Другая жизнь. Назад в СССР-2

— Это мой подарок Тиэко, Минобэ сан. Пусть сама решает, что с ней делать.

— Хм! Большая получилась манга?

— Двести страниц.

— Хм! Приличная работа. Надо посмотреть, что у тебя получилось. Не думаю, что ты раньше создавал манги. Возможно, нужна будет редакция. Ты не станешь против неё возражать?

Тиэко вдруг запрыгала от радости, едва ли не вереща:

— Деда, деда! Я поняла! Ты сам хочешь её издать?

— Хм! Посмотрим сначала на эту мангу. И… Думаю, это был бы неплохой подарок к твоему дню рождения.

— Это же будет так скоро! — удивилась Тиэко.

— Отложим печать политических брошюр. До выборов ещё есть время, — махнул рукой председатель социалистической партии Японии. — Да и появится возможность легально влить в партийную типографию личные средства. А то мы новое репринтное оборудование закупили в Лондоне. Новое веяние в науке и технике. Компьютеры и принтеры фирмы «Рэйнбоу». Они позволяют сканировать картинки и текст и пререносить их на бумагу. Как раз на твоих, Миса, рисунках и опробуем.

В это время Тэкео отозвал в сторону какой-то японец и Рёките Минобэ воспользовался случаем, чтобы сказать:

— Рад с тобой познакомиться, Миса, и спасибо, что спас Тиэко. Наша семья этого не забудет.

Я ничего не ответил, а лишь только чуть склонил свою голову. И Рёките Минобэ это оценил.

— Настоящий самурай, — сказал он и, чуть коснувшись моего плеча пальцами, словно погладив, вернул руку к телу и сделал едва заметный поклон.

В музей уже были доставлены мои новые картины, которые были разложены на невысоких наклонных стендах и они не смогли разместиться все. Некоторые так и оставались в плотных картонных коробках.

— Я же сказала, что не вместятся, — засмеялась Тиэко.

— Ты о чём? — спросил Рёките Минобэ.

— О том, что Миса, хотел бы часть картин продать. Да, Миса?

— Ну, — я пожал плечами. — Деньги мне бы не помешали. В кафе сходить, например. А картины? Картины я ещё нарисую. Хотя… Вроде, кормят здесь неплохо. Можно и без еды в кафе обойтись. Если только тебя сводить?

Минобэ хмыкнул, вынул из кармана пластиковую карту «Виза» и передал её Тиэко.

— Отдашь при удобном случае. Сейчас за нами усиленно наблюдают. Эта карта принимается в любом банке Японии и в Америке. На твоё имя открыт счёт в банке «Американ Экспресс». Там сейчас полтора миллиона йен. Не так много, но на первое время хватит. К сожалению, в СССР этими деньгами ты воспользоваться не сможешь. Но мы что-нибудь придумаем. В конце концов, ты — художник, картины которого обязательно продадутся в Японии. Правда не знаю, столько ты получишь от продажи. Ты подписал контракт с Союзом Художников или с экспортно-импортной конторой?

— Ещё нет, — сумев, наконец-то, хоть что-то сказать я.

Мне хотелось сказать другое. Что не нужны мне деньги за спасение Тиэко, но… Минобэ ловко заговорил меня, переведя акцент разговора на другое.

— И не подписывай. Говори, что не хочешь продавать картины. Просто — не хочешь и всё. Говори, что они дороги тебе…

— Как память, — добавил я.

— Да! Как память! — кивнул головой Минобэ.

— Я так и сказал.

— Ну, вот… Тебе всё-равно причитается небольшая сумма от выставки. Ну, не тебе, а вашему Союзу Художников. Но тебе они вряд ли что дадут. Прямо скажем, они такие крохоборы, что порой становится грустно на них глядючи.

— Валюта нужна государству, — улыбаясь, патриотично высказался я. — Железный занавес, однако.

Мне обещали заплатить в Союзе рублями.

— Ну да, ну да… Понимаю… Но, мы чуть позже поговорим ещё на эту и другие темы. Сегодня мы приглашаем тебя к нам на дружескую вечеринку.

— Меня одного не отпустят, — продолжая улыбаться, произнёс я.

— Это понятно, — дёрнул бровью Минобэ. — Естественно, что приглашены все ваши, но посол сразу отказался. А представитель из Союза Художников, атташе по культуре и этот новый человек — Владимиро Павровичо, э-э-э… Они присутствовать согласились.

— Ну и хорошо, — кивнул я головой.

Официальная часть закончилась быстро. Меня поспрашивали телевизионщики, поохала и повсплёскивала руками на камеру Накамура сан, и мы договорились с ней и с телевизионщиками встретиться завтра, когда моя экспозиция откроется официально. Когда мы ехали в гостиницу, атташе по культуре меня спросил.

— О чём говорили с губернатором Минобэ?

— Он благодарил меня за то, что я подарил ему весёлое настроение его внучки. Она постоянно вспоминает наш «Океан» и готова снова туда приехать на следующий год.

— Да, нам в посольство передали запрос японской стороны на отдых детей в «Океане». Видно, хорошо вы их там приняли?!

Я пожал плечами.

— Моя роль в приёме была минимальной. Я был помощником вожатого.

— Ну да, ну да, — задумчиво проговорил атташе. — Отдыхайте. Перекусить можно вон в том «Мак Дональдсе». Там есть, гамбургеры (это такие булочки с котлетой), сосиски в булочке, куриное филе в тесте. Кола.

— Я бы перекусил, — сказал я, посмотрев на сопровождающего. — Мне полагаются какие-то суточные. У кого их можно получить?

— Зачем тебе суточные? Я тебе всё куплю! — сказал Владимир Павлович.

— Ну, вы тут сами разбирайтесь, — усмехнулся атташе. — а мы поехали. Приедем сюда в семнадцать тридцать. Особняк Минобэ за городом у моря, но мы к восемнадцати ноль-ноль успеем.

Посольская машина уехала.

— Прошу выдать мне мои деньги.

— Михаил, ну зачем вам эти деньги? — спросил сопровождающий. — Разве вас не инструктировали?

— Меня инструктировали, н о про то, что мои деньги, выданные фондом Накамуры будут находиться у вас мне не говорили. И… Я прошу вас не создавать конфликт на ровном месте. Мне завтра ещё предстоит открывать выставку и снова выступать перед телевизионщиками, поэтому не расстраивайте меня. Представьте, с какой кислой миной я приеду завтра в музей.

— Вы, Михаил, похоже, много возомнили о себе, — скривился Захаров.

Я посмотрел на него, хмыкнул и отправился в номер, бросив многозначительное:

— Ну-ну… Буду ходить голодным.

— Каким голодным? — воскликнул Захаров, семеня вслед за мной. — Вас же кормили!

Я махнул на него рукой и щёлкнул собачкой дверного замка изнутри, отгораживаясь от его назойливых причитаний и жалея о том, что начал этот разговор.

Мне не настолько хотелось гамбургеров, и кока-колы, чтобы теперь слушать жалобные стенания о том, что ему приказано всю полученную здесь валюту, привезти в целостности и сохранности. И он тут совершенно не причём. И что он готов будет отчитаться за каждую йену.

Я пошёл в туалет, взял с полочки беруши, воткнул их в уши, разделся и завалился в постель. Ещё можно было немного поспать. Однако сон поначалу не шёл. Я перебирал и перебирал события сегодняшнего дня, поглаживая банковскую карточку, функцию которой мне разъяснил «мой внутренний голос». Он же пересчитал миллион йен на рубли по нынешнему курсу триста шестьдесят йен за один рубль. И прикинул, что на них можно купить довольно много всякой всячины.

— А что бы хотел купить? — подумал я иответил: — Например, краски, фломастеры. Галерея Геккосо, кстати, торгует красками и иными художественными товарами.