Дрейфус... Ателье. Свободная зона

Макс. Послушай, Леон, давай поговорим серьезно, как мужчина с мужчиной…

Леон. Вот именно, поговорим серьезно. Что это на самом деле за ткань, которую вы мне подсовываете? Особая синтетика, стопроцентная химия — так ведь вы ее называете, чтоб звучало красиво? Верно? Думаете, я не знаю, откуда она поступает?

Макс. Мы получаем ее из Швейцарии!

Леон. Как же, как же, из Швейцарии! Через Швейцарию, которую она пересекает…

Макс (обращаясь к Элен). Что он хочет этим сказать?

Леон. Я-то сначала радовался: с этими швейцарцами, по крайней мере, все будет доставлено минута в минуту; у них же ни один поезд, ни один состав еще ни разу не пришел с опозданием, лучшие в мире конвоиры! Но только замечаю, что наш с вами груз, месье Макс, наша ткань задерживается! Ну, ладно, я смолчал, не раздражаюсь: с этими людьми главное — не раздражаться… Наконец прибывает их волшебная ткань из стопроцентной химии. Мы ее кроим, сметываем. И тут она начинает жить своей жизнью: что хочет, то и делает, можете у них спросить. (Показывает на мастериц, те робко поругивают никчемный материал.) Гладишь всухую — садится в ширину и делается как дубленая; смочишь ее — садится в длину и делается такой же мягкой и приятной, как губка. Вешаешь ее, она вытягивается, пузырится, лоснится… Да вы сами ему скажите, вот ты, скажи…

 Теребит гладильщика, тот согласно кивает, поддакивает.

И вы хотите, чтобы я все это видел и при этом «работал организованно»!

Макс (вопит как безумный). Пятьдесят процентов фибраны, пятьдесят процентов полиамида, последний крик науки, самый последний крик!

Леон (тихо). Вот именно: последний крик. Что там у них хранится в огромных запасах, тоннами? Пепел и волосы! Да, да, дорогой мой, нечего пожимать плечами: волосы, горы человеческих волос…

Макс. О чем он? Что он несет?

 Леон вдруг выхватывает из рук мастериц изделия, над которыми они трудятся, и швыряет их под ноги Максу, затем принимается сдергивать и разбрасывать готовую продукцию, висящую вдоль стен. Элен и гладильщик пытаются его остановить и усмирить. Макс, совершенно потерянный, подбирает и складывает раскиданные вещи, что-то бормоча себе под нос. В это время на пороге появляется мальчик в очках лет десяти-двенадцати. С легким изумлением он оглядывает мастерскую, где царит полный хаос.

Мими (заметив мальчика). Входи, входи же, не бойся…

Мальчик (подходит к Леону, застывает перед ним и на одном дыхании выкладывает) Мама просила вам передать, что она очень сожалеет, но не сможет сегодня выйти на работу…

Леон (истошно орет). И ты являешься в пять часов вечера, чтоб сообщить об этом?

Мальчик (нисколько не испугавшись). Раньше прийти я никак не мог, я был в больнице.

Леон. А твой брат?

Мальчик. Он тоже был в больнице.

Леон. Значит, теперь вы болеете вместе, поздравляю!

Мальчик. Это не мы, это мама.

Мими. Она попала в больницу?

Мальчик. Да.

Элен. Что с ней?

Мальчик. Она не держится на ногах. Сегодня утром она встала и собралась идти на работу. Но она не держалась на ногах. Мой брат сходил за доктором, доктор сказал, что ее надо отправить в больницу. В больнице сказали, что она должна пройти обследование.

Леон (Максу). Обследование. Видали, вам все ясно? Что я могу тут поделать? Что я могу поделать?

Макс. Прекрасно. Я так и скажу своим клиентам, чтоб те передали своим клиентам: нарядов, в которых они рассчитывали жениться или гулять на балу, им не видать, потому что одна из мастериц ателье находится в больнице на обследовании.

Леон (кричит на Элен). Что ты стоишь? Звони, давай объявление: требуется квалифицированная швея-отделочница, одинокая, без детей, не вдова, не замужняя, не разведенная, не интересующаяся политикой, пышущая здоровьем… Кто знает, может, хоть так мне выпадет наконец счастливый жребий… А вы что как мухи облепили мальчишку? Вы для чего здесь собрались — чтоб работать? Вот и работайте, черт побери. Нет, ну как вам это нравится — ей-богу, можно подумать, что их уже перевели на почасовую оплату…

 Элен выходит из мастерской.

Макс. Нет, Леон, серьезно…

Леон. Тсс, не при них. (Кивает в сторону мастериц. Пропустив Макса перед собой в дверь, оборачивается и с порога кричит.) Никто отсюда не выйдет до тех пор, пока заказ месье Макса не будет готов. (Гладильщику.) Включая тех, у кого собрание.

 Выходит. Слышно, как в коридоре они с Максом о чем-то спорят, потом смеются. Женщины обступают мальчика, перебивая друг друга, расспрашивают его о самочувствии Симоны.

Мальчик (пожимая плечами). Не знаю, наверное, она устала…

Мими. Как же вы одни с братом будете справляться?

Мальчик. С чем справляться?

Мими. С едой, с хозяйством.

Мальчик. Выкрутимся, не страшно! Я умею готовить, а обедаем мы все равно всегда в школьной столовой.

Жан. Она в какой больнице, в «Ларибуазьер»?

Мальчик. Вот, я тут записал название больницы и все остальное. Это в пригороде…

 Мими берет из рук мальчика листок.

Жизель. Вот во что нам обходятся наши детки…

Мими. Ты должен очень любить свою маму…

Жизель. Всегда.

Мадам Лоранс. Надеюсь, ты ее не огорчаешь?

Жан. Да отстаньте вы от него…

Жизель. У тебя такое красивое пальто. Скажи, солнышко, это то самое, которое тебе прислали американцы?

Мальчик. Что в нем красивого? Как у девчонки.

Мими. Застежка у него действительно на левую сторону. Но все равно оно тебе очень идет.

Мальчик. А мне оно не нравится… Это девчачье пальто…

Жизель. Добрые, однако же, эти американцы: присылают французским мальчикам пальто…

Мальчик. Я не люблю американцев.

Жизель. Почему, заинька?

Мальчик. Я не заинька. Я люблю русских, а американцы хотят войны.

 Работницы прыскают со смеху.