Дрожь и оцепенение

– Вы уверены, что не делаете этого нарочно?

– Абсолютно уверена.

– Скажите, много ли... в вашей стране таких людей, как вы?

Я была первой бельгийкой, которую она встретила. Всплеск национальной гордости заставил меня сказать правду:

– Ни один бельгиец на меня не похож.

– Меня это успокаивает.

Я засмеялась.

– Вы находите это смешным?

– Вам никогда не говорили, Фубуки, что мучить умственно отсталых стыдно?

– Говорили. Но меня никто не предупреждал, что один из них окажется у меня в подчинении.

Я еще пуще рассмеялась.

– Я все-таки не понимаю, что вас так веселит.

– Моя веселость также результат моего психомоторного заболевания.

– Сосредоточьтесь лучше на вашей работе.

28 числа я объявила о своем решении не уходить вечером домой:

– С вашего разрешения я проведу несколько ночей на своем рабочем месте.

– Ваш мозг более эффективно работает в темноте?

– Будем надеяться. Возможно, в новых условиях я буду трудиться более производительно.

Я получила ее разрешение без всяких затруднений. Случаи, когда работники оставались на работе по ночам были нередки, если необходимо было уложиться в срок.

– По-вашему, одной ночи будет достаточно?

– Конечно, нет. Я рассчитываю вернуться домой не раньше 31-го.

Я показала ей рюкзак:

– Я принесла все, что мне нужно.

Когда я оказалась одна в стенах Юмимото, меня охватило легкое опьянение. Оно быстро прошло, когда стало ясно, что ночью мой мозг работал не лучше. Я трудилась без передышки, но мое рвение не давало никакого результата.

В четыре часа утра я быстро умылась и переоделась в туалете. Выпила крепкого чаю и вернулась на рабочее место.

Первые служащие прибыли в семь утра. Час спустя пришла Фубуки. Она кинула быстрый взгляд на папку затрат с проверенными досье и, увидев, что она также пуста, покачала головой.

Одна бессонная ночь сменилась другой. Ситуация оставалась прежней. В голове у меня был все такой же туман. Однако, я не отчаивалась. Необъяснимый оптимизм придавал мне храбрости. Так, не отрываясь от моих расчетов, я затевала разговоры с моей начальницей на совершенно отвлеченные темы:

– В вашем имени есть слово "снег". В японской версии моего имени есть слово "дождь". Мне кажется это знаменательным. Между вами и мной такая же разница, как между снегом и дождем, что не мешает им обоим состоять из одной и той же материи.

– Вы действительно думаете, что вас и меня можно сравнивать?

Я смеялась. На самом деле, это был нервный смех от недосыпания. Иной раз меня охватывала усталость, приступы безнадежности, но, в конце концов, все заканчивалось смехом.

Бочка Данаид не переставала заполняться цифрами, утекавшими сквозь мой дырявый мозг. Я была Сизифом бухгалтерии, этаким мифическим персонажем, я никогда не отчаивалась и в сотый и тысячный раз бралась за неумолимые вычисления. Между тем в этом было какое-то колдовство: я ошиблась тысячу раз, это напоминало повторение одной и той же мелодии, если бы мои ошибки не были каждый раз разными, при каждом пересчете я получала разный результат. Я была гением.

Нередко между двумя расчетами я поднимала голову, чтобы посмотреть на ту, что обрекла меня на этот каторжный труд. Ее красота захватывала меня. Единственная вещь, вызывающая у меня сожаление, были ее опрятно прилизанные средней длины волосы, уложенные неподвижной волной, их непреклонность, казалось, говорила: "Я -- исполнительная женщина". Тогда, я предавалась моему любимому занятию: мысленно ерошила ей волосы. Я давала свободу этой иссиня-черной шевелюре. Мои невидимые пальцы придавали ей изящно-небрежный вид. Иногда, я, совсем расшалившись, приводила ее прическу в такой состояние, словно она только что провела бурную ночь любви. Такая жестокость придавала ее красоте возвышенность.

Однажды Фубуки застала меня за моим воображаемым причесыванием:

– Почему вы на меня так смотрите?

– Я думала о том, что по-японски слова "волосы" и "бог" звучат одинаково.

– "Бумага" тоже, не забывайте. Займитесь своим досье.

Мой мозг все более размягчался. Я все меньше и меньше понимала, что можно говорить, а что нельзя. Однажды когда я пыталась найти курс шведской кроны на двадцатое февраля 1990 года, мой рот заговорил сам по себе:

– Кем вы хотели стать в детстве?

– Чемпионом по стрельбе из лука.

– Вам бы это очень пошло!

Поскольку она не спросила у меня о том же, я заговорила сама:

– А я, когда была маленькой, хотела стать Богом. Богом христиан с большой буквы "Б". В пять лет я поняла, что мои амбиции неосуществимы. Тогда я, слегка разбавив вино водой, решила стать Христом. Я воображала свою смерть на кресте на глазах у всего человечества. В возрасте семи лет я осознала, что и этого со мной не произойдет. Тогда я скромно решила стать мучеником. На таком выборе я остановилась на долгие годы, но этого тоже не случилось.

– А потом?

– Вы знаете: я стала бухгалтером в компании Юмимото. И думаю, что ниже пасть я уже не могла.

– Вы так думаете?
– - спросила она со странной улыбкой.

Наступила ночь с тридцатого на тридцать первое. Фубуки ушла последней. Я не понимала, почему она не отпустила меня, ведь было ясно, что мне не справиться и с сотой долей моей работы?

Я осталась одна. Эта была моя третья бессонная ночь подряд в гигантском офисе. Я считала на калькуляторе и записывала все более и более нелепые результаты.

И тогда со мной произошла странная вещь: мой дух покинул тело.

Внезапно, я перестала чувствовать себя скованной. Я встала. Меня охватило чувство свободы. Никогда я не была столь свободной. Я подошла к окну. Далеко подо мной были огни города. Я была Богом и парила над миром. С моим телом я расквиталась, выбросив его из окна.

Я погасила неоновые лампы. Далеких огней города было достаточно, чтобы все различать. Я пошла на кухню, налила стакан колы и залпом выпила ее. Вернувшись в бухгалтерию, я развязала ботинки и закинула их подальше. Я прыгала со стола на стол, крича от радости.

Я была так легка, что одежды тяготили меня. Тогда я стала снимать одно за другим и разбрасывать вокруг. Оставшись совсем голой, я сделала стойку на руках, хотя раньше никогда не была на это способна. Я прошла на руках по соседним столам. Затем, выполнив великолепный кульбит, я прыгнула и приземлилась на место моей руководительницы.

Фубуки, я Бог. Даже, если ты не веришь в меня, я Бог. Ты руководишь, но это не имеет значения. Я царю. Власть меня не интересует. Царить -- это так прекрасно. Тебе и не снилась моя слава. Слава прекрасна. Ангелы трубят в мою честь. Этой ночью я на вершине славы и все благодаря тебе. Если бы ты только знала, что трудишься во славу мне!