Другая жизнь. Назад в СССР

Трамвай с удивлённой вагоновожатой проехал мимо и остановился в положенном месте, открыв двери.

— Бежим, — крикнул я Валерке, дал в ухо его сопернику и запрыгнул на заднюю площадку трамвая. Валерка последовал следом. Двери закрылись, трамвай тронулся, а мы, глядя в открытое заднее окно, увидели, как вокруг «тела» собирается толпа.

— Ты, чо, завалил его, что ли? — спросил он. — Он живой хоть?

— Был живой. Глазами лупал.

— Ты куда едешь? — спросил он тяжело дыша и заставляя себя дышать ровнее.

— В кино. А тебя куда черти понесли?

— Да вот… У Вовки забрал диски… Отвожу хозяину.

— Пи*дец, — вырвалось у меня. — Вот я попал. Это же чистой воды уголовка. А вдруг дуба даст?

— Я тебе заплачу, — прошептал Грек.

— Да, пошёл ты! — скривился я. — С тобой свяжешься… Ведь не хотел же! Млять! Как специально!

— Да, ладно… Может ещё обойдётся? Ты так неожиданно подошёл. Откуда?

— В автобусе ехал. Увидел тебя и этих мазуриков. Вот и вышел из автобуса. Млять! На свою голову…

— Хе-хе… Не на свою… Хе-хе… Ловко ты его вдарил! Левой, а так смачно. Словно насадил на копьё.

— Млять! Иди нахер! — снова выругался я. — И что теперь делать? Идти сдаваться?

— Дурак, что ли? Раз в сознании, значит сам упал. Ты только махнул рукой, он испугался, шагнул назад и зацепился за бордюр пятками. Там бордюр был.

— Бордюр ближе к рельсам. Не прокатит.

— Значит просто за асфальт зацепился.

— На бороде синяк останется. Я хорошо ему попал. Как бы перелома у него не было. Вон какой он тяжёлый. Вся сила там и осталась. В челюсти.

— Не-е-е… Всё равно… Сдаваться нельзя. Найдут, так найдут, а не найдут, так не найдут. Кто тебя видел? Все на нас смотрели. И ни одна падла не вступилась! Суки! А как что, так: «Убили!».

Меня передёрнуло от воспоминания этого, словно из какого-то кинофильма, крика. И вообще, казалось, что это всё произошло не со мной. Я что, я ни чего… Тихо мирно еду в кино… Никого не трогаю… Млять! Ну, зачем я увидел Валерку?! Пусть бы сам выкручивался. Сука! И зачем я бил в челюсть?! В живот бы отработал и нет проблем. Нельзя! Нельзя бить в голову! Никогда больше не буду бить людей в голову!

На Луговой, я чуть не проехал остановку, задумавшись, но вовремя увидел на взгорке кинотеатр «Владивосток». Увидел и выскочил из трамвая, придержав закрывающиеся двери. Даже не попрощавшись с Валеркой и не оглянувшись.

— Как шпион, мля, — мелькнула мысль.

— Может ну его нафиг, это кино? — подумал я. — У меня своё, млять, кино. Ага! Кино про фашистов и я в главной роли.

— Не страдай так, — вдруг вынырнул из подсознания «внутренний голос». — Подумаешь, стукнул какого-то мерзавца и он шарахнулся башкой. Живой же. Может и ему на пользу пойдёт как и тебе.

— А мне пошло на пользу?

«Внутренний голос» помолчал и сказал:

— Вот сейчас по-настоящему обидно было.

— Врёшь! Ты не обижаешься! — сказал я и мне вдруг немного полегчало.

В кинотеатре я назвал кодовую фразу: «Я к Надежде Евгеньевне» и меня проводили в кабинет директора. Я почему-то не верил до конца, что это правда, не смотря на память «предка». Слишком должность директора кинотеатра была «волшебной». Для детей в первую очередь. Ведь смотреть первым только что вышедшие мультфильмы, это было так волшебно. А ведь были ещё и японские мультики: «Кот в сапогах», «Без семьи». А зарубежные фильмы? Вот этот про «Смоки-Бандита» я точно не находил в памяти «предка». Значит он шёл во Владивостоке один день. Говорят, были такие фильмы, которые на давали в большой прокат. Это были что-то типа региональных кинопоказов для узкого круга лиц. Афиши висели, а билеты все были распроданы.

На афише, кстати, значилось: «Смоки и Бандит» и нарисованы полицейский в странной шляпе с полями и черноусый Бандит в широкополой шляпе типа сомбреро.

— Нормально, — подумал я. — Наверное не усну.

— О! Здравствуй, Миша! — первой поздоровалась со мной Надежда Евгеньевна.

— Здравствуйте, Надежда Евгеньевна, — поздоровался я.

— О! Ты запомнил, как меня зовут? Хорошая память — хорошее качество!

— Да! У него очень хорошая память. Он сегодня целую заметку про разведчика только прочитал и запомнил. Для доклада.

— Для реферата, — поправил я. — У вас тут мороженное есть?

— У нас всё есть, — сказала Надежда Евгеньевна, вскинув узкие, в отличие от дочкиных, брови. — У нас сегодня особый показ. У нас в буфете сегодня даже ананасы есть кусочками для наполнителя.

Её высокий голос слегка раздражал мои барабанные перепонки и мне вспомнилось, что так и было в другой жизни. Но вообще она была доброй. Просто тембр такой, словно она сразу истерит. Однако характер у неё, как показала жизнь, был выдержанный. Но я не собирался в этой жизни, кхм-кхм, его проверять. Я вообще не собирался влюбляться в её дочь.

— Я могу угостить вашу дочь? У нас же ещё есть время?

Надежда Евгеньевна удивлённо «вскинула» брови. Светлана приоткрыла рот.

— Кхм! Да, дочка, если у меня твои, э-э-э, друзья спрашивают разрешения накормить тебя мороженым, значит ты уже выросла.

— А так не видно? — спросила, буркнув, Светлана, чему-то хмурясь.

— Видно-видно, — проговорила, о чём-то задумавшись, Надежда Евгеньевна. — Может здесь покушаете? У меня в холодильнике есть мороженное. А там столько народа!

— Если не достанется, вернёмся, — сказал я. — Да, Света? Или, ты как думаешь?

— Надо же, какие манеры?! — удивилась Надежда Евгеньевна. — Ты поражаешь меня своей учтивостью, Миша. У тебя, Света, ещё не было таких, э-э-э, мальчиков.

— Мама! — нахмурившись и сделав «лицо», прошипела Светлана. — У меня вообще не было мальчиков. Это я у них была. Была, да сплыла!

— Ха-ха! — хохотнула Светына мама.

Она, почему-то, совсем не стеснялась меня, но и говорила про меня, как-то не обидно. Словно они со Светланой продолжали какую-то беседу. А может быть так оно и было, ведь чем-то они занимались до моего прихода, а пришёл я рано.

В буфете с ананасами мороженного нам не досталось, а мне почему-то хотелось именно с ними. Уже настроился, что ли? И Светлана моё расстройство заметила. Заметила и сказала:

— Что-то с ананасами хочется. А тебе?

— Да. Я уже и слюну на них выделил. Со смородиновым вареньем можно и дома поесть.

— Точно! Пошли назад.

Мы отстояли в буфете огромную очередь, потому, что пришли одними из последних. И ради чего? Ради пломбира со смородиной? А у Надежды Евгеньевны даже специальные чашки металлические, как оказалось, имелись и банку с ананасами она открыла только для нас, а это, я скажу вам, был большой дефицит.