— Ты очень странный.

— Сказала та, из чьих опорожнений деревья выросли…

Хам.

— Это не деревья. И не росло у меня ничего из… Да ну тебя!

Лизка тихонько посмеивается, с любопытством разглядывая всё вокруг себя, а я прикусываю язык.

Дядь она, конечно, не понимает, но я мелю языком без остановки, а меня она прекрасно понимает. Не хочу сболтнуть лишнего, потому решаю молчать.

Доходим до домишки Клина и я, безмолвным приказом, указываю пальцем на угол дома.

Нечего ему с нами идти. Совсем уже мужик рехнулся.

К моему удивлению, Дэй понятливо кивает.

— Помогу тогда Клинвару с едой. Вы только это… Новыми деревьями его жилище в небо не поднимите. Мы внутри будем.

Господи, какой придурок.

— Мам, ну я уже терплю, терплю…

— Бежим, Лизок. — улыбаюсь я, припустив над домом.

Входя в томатные джунгли, я некоторое время примеряюсь, пытаясь рассчитать возможную траекторию падения помидора-переростка, и, в конце концов, указываю Лизке на условно безопасный участок между двух толстенных стеблей.

Жду дочь, пытаясь составить хоть какой-то список вопросов, дел и нужностей.

Дальше воды и еды мой мозг не работает. Прописная истина. Будет еда, будут силы на какую-то работу, на бытовые вопросы. Будет вода, будет жизнь.

Какие-то у меня очень минимальные требования к жизни и потребностям.

Стоп! Ещё обувь и одежда.

Прекрасно, голова работает, хоть и медленно. Уже какой-то плюс. Ещё немного подумаю, и список расширится.

Возвращаемся с дочерью в абсолютной тишине. Входим в дом Клинвара и двигаемся в сторону кровати. Просто до неё я не замечала особо каких-то ещё одних дверей или проходов в другую комнату.

— Идите к столу. — слышу голос хозяина дома из темноты.

Настороженно всматриваюсь в тёмный угол и внезапно он, разрезанный тусклым светом, исчезает.

Занавеска. Просто занавеска на дверном проёме приходит в движение, а я уже чуть в обморок не падаю.

Завожу дочь за спину и осторожно двигаюсь в сторону предполагаемой кухни.

Перед моими глазами проступают очертания небольшого стола, подоконника, заставленного железной и глиняной утварью, двух табуретов, огромного корыта, занимающего большую часть комнаты, и пузатой деревянной бочки, на крышке которой стоит впечатляющих размеров кувшин.

Разумеется, ни мне печки, ни мне раковины, ни намёка на цивилизацию.

Я расстроена, но не слишком. Предполагая подобное, я имела возможность морально подготовиться к тому, что любое привычное для меня действо будет стоить физических трудов и усилий.

Шумно сглотнув, я покосилась на сидящего на одном из табуретов Дэя. Несмотря на плохое освещение, я не могла не заметить его напряжённое, позеленевшее лицо.

— Присаживайся, золото моё. — выбирать особо не приходится. Нас четверо, а табуретов всего три.

Усаживаю дочь за стол и шумно сглатываю.

Может, нам лучше помидоров поесть? Какое-то странное содержимое стола: пустые чашки, тяжёлая, с высокими бортами, накрытая крышкой сковородка и стопка каких-то веточек, условно напоминающих палочки корицы.

— Всем приятного аппетита. — доброжелательно произносит Лизка, разглядывая Дэйвара и пустующий участок стола перед ним.

— На каком языке говорит твоя дочь? — Клинвар, как и я, не спешит занимать последний табурет. Стоит рядом с проходом,придерживая занавеску из плотной, тёмной ткани и выжидательно хмурится.

— На великом и могучем. — неопределённо веду плечом, спеша перевести разговор в нужную тему. — Что вы едите?

— О-о-о-о-о, — будто только-только возвращается в реальность Дэй, — А это очень любопытно. Я бы съел твою томатную ягоду. Вы как?

Завозившись, разодетый несколько раз провёл ладонями по коленям, — подозреваю, вытирая пот, — и осторожно вышел из-за стола.

— Мне бы не помешала помощь. Поможешь? — вопрос адресуется моей дочери.

Я напрягаюсь. Хочу возразить, но взгляд мужчины мне кажется таким требовательным, что я глупо киваю.

— Сходишь с дядей за помидором-переростком? — не хочу отправлять дочь с человеком, которого она видит всего пятнадцать минут, против её воли.

— Конечно!

Клин выпускает их, всё так же придерживая занавеску, а я, дождавшись, когда шаги смолкнут, резко хватаюсь за крышку на сковородке.

??????????????????????????

Пахнет мясом. Настоящим жареным мясом. Но стоит мне наклониться над сковородкой, как рвотный спазм несётся к глотке.

— Господи, что это?!

Испуганно шарахнувшись в сторону, я налетаю на корыто. Теряю равновесие, выронив из рук крышку и едва не угодив в плескающуюся на дне воду.

Клинвар приходит на помощь. Стремительно хватает меня за мой единственный свитер, отчего ткань издаёт жалобный треск, и спасает мою пятую точку от купания в сомнительной водице.

— Это просто проты. В них много протеиновой нити. Они хорошо утоляют голод, да и… Слушай, здесь выбирать не приходится. Чем раньше вы привыкните, тем дольше проживёте. — поставив меня на ноги, он удерживает мои плечи, выговаривая строгим голосом сомнительные для меня объяснения. — Их прелесть в том, что их в достатке. Попадаются ещё жуки — грады. Они забавно хлопают на сковородке, наверное, их потому так и назвали. Они вкуснее, но для этих краёв, можно сказать, редкость. В Выжженных Землях всё редкость.

Заторможенно киваю и дёргаю плечами.

Мне нужно время, чтобы всё обдумать. Не хочу это делать под каким-либо давлением и в такой близи от Клина. Одно я знаю точно, такую гадость — жареных, пузатых червей в сковороде, я не позволю есть своей дочери.

…хотя бы не в таком виде!

— А палки?

— Какие палки?

Мои плечи отпускают.

Я отступаю в сторону, на шаг от мужчины, и кошусь на теперь уже подозрительную стопку тёмных палочек.

Может, оно тоже раньше ползало или летало?