Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии

В районе Присарыкамышской дельты строительство оросительных систем также началось в архаическую эпоху, здесь они первоначально имели несколько более примитивный характер по сравнению с системами правобережья, поскольку базировались на естественных боковых протоках дельты.

Важнейшей чертой прогресса в позднейшее время в ирригационном строительстве левобережья было соединение разрозненных систем в единую систему. На протяжении кангюйского и кушанского периодов все технические достижения, первоначально примененные в ирригационных системах Акчадарьинской дельты, вошли в практику и этого района древнего Хорезма.

В конце античной эпохи общая площадь орошенных земель в Хорезме достигала 1,3 млн. га (в том числе устойчивые очаги орошения — 700 тыс. га, неустойчивое дельтовое орошение — 600 тыс. га).

Изучение ирригационных систем Северной Бактрии (Сагдуллаев А.С., 1978а; 1978б, с. 34 и сл.; Ртвеладзе Э.В., 1975; Зеймаль Т.И., 1971б; Массон В.М., 1974а; Ставиский Б.Я., 1977а, б; Альбаум Л.И., 1955а, с. 88 и сл.; 1955б, с. 135 и сл.; Букинич Д.Д., 1945, с. 191 и сл.; Кастальский Б.Н., 1930) и динамики их развития сталкивается с многими трудностями, поскольку здесь мы имеем дело с зоной непрерывного орошения, где некоторые древние каналы функционируют вплоть до настоящего времени, хотя и изменив полностью свой облик, в то время как другие каналы полностью уничтожены. Небольшие ирригационные системы в Бактрии базировались либо на системе саев, берущих начало в горах, либо на протоках небольших рек. На базе этих небольших ирригационных систем возникли четыре маленьких оазиса, располагавшихся в предгорьях Кугитанга и Байсуна. Некоторый прогресс наблюдается в середине I тысячелетия до н. э., когда создаются два новых оазиса, один из которых снабжался водой древнего канала Болдай, имевшего длину до 10 км и орошавшего территорию площадью до 50 кв. км. Резкие изменения происходят в кушанский период, когда в очень сильной степени увеличивается число поселений, величина орошенной и освоенной человеком территории. На территории Северной Бактрии создается 14 оазисов, которые В.М. Массон предложил назвать ирригационными районами. Каждый из них имел свой источник водоснабжения, обладал в качестве центра крупным поселением городского типа и несколькими сельскими поселениями и, видимо, составлял определенный самостоятельный хозяйственный и административный организм. Одной из важнейших особенностей ситуации в Северной Бактрии было одновременное существование здесь как мощных ирригационных систем, способных осуществлять даже межбассейновую переброску вод (например, канал Занг) и орошавших обширные территории, так и сравнительно небольших местных систем, использовавших водные ресурсы небольших горных речек и саев. Это объясняется, по всей видимости, большой потребностью в орошаемых землях.

В Согде (Мухамеджанов А.Р., 1969, с. 40–45; 1975, с. 278–279; 1978; Гулямов Я.Г., 1974, с. 120 и сл.; Жуков В.Д., 1956а, с. 173–204; Шишкина В.А., 1956, с. 167–172) выявлению картины развития ирригационных систем так же, как и в Бактрии, мешает «эффект непрерывного орошения». В непосредственной близости от Самарканда орошение в середине I тысячелетия до н. э. базировалось на небольших каналах, использовавших родниковые воды. На рубеже н. э. происходят решительные изменения. Был создан мощный магистральный канал Даргом, берущий свое начало в Зеравшане и обеспечивающий водой почти весь оазис. Из Даргома был также выведен огромный по тогдашним масштабам канал Эски-Ангор, протяжением в 200 км, орошавший Каршинский оазис, до этого времени маловодный. В первые века н. э. создаются мощные, хотя и несколько архаические по своему устройству ирригационные системы в Бухарском Согде, источниками водоснабжения которых были древние протоки Вабкентдарья. Выявлено три отдельных оазиса, каждый со своей особой оросительной системой. Общая площадь орошенных земель в этом районе достигала 60–80 тыс. га.

Значительные изменения происходят и в Маргиане (Массон В.М., 1959, с. 67 и сл.; 1971). В дельте Мургаба в первой трети I тысячелетия до н. э. складываются два крупных земледельческих оазиса, орошавшихся посредством магистральных каналов, имевших длину 36 и 55 км. В античную эпоху эти каналы перестают функционировать и оазисы запустевают. Но взамен выше по течению Мургаба складывается новая обширная система, базировавшаяся, по всей видимости, на менее длинных, но более мощных каналах.

Аналогичная картина наблюдается и в Серахском оазисе (Оразов О., 1972, с. 66–73), где в античную эпоху вместо двух очень протяженных каналов, возникших в середине I тысячелетия до н. э. (длина 60 и 37 км), функционирует пять коротких с более густой сетью поселений, возникших вдоль их русел. Это изменение в технике гидростроительства — знак технического прогресса, сказывавшегося, в частности, в экономии человеческого труда, потребного для строительства ирригационных систем.

В первой половине I тысячелетия до н. э. в Фергане (Латынин Б.А., 1956; 1959; 1962; Гулямов Я.Г., 1974, с. 120; Заднепровский Ю.А., 1978, с. 34 и сл.) существовали только достаточно примитивные системы орошения — лиманные. В период от III в. до н. э. по IV в. н. э. наблюдается значительный прогресс, в частности в усложнении систем, использовавших воды многочисленных горных саев (Исфара, Сох, Маргеланский, Исфайрам и др.). Новые системы базировались на водосборной сети на склонах предгорий или на водоемах и запрудах в устьях саевых оврагов. В результате развития распределительной сети образовывались сложные водохозяйственные вееры. Развитие ирригации в Фергане в этот период позволило освоить новые значительные территории, что привело к почти полному завершению формирования древнеферганского оазиса.

На рубеже н. э. начала формироваться ирригационная система Чача (Буряков Ю.Ф., 1975, с. 184–190; Гулямов Я.Г., 1974, с. 120). Самым древним каналом в этом районе был Салар, выведенный из Чирчика в I в. н. э. Расширение ирригационной сети вдоль Чирчика и Ахангерана имело своим результатом резкое увеличение освоенной под сельское хозяйство территории.

Очень недостаточно изучены вопросы развития ирригации в Парфиене (Пилипко В.Н., 1971; 1975). Здесь, видимо, в качестве источника водоснабжения использовались горные саи, а также система кяризов, о которых сообщают письменные источники. Во всяком случае несомненно, что и в Парфиене в последние века до н. э. — первые века н. э. увеличивается площадь орошаемых земель, свидетельством чего является возрастание числа поселений.

На периферии земледельческой зоны Средней Азии, в частности на нижней Сырдарье (Андрианов Б.В., 1969; Толстов С.П., 1962, с. 136–203), также в I тысячелетии до н. э. наблюдается процесс освоения техники ирригационного земледелия. Правда, здесь она имела очень примитивный характер, основывалась на регулировании паводковых речных разливов, старицы и обвалованные дельтовые русла использовались в качестве водохранилищ. Орошение, таким образом, носило лиманно-озерный характер, типичный еще для первобытной эпохи. Однако для нас важно иное: вторая половина I тысячелетия до н. э. и начало I тысячелетия н. э. были временем определенного прогресса, появления культуры земледелия, ранее здесь совершенно неизвестной.

Уникальным явлением в истории развития ирригационного земледелия в Средней Азии является Дахистан (Массон В.М., 1969, с. 96–109; Кесь А.С., Лисицына Г.Н., 1975, с. 118–135). Здесь в конце II — начале I тысячелетий до н. э. сложился обширный оазис, базировавшийся на развитой системе каналов, подававших воду из Сумбара и Атрека. В античное время происходит значительное сокращение орошаемой территории и, соответственно, числа населенных пунктов. Возможно, это связано с тем, что этот район стал местом обитания полукочевых племен дахов. Возрождение земледельческой культуры в оазисе наблюдается только в раннесредневековое время.

Таким образом, на территории Средней Азии в рассматриваемый период наблюдается значительный прогресс в ирригационном земледелии, имевший как количественный (расширение орошаемых территорий), так и качественный (усовершенствование ирригационных систем) характер. Он затронул практически все основные области Средней Азии и в конечном счете стал одной из главнейших причин общего экономического подъема ее.

Еще одним важным явлением (наряду с развитием ирригации) в техническом прогрессе сельского хозяйства Средней Азии стало распространение железных орудий труда. Ф. Энгельс следующим образом характеризовал революционную роль, которую сыграли железные орудия производства: «Железо сделало возможным производство на более крупных площадях, расчистку под пашню широких лесных пространств; оно дало ремесленнику орудия такой твердости и остроты, которым не мог противостоять ни один из известных тогда материалов» (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 21, с. 163).

Хотя железо сохраняется в условиях Средней Азии плохо, тем не менее можно думать, что уже в первой половине 1 тысячелетия до н. э. железные сельскохозяйственные орудия достаточно широко распространяются по многим областям Средней Азии (Pumpelly R., 1908, с. 157; Массон В.М., 1959, с. 106; Тереножкин А.И., 1950б, с. 155; Толстов С.П., 1958, с. 148, рис. 56, 17; Воробьева М.Г., 1973, с. 154; Сагдуллаев А.С., 1978а, с. 8; Заднепровский Ю.А., 1978, с. 74). Известны, в частности, железные серпы, найденные на ряде памятников архаического Хорезма, в Южном Туркменистане (Анау), Афрасиабе, Северной Бактрии. Вместе с тем в это время используются еще бронзовые серпы и даже каменные. Очень интересен в этом отношении северобактрийский памятник Кызылча 6, где жители одновременно пользовались железными, бронзовыми и каменными серпами. Каменные серпы решительно преобладают в периферийных районах, где земледелие не имело глубоких традиций. Так, на памятниках чустской культуры найдено до 800 каменных серпов, здесь же были в употреблении и бронзовые.