Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды
Шрифт:
В истории формирования Древнерусского государства и его городской сети особое значение имеют Киев и его округа, получившие позднее название «Русская земля» (в узком смысле) и представлявшие княжеский домен [255] , типологически близкий Упсальскому лену в Свеаланде. Киев, племенной центр полян, ставший столицей огромного государства, в летописи, начиная с договора 907 г., постоянно связывается с двумя городами: Черниговом и Переяславлем, которые входят в великокняжеский домен. Однако и вокруг самого Киева образуется сеть поселений, обеспечивавших деятельность князя и его дружины: Любеч, Вышгород, Витичев, «киевская крепость» Самбатас [256] , упомянутые Константином Багрянородным, а также летописный княжеский теремный дворец X в. «вне града», на функции экстерриториальной резиденции которого указал М.К. Картер [257] . В целом сеть контролируемых великокняжеской властью поселений в пределах домена напоминает сходную систему хусабю в Упсальском лене. Дифференцированными представляются и функции перечисленных пунктов: от старого племенного центра Киева (со святилищем и т. п.), ставшего столицей государства, до княжеского «града» (Вышгород) и экстерриториальной резиденции князя («теремный двор»).
255
Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 28–46.
256
См. карту вкн.: Раппопорт П. А. Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси X–XV вв. // МИА. 1961, № 105. С. 172–173.
257
Каргер М.К. Древний Киев. М.; Л., 1958. Т. 1. С. 267.
Таким образом, вырисовывается картина сосуществования нескольких различных по характеру, но взаимосвязанных и функционально дополняющих друг друга поселений, образующих
258
Gregersen Н. V. Slesvig og Holsten f0r 1830. Copenhagen, 1981. S. 75.
259
Blindheim Ch. Kaupang by the Yiks Fjord in Vestfold: Excavations and Research // Herteig A., Liden H.-E., Blindheim Ch. Archaeological Contributions to the Early History of Urban Communities in Norway. Oslo. 1975. P. 136.
В конце X – первой половине XI в. в этой картине происходят существенные перемены: в первую очередь и в Скандинавии, и на Руси исчезают или приходят в упадок многие из наиболее крупных торгово-ремесленных центров: Бирка, Хедебю, Гнездово, Тимерево. Одновременно происходит функциональная переориентация хусабю. Их административно-фискальные функции сокращаются, и из поселений типа погостов они превращаются в усадьбы, из которых осуществляется контроль над королевскими земельными владениями (например, на о. Адельсё в XII в. строится королевский замок). После введения христианства падает роль и культовых центров, таких, как Старая Упсала. Становление церкви под прямым покровительством королевской власти обусловливает тесную взаимосвязь и взаимозависимость обоих институтов и размещение церковной администрации в центрах, находящихся под контролем королевской власти.
Таким образом, разнофункциональные поселения VIII–X вв. по мере усиления королевской власти, формирования центрального управления, становления податной системы оказываются неспособными удовлетворить широкий спектр новых общественных потребностей. В этих условиях поселения с дифференцированными функциями подчиняются общей тенденции к синтезу разных функций в формирующихся городах феодальной эпохи. Наиболее наглядно этот процесс протекает в Свеаланде. Старая Упсала – Бирка – усадьба на Адельсё, три основных центра Свеаланда, выполнявшие различные функции (культовую, ремесленно-торговую, административную), в конце X–XI в. уступают место Сигтуне, также расположенной на оз. Меларен [260] . Она выступает как важнейший центр ремесла, торговли, королевской власти, церковной организации. В конце X – начале XI в. здесь начинается чеканка монет, находится резиденция конунга Швеции (к этому времени включившей Ёталанд и другие области). В 1060-х гг. Сигтуна становится центром вновь образованной епископии, и в ней сосредоточиваются все основные городские функции, ранее до известной степени расчлененные между тремя поселениями.
260
Douglas M. Sigtuna. Stockholm, 1978. П. Сойер предполагает, что торговля и ремесла были преднамеренно перенесены конунгом Свеаланда из Бирки в Сигтуну (Sawyer Р. Kings and Vikings. L. 1982. P. 130; см. также: Ambrosiani В. Birka – Sigtuna – Stockholm: Ett diskussionsin-lagg // Tor. 1957. B. III. S. 148–158).
В процессе становления Древнерусского государства также наиболее прогрессивными образованиями были города, синтезировавшие функции торговоремесленных и княжеских административных центров. В великокняжеском домене к таковым относились в первую очередь сам Киев (быстро поглотивший поселения типа Самбатаса), а также Переяславль, Чернигов, ставшие центрами самостоятельных княжеств при Ярославичах. В X в. гибнут многие племенные центры [261] , прекращают существование «дружинные лагеря» типа Шестовицы. Функции погостов с упрочением феодализма отходили к ближайшим городам – центрам местной округи (волости) [262] и феодальной администрации, в некоторых случаях – к экстерриториальным княжеским резиденциям. Наименование «погост» (как и «хусабю» в Скандинавии) закрепилось за центрами сельской округи. На месте Гнездовского и Сарского городищ возникли феодальные усадьбы, центрами княжеств стали Смоленск и Ростов. На Городище под Новгородом торгово-ремесленное поселение также прекратило свое существование в X в., однако в XII в. там была основана княжеская резиденция.
261
Например, Искоростень, поселение на Ревнянском городище и др.
262
Куза А. В. Города в социально-экономической системе. С. 3–11.
Таким образом, процессы становления государств в древнерусском и скандинавском регионах обусловили типологическую близость форм и путей зарождения и формирования городов. Наряду с племенными центрами возникали опорные пункты государственной власти, торгово-ремесленные поселения с существенной ориентацией ремесла на обслуживание дружины, а торговли – на реализацию дани (прибавочного продукта). Постепенный синтез функций намечается уже в торгово-ремесленных центрах, где отмечается присутствие как дружины, так и специальных представителей королевской власти. С консолидацией государства консолидируются и их центры. Происходит синтез всех городских функций, что ведет, с одной стороны, к упадку тех протогородских образований, которые по тем или иным причинам не в состоянии удовлетворить новые общественные потребности, с другой – к формированию полифункциональных городов феодальной эпохи.
(Впервые опубликовано: ДГ. 1985 год. М., 1986. С. 99–108).
Формирование сети раннегородских центров и становление государства (Древняя Русь и Скандинавия)
Е. А. Мельникова, В. Я. Петрухин
История возникновения и ранних стадий существования города в средневековой Европе – одна из центральных проблем медиевистики в последние десятилетия. Экономические и социальные предпосылки появления феодального города, его функции и взаимодействие с округой, его топографические и демографические особенности исследуются историками, экономистами, археологами [263] . Особое внимание ученых привлекают процессы градообразования в регионах, где влияние античной культуры либо отсутствовало почти полностью (как на Руси) [264] , либо было незначительным (как в Скандинавских странах) [265] . Именно в бессинтезных районах Европы, где традиции городской жизни начали формироваться во второй половине I тыс. и. э., возможно выявить и исследовать начальные этапы градообразования, характер раннегородских поселений и их эволюцию, а также становление системы поселений. Более отчетливо, чем в синтезной зоне Европы, обнаруживаются здесь взаимосвязь и взаимовлияние синхронных процессов возникновения и укрепления города и государства. Поэтому, учитывая типологическую близость исторического развития древнерусского и древнескандинавского регионов [266] и сходство раннегородских центров на Руси и в Скандинавии [267] , целесообразно сравнительно-историческое исследование [268] сети поселений с городскими функциями и их эволюции в обоих регионах, что позволяет более детально выявить связь этих процессов со становлением раннефеодальных государств [269] .
263
Ястребицкая А. Л. Предгородскне и раннегородские поселения в средневековой Европе (обзор) // Проблемы методологии истории средних веков: европейский город в системе феодализма. Реф. сб. М., 1979. Ч. 1. С. 271–302; Vor- und Fruhformen der europaischen Stadt im Mittelalter/ H. Jankuhn, W. Schlesinger, H. Steuer. Gottingen, 1973; Epperlein S. Zur Stellung der mittelalterlichen Stadt in der Feudalgesellschaft. Forschungsergebnisse und Probleme zur Geschichte der russischen Stadt vom 10. bis 15. Jahrhundert// Jahrbuch fur Wirtschaftsgeschichte. 1977. Bd. 4. S. 209–299; The Medieval City. New Haven; F., 1978; EnnenE. The Medieval Town. Amsterdam, 1979.
264
Карлов В. В. О факторах экономического и политического развития русского города в эпоху средневековья (к постановке вопроса) // Русский город (историко-методологический сборник). М., 1976. С. 32–69; КузаА.В. О происхождении древнерусских
городов (история изучения) // КСИА. 1982. Выл. 171. С. 9–15.265
Die Zeit der Stadtgrtindung im Ostseeraum/ M. Stenberger. Yisby, 1965; Fritz B. Stadshisto-ria och arkeologi // (S)HT. 1965. No. 4. S. 472–498; Cohen S. The Earliest Scandinavian Towns // The Medieval City. P. 313–325; Skovgaard-Petersen /. The Coming of Urban Culture to Northern Europe. Vikings, Merchants and Kings I I SJH. 1978. Yol. 3. No. 1. P. 15–17.
266
Шаскольский И. П. Возникновение государства на Руси и в Скандинавии (черты сходства) // ДГ. 1985 год. М., 1986. С. 95–99.
267
Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. Начальные этапы урбанизации и становление государства (на материале Древней Руси и Скандинавии) // Там же. С. 99–108.
268
См.: Черепнин Л. В. К вопросу о сравнительно-историческом методе изучения русского и западноевропейского феодализма в отечественной историографии // СВ. 1969. Вып. 32. С. 262–270.
269
Материал Скандинавских стран предоставляет широкие возможности для изучения процессов образования сети раннегородских центров и их эволюции благодаря устойчивости традиционного территориально-административного деления и связанной с ним системы поселений. См.: Urbaniserings processen i Norden. Det XVII nordiske historikermpte. Oslo, 1977. В. 1. Middelalderstader.
Отсутствие письменных источников и сложность интерпретации данных материальной культуры обусловливают дискуссионность этих вопросов начиная с определения понятия «город». В советской историографии важнейшим показателем городского – в отличие от сельского – поселения считаются наличие ремесленного производства [270] и рынка, а также прослеживающаяся уже на раннем этапе его развития административная функция [271] . Поэтому полифункциональность городов, учитывая также их культовое и культурное значение, рассматривается как важнейший признак развитого феодального города [272] . Эти же признаки установлены и для городских центров Скандинавии [273] .
270
Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов (по археологическим данным) // ВИ. 1980. № 12. С. 24–42.
271
Куза А. В. Социально-историческая типология древнерусских городов Х-XIII вв. // Русский город. М., 1983. Вып. 6. С. 8–9.
272
Карлов В. В. О факторах экономического и политического развития. С. 41–44; Куза А. В. Древнерусские поселения// Древняя Русь: Город, замок, село. М., 1985. (Археология СССР). С. 45.
273
Andersson Н. Zentralorte, Ortschaften und Stadte in Scandinavien. Einige methodische Probleme // Frlihe Stadte im westlichen Ostseeraum / H. Hinz. Neumtinster, 1972; Idem. Stadsarkeologi och stadshistoria 11 Fran medeltid till valfardssamhalle. Stockholm, 1976. S. 471–480.
С точки зрения политической экономии, торгово-ремесленные и административные функции возникающего города обусловлены концентрацией и перераспределением прибавочного продукта [274] , что определяет тесную и закономерную взаимосвязь процессов образования города и государства, на которую указывал Ф. Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» [275] . Эта связь традиционно отмечается в отечественной литературе, посвященной древнерусскому городу [276] . Неоднократно и подробно рассматривалась в зарубежной историографии роль королевской власти (формирующегося государства) в становлении торгово-ремесленных центров и в Скандинавских странах [277] . Однако коренные проявления взаимодействия процессов градо- и государствообразования и на Руси и в Скандинавии исследованы недостаточно. Собственно, сама эта проблема была специально поставлена лишь в 1980 г. [278] . Наиболее последовательно на конкретном материале становления шведского государства и развития протогородских центров и городов с V по начало XIII в. она рассмотрена А. А. Сванидзе [279] .
274
Дьяконов И. M., Якобсон В. А. «Номовые государства», «территориальные царства», «полисы» и «империи». Проблемы типологии// ВДИ. 1982. № 2. С. 3 исл.; Куза А. В. Города в социально-экономической системе Древнерусского феодального государства Х-XIII вв. // КСИА. 1984. Вып. 179. С. 3–11.
275
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. М., 1961. Т. 21. С. 165–169.
276
Тихомиров М. Н. Древнерусские города. 2-е изд. М., 1956. С. 32, 64; Пашуто В. Т. О некоторых путях изучения древнерусского города// Города феодальной России. М., 1966. С. 93;
Карлов В. В. О факторах экономического и политического развития. С. 37 и др.; Куза А. В. Древнерусские поселения. С. 53–58.
277
Fritz В. Stadshistoria och arkeologi; Cohen S. The Earliest Scandinavian Towns. В более широком контексте формирования раннефеодальных государств в Балтийском регионе проблема возникновения раннегородских центров была рассмотрена в книге: Wikinger und Slawen. Zur Frtihgeschichte der Ostseevolker. B., 1982. S. 96-112, 153–160 (перевод Г. С. Лебедева см.: Славяне и скандинавы. М., 1986).
278
Город и государство в древних обществах. Л., 1982.
279
Сванидзе А. А. О сопоставлении стадий складывания государства и возникновения городов в Швеции // Город и государство. С. 149–161; Она же. К вопросу об этапах возникновения шведского государства // Взаимосвязь социальных отношений и идеологии в средневековой Европе. М., 1983. С. 29–65.
Вместе с тем историко-археологические и экономико-географические исследования показывают, что реальные городские признаки – это набор функций, который свойствен не столько каждому отдельному раннегородскому поселению, сколько в целом городской сети, т. е. системе взаимосвязанных и иерархически соподчиненных поселений, которая формируется параллельно со становлением государства [280] .
Исследования скандинавского материала в последние десятилетия позволяют создать модель формирования сети поселений, которая при всей условности, свойственной подобным моделям, тем не менее вскрывает ряд существенных особенностей, проявляющихся, хотя и в менее очевидной форме, в древнерусском регионе.
280
См.: Сванидзе А. А. К вопросу об этапах; Петрухин В. Я. О функциях раннегородской сети в процессе становления Древнерусского государства // Тезисы докладов советской делегации на V Международном конгрессе славянской археологии. М., 1985. С. 66–67.
В последней четверти I тыс. в Скандинавских странах и на Руси формируется несколько типов поселений [281] . Во-первых, это сельские, главным образом хуторские поселения в Скандинавии (в Дании также и деревенского типа), объединенные в «гнезда» вокруг центральных усадеб, выполнявших примитивные культовые и – позднее – фискальные функции [282] , а на Руси – сельские, по преимуществу, деревенского типа; во-вторых, городища, служившие, вероятно, убежищами для окрестного населения; в-третьих, центры территориально-административных округов, святилища; в-четвертых, торгово-ремесленные поселения [283] . Поскольку поселения первых двух типов за редким исключением не развились в феодальную эпоху в города, мы рассматриваем в данной работе центры двух последних типов, дальнейшая эволюция которых обнаруживает их протогородской характер.
281
Близкие аналогии обнаруживает и развитие поселений с городскими функциями у западных славян. См.: Бялекова Д. Развитие форм поселений в Великой Моравии // Великая Моравия, ее историческое и культурное значение. М., 1985. С. 108–125; Херрман Й. Раннегородские центры и международная торговля в Восточной и Северо-Западной Европе // Славяне и скандинавы. М., 1986. С. 57–89.
282
Ambrosiani В. Fornlamningar och bebyggelse. Uppsala, 1964. S. 202–208; Hyenstrand A. The Malaren Area. Stockholm, 1981. P. 21; Idem. Centralbygd – Randbygd. Stockholm, 1974; Larson T., Landmark H. Bebyggelsemonster – er utgangspunkt vid studier av forhistoriska samhallen I I Forn-vannen. 1982. Arg. 77. S. 161–169.
283
Выделение какой-либо одной функции поселения в определенной степени условно, поскольку, как справедливо отмечалось в литературе (см.: Карлов В. В. О факторах экономического и политического развития. С. 41–44), большинство из них обладает несколькими функциями даже на самом раннем этапе их развития. Однако отчетливое доминирование одной-двух функций в каждом случае позволяет классифицировать поселения по социально-экономическим признакам.