Другая Золушка, или Четыре Часа До Полуночи
Шрифт:
– Что тут вообще происходит?!
– возмущенно спросила Злата.
– Что вы ищете?!
Катрин улыбнулась своей фирменной улыбкой, но ответить не успела - за нее это сделал жандарм.
– Полагаю, мы ищем вот это... не так ли, мадам?
– торжествующе произнес он, приподняв двумя пальцами что-то небольшое и переливающееся на свету.
На лице Катрин появилось выражение злорадного самодовольства. Она властно протянула руку, и ей на ладонь легла изысканная драгоценная брошь в форме бабочки с усыпанными
– Милая вещица, - сладко протянула мачеха, и на губах ее вновь засияла приторная улыбка... при этом взгляд, заскользивший по лицу падчерицы, оставался холодным и оценивающим.
– Решила прихватить на память обо мне?
– Это вы мне подбросили!
– с яростью возразила Злата. Щеки ее запылали багровым румянцем, а в глазах блеснули злые слезы. Она не плакала, нет, это были слезы отчаяния... девушка пока не понимала, что происходит, но нутром чувствовала подвох.
– Я?! Подбросила?!
– Катрин очень правдоподобно изобразила возмущение. Обернувшись к окружившим ее жандармам, она недовольно заявила: - Господа, вы сами нашли эту брошь в ее комнате! Вы - свидетели!
– Да, мадам, - вежливо откликнулся жандарм.
– Прикажете произвести арест?
– Что-о?!
– Злата отпрянула в сторону, словно ужаленная. Ей просто не верилось, что все это происходит с ней. Казалось бы, пора привыкнуть к неожиданностям... но тюрьма - это все-таки чересчур!
– Какой еще арест?!
Катрин обернулась к ней, и улыбка на ее лице стала шире - и ослепительнее.
– А как прикажешь поступить с мелкой воровкой?
– Не такой уж и мелкой, - негромко вставил жандарм, и его глаза, все еще следившие за переливчатым блеском бриллиантовой броши в руках Катрин, сверкнули алчностью. Злата при этих словах пронзила его столь яростным ненавидящим взглядом, что страж порядка неловко поежился и прикусил язык. Впрочем, гнев девушки обрушился на другую мишень - на мачеху:
– Я не воровка! Я в жизни ничего чужого не взяла!
Это было правдой. Злата никогда не отличалась праведностью, могла обмануть без зазрения совести, однако склонность к воровству в список ее пороков не входила.
– Да-да! Не брала!
– сердито повторила Злата, уловив скептический смешок Катрин, и язвительно добавила: - Чего нельзя сказать о тебе...матушка!
– последнее слово она произнесла, подражая мачехе, с той же самодовольной любезностью.
– На что ты намекаешь, дорогая?
– со скрытой угрозой поинтересовалась женщина, откинув голову и сузив глаза.
Злата устремила на мачеху презрительный взгляд, изо всех сил стараясь сохранять видимость спокойствия, хотя в душе клокотал истинный ураган.
– Где, например, матушкина коллекция вееров? Где ее украшения? Ее жемчуг, ее рубиновый ларец?
– она говорила с напором, и с каждым следующим словом ее голос наливался силой.
– Я не понимаю, о каком ларце и жемчуге идет речь, - холодно процедила Катрин.
– И, знаешь, давай не будем обсуждать семейные дела сейчас... при свидетелях, -
– Так что прикажете, мадам?
– встрепенулся их начальник, постаравшись стереть с лица нездоровое любопытство.
– Произвести арест?
– Произведите!
– вмешалась Злата, приободренная неожиданной мыслью. Выступив вперед, девушка задорно улыбнулась своей мачехе.
– Воображаю, какой выйдет конфуз... тень коснется всех членов семьи. И имя милой Линды тоже будет запятнанным... и придется моей сводной сестренке повременить с замужеством... если найдется идиот, который захочет на ней жениться, конечно.
Катрин поджала губы и после натянутой паузы с натугой произнесла:
– Ты умная... даже чересчур. Такая сообразительность опасна для жизни, знаешь ли...
– Ты угрожаешь мне в присутствии стражей закона?
– невинным голосом уточнила Злата.
Мачеха смерила девушку сердитым взглядом, явно сожалея, что глазами нельзя убить на месте.
– Я не угрожаю... просто комментирую...
– наконец, буркнула она, словно признавая поражение. Злата торжествующе улыбнулась, и Катрин тихо добавила - так, чтобы слышала лишь ее падчерица: - Но не слишком радуйся... я злопамятна.
– Я тоже, - нисколько не смутилась та, выпрямляясь.
– Я тоже...
Их взгляды пересеклись, женщины как будто бросали вызов друг другу. В глазах Златы горел дерзкий огонек, Катрин смотрела холодно и зло.
– Так как нам поступить, мадам?
– вмешался в разговор жандарм, которому, видимо, наскучило прислушиваться к дамскому обмену колкостями.
– Мы на службе...
Катрин тяжело вздохнула и, обернувшись к нему, мрачно сказала:
– Я не хочу скандала, поэтому, думаю, арестовывать не нужно... пока.
– Но это наш долг, - не слишком настойчиво запротестовал жандарм, который, видимо, не горел желанием проявлять излишнюю активность.
– Отпускать воровку на свободу негоже...
– Я не воровка!
– вспыхнула Злата... и, надо признать, злость была ей к лицу.
– Да, отпускать негоже, - охотно согласилась Катрин и с удовольствием продолжила, посмотрев в глаза ненавистной падчерице, яростную реплику которой нагло проигнорировала: - Я предлагаю временный домашний арест... пускай посидит под замком. А кто-нибудь из ваших молодцев посторожит ее...
Злату эта идея не ободрила, и главу жандармов - очевидно, тоже. Он выпучил глаза и изумленно воззрился на женщину:
– Мадам!
– в голосе сквозь слой напускной почтительности прорезалось легкое раздражение.
– При всем уважении, Вы предлагаете немыслимое!
– Это немыслимое, как вы изволили выразиться, стоит денег...
– многозначительно произнесла Катрин.
И Злата, увидев, как вспыхнули глаза мужчин, поняла, что решение будет не в ее пользу...