Другие правила

...

Только один раз.

Хуан стоял на берегу Мансанарес, держа коня в поводу. В том самом месте, где они с Валери несколько раз останавливались на привал. Здесь река была бурной, быстрой и искристой. Валери всегда нравилось смотреть, как брызги ее сияют на солнце, взлетая к небесам.

Только один раз.

Он увидит ее только один раз, и Валери навсегда исчезнет из его жизни. Он отправится в колонии, а Валери туда, куда она сама пожелает. Он не собирался чинить ей препятствий.

От одного раза ничего не будет.

За последние месяцы, когда он ждал разрешения ее от бремени, и под впечатлением от писем Сафи готовился последовать за ней в мир иной, как только получит известие о ее смерти, и даже приобрел бутылек с ядом для этого случая, Хуан привык жить в безумном напряжении. Изо дня в день он ждал почту, и каждый раз рука его дрожала, когда он просматривал адреса этих писем. Письмо Катрин было ярким лучом солнца, разгоняющего ночь. Он вдруг очнулся, и с тех пор седлал по утрам коня и мчался в горы, туда, куда они ездили с Валери. По привычке он искал места, которые были бы ей интересы, которые он хотел бы ей показать. И только потом он одергивал себя, понимая, что Валери никогда больше не поедет с ним в горы. Это была такая своеобразная игра с самим собой, когда на какое-то время он заставлял себя забыть, что больше никогда ее не увидит.

Один раз.

Она будет сидеть напротив, вникая во всякие бумажные закорючки, будет спрашивать у нотариуса значение того или иного предписания. Она нахмурит лоб, и брови ее съедутся на переносице. При этом волосы упадут на щеку, коснутся ее лица. Платье на ней, конечно же, будет черным. А в волосах вспыхнет бриллиантовая шпилька, удерживающая на месте буйство ее локонов.

Образ получался настолько живым, что Хуан готов был протянуть руку и дотронуться до Валери. Он грезил на яву.

Один только раз. Но ради этого раза стоит жить.

Это потом уже он поедет в колонии, и там уже забудет о ней навсегда. У него будет на это куча времени. Пути назад нет. Когда-нибудь он перестанет любить ее. Но сейчас он должен ехать в Безье, чтобы уладить наконец-то дела со своей неверной женой.

...

— Ты уверен, что справишься?

Было раннее утро, но дон Хуан был уже одет в дорожный костюм, и серый в яблоках конь его был оседлан и ждал у ворот. Брат стоял на дорожке, посыпанной мелким красным гравием, и внимательно смотрел ему в лицо.

Дон Хуан пожал плечами, спокойно смотря на брата. С тех пор, как он принял решение ехать в Безье, он резко успокоился. Валери была здорова, жизни ее больше ничего не угрожало, и он скоро увидит ее. О том, что будет с ним, когда они подпишут все бумаги и расстанутся навсегда, Хуан предпочитал не думать. Тот ад, из которого он вырвался совсем недавно, ждал его за порогом, недалеко, и ему было страшно даже думать о том, что он вновь окажется в этом состоянии.

— Конечно я справлюсь, — сказал он, пожимая брату руку. Он снова мог смеяться. И вчера они весь вечер сидели за столом и разговаривали. И смеялись. И даже мать позволила ему прийти попрощаться с нею.

Донья Мария долго смотрела на него, ничего не говоря. Взгляд ее был тяжелым. Дон Хуан не выдержал ее взгляда и опустился на одно колено. Она же откинулась на спинку кресла и скривила губы в усмешке:

— Когда приедете к вашей жене, дон Хуан, не забывайте, что роли ваши изменились. Теперь вы ее муж, вы приказываете, а она — ваша жена, она обязана подчиняться. Это очень простое правило, но, думается мне, вы поспешите нарушить его. Помните об этом, и не сгибайтесь, даже если это будет очень сложно.

Она протянула ему руку, которую он поднес к губам, и крепко сжал в своей руке.

— Я не останусь с ней, мама.

Донья Мария снова усмехнулась, на этот раз весело. Она встала, прошла до комода и вынула из него коробочку, подобную той, в которых хранят драгоценности. Нажав собачку, донья Мария раскрыла крышку и ярким светом засияли бриллианты на черном бархате.

— Вот, передай своей жене от меня. Свадебный подарок. Это ожерелье я получила от своей свекрови в день свадьбы. Я отдаю его донье Валерии.

Он молча взял коробочку с ожерельем. Поклонился в знак признательности. Донья Мария усмехнулась и сделала ему знак удалиться. Дону Хуану не понравилась эта ее усмешка. Казалось, что она смеялась над ним, и что она ему не поверила.

Теперь с той же усмешкой на него смотрел его брат:

— Ты точно не сломаешься? — спросил он.

Хуан дернул плечом:

— Я просто подпишу бумаги и уеду. Король обещал мне место. Поэтому я поеду туда, куда Его Величеству будет угодно послать меня. И, поверь мне, это будет очень далеко от Франции, — голос Хуана был совершенно беспечен, а мысли настолько далеки от заморских колоний, насколько только возможно.

— Ну хорошо, — дон Антонио проводил его до коня и стоял, смотря, как он садится в седло, — только не забывай, зачем ты туда едешь.

Конечно же, он забыл. Сразу же. Дон Хуан дал шпоры коню и выехал со двора. Он ехал по улицам утреннего Мадрида, и солнце улыбалось ему, и он сам готов был смеяться и расцеловать весь мир. Та нить, которая натягивалась и сдавливала ему горло, когда он ехал в Мадрид, теперь наоборот, сжималась, и тянула его вперед, от чего казалось, конь его летел, как на крыльях.

Глава 20

Замок Безье встречал его хмурым небом и моросящим дождем. Высокие башни замка возвышались на холме и были видны издалека. Хуан дал шпоры коню, и мчался сломя голову по узкой тропинке в сторону замка. Несмотря на дождь настроение его было превосходным, даже можно сказать, истерически превосходным. В одном из окон замка сейчас ждет его Валери. Она так близко, что, преодолев последнее лье, он сможет даже коснуться ее руки, сможет разговаривать с ней. И, несмотря на то, что разговор их будет сугубо деловым, он все равно имеет право наслаждаться ее близостью.

Влетев в парк дон Хуан спешился и пошел, ведя коня в поводу. Парк был разбит на склоне холма, на котором и стоял замок, и вниз, к реке, вели несколько белокаменных лестниц. Остановившись около одной из них, он стал смотреть вниз, понимая, что должен немного успокоиться перед тем, как предстать перед Жоржем де Безье. Река петляла, пересекая широкий луг, и скрывалась где-то в расщелине скалы. А вдоль реки на черном коне медленно ехала черная всадница.

Дон Хуан замер. Все чувства, которые на время были стерты радостью от того, что он снова сможет увидеть ее, вдруг всколыхнулись и сердце бешено забилось в груди.