Друзья

Резкие, спешные шаги – и выбежала, вылетела из квартиры долой.

К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ! … но подальше от этого жуткого абсурда!!!

…

Пройтись, подумать – понять.

Мне нужно всё это осознать, обнять – и принять какое-либо решение…

Не сразу сообразила, что забрела на наш «пляж».

Да, именно тот, где уже однажды я сходила с ума, рыдала, умирала и проклинала весь этот мир…

…там, где когда-то обрела счастье (большое, глубокое, сказочное)…

И там, где предстоит его похоронить...

…

Слезы уже давно высохли…

… а в душе было невероятно пусто. Пусто – и даже боль… казалось какой-то притупленной, привычной, едва заметной…

… несмело толкнула дверь…

Открыто.

Марат всё еще дома.

Робкие шаги в комнату, взгляд по сторонам…

Сидит,

сидит в том же углу, где была я прежде. Сидит и не шевелится.

Словно каменная статуя, от него не исходила жизнь –

лишь боль, холод и мертвый покой.

Тяжело сглотнула я;

… глубокий вдох – и едва слышно прошептала:

– Я хочу домой.

(молчание, долгое, убивающие, разрывающее душу, молчание;

не реагирует)

– Закажи мне билет на завтра, пожалуйста,

я оплачу…

(закрылись, закрылись его веки, пряча от меня … застывшие слезы)

Глава Семьдесят Пятая

(МАРАТ)

***

Я едва уговорил Патти… разрешить мне сопровождать ее домой.

В кротчайшие сроки… мне было необходимо завершить все дела здесь: отыскал арендодателя (с шести утра уже вызванивал), обсудили… вопрос о возмещении ущерба – за разбитую мебель и … так, кое-какие, вещи.

Сдать авто, оформить документы.

В общем, как и хотела Патриция, в этих же сутках мы и вылетели… в Рим. А затем – пересадка… - и самолет на родину.

…

Что было потом, я мало помню.

Только… отчетливо отбился в моем сознании жестокий факт: я ей звонил, по десять раз на день… звонил – отчего она, видимо, совсем не выдержала (делать вид, что не слышит)… и вовсе отключила телефон.

Прошла уже вторая неделя, а на рынке, дома… нигде я не мог ее найти.

Мать с трудом, но все же, призналась, что та уехала к родственникам – попытки прийти в себя…

Но за эту тайну мне пришлось пообещать, что поиски, терроризирования я свои прекращу: слезно просила не тревожить Патрицию…

…ибо ей и так очень плохо.

Вернувшись с Мальты, Патти уже два раза попадала в больницу…

Плохи, дела ее очень плохи…

А вчера я узнал, что мою… девочку положили на сохранение. Еще только шесть месяцев, так что… вряд ли… преждевременные роды… окажутся успешными.

Я запретил, запретил себе…

… я закрыл путь в страну рез… и отрубил все связи с Патти.

Нельзя. НЕЛЬЗЯ было так безрассудно поступать: ушла – отпусти. ОТПУСТИ – а не добивай…

Но, я… был глуп. Очень глуп…

Я едва не убил ее и нашего малыша. Я – а ни кто-то иной. Я.

Всё это случилось – из-за меня…

…

(щелкнул замок, несмело дрогнула дверь)

Оливия.

– Привет, Мар. Это – я.

Подкрепиться тебе кое-что принесла.

Наверняка… давно уже ничего не пил…

(она разговаривала непринужденно, ни капли не ожидая каких-либо слов, ответов взамен, с моей стороны)

– Кстати, лимонов тебе притащила.

Как-никак, потребность в витамине С и в железе еще никто не отменял,

… а то задохнешься, как кроль в норке.

В общем, вот…

(стала неспешно выкладывать все передо мной, на стол)

Отвернулся, отвернулся я, уткнулся взглядом в окно.

– И да, вот что еще надумала: наверно, сегодня еще раз приеду - кое-какие вещи свои привезу.

Поживу некоторое время в твоих хоромах.

И займу спальню, ты всё равно… там не спишь.

***

Каждую ночь,

… ты мне снишься каждую ночь…

Каждое утро я просыпаюсь и испуганно ищу тебя… рядом с собой.

Но сон есть сон – и мечты не имеют материального обличия…

В каждой мелочи, в каждой вещи – я вижу тебя,… твоё отражение.

Ты – со мной, но тебя... рядом нет.

Эта рубашка,… которую я так… люблю и ненавижу, помню,… как носила ты ее. Как часто, после душа, забыв свой халат или какую прочую одежду, одевала именно ее,... и, пристыженная, смущенная, тут же мчала в спальню – исправлять свою ошибку…

Сколько раз потом извинялась за подобный «грех», а я – молчал, улыбался… и тихо сходил с ума, С УМА!... тебя любя…

Всё никак не решусь выбросить ее… Ее – болезненное напоминание… о рае…

Этот рояль, на котором ты так любила бренчать по вечерам…

Эта кастрюлька, которая… я, помню, выпала из твоих рук,… да так треснулась об кафель, что эмаль надщербнулась и появилось черное пятно. О, как по-детски ты тогда расплакалась – а я тебя успокаивал, уговаривал,… что страшного ничего не произошло. Не верила – кляла, ругала, злилась на себя…

А это пиала? … в котором ты так любила остуживать, а затем пить свой чай…

Эта… кровать, на которой ты так сладко спала…

Этот МИР, в котором ты существовала,… но теперь исчезла для меня.

…

На прошлой неделе я нечаянно нашел среди своих вещей… твою заколку.

Не знаю, теперь… она мне кажется святее, чем икона.

Богохульник?

Да, я давно… стал таким.

Я давно… отдал свою душу тебе… Тебе, дьяволица и божество.

Тебе, но ты … ее не взяла.

Исчезла, убежала, в страхе и ужасе. Исчезла.

Ушла…

Вам когда-нибудь перекрывали воздух? Да так, чтобы все равно оставался жив: мучился, страдал, КОНАЛ, но по-прежнему не умирал.

Я попал в ад, и котел мой – вот эта квартира, этот город, этот мир,… где в каждой частице - … отражение тебя.

Пройдут года, десятилетия, а может и века,

… может, даже… уже давно из моды выйдут такие имена, как Патриция, Марат… исчезнут последний из рода Грэм…

… а мне будет отписано жить и помнить. Знать, что ты была… такая. Была, но ушла.