Друзья

(тяжело сглотнул)

– Спасибо.

(несмелый разворот –

и неспешно направился к ступенькам)

– Марат.

(взволновано окликнула меня Эльза в последний момент, видимо все же решившись на что-то очень важное для нее)

– Да? – живо обернулся и, выжидающе, замер.

– Там около больницы… есть скверик небольшой. Если хочешь, ожидай там. Я,… как только что станет известным, сразу тебя там разыщу… и

– Спасибо.

***

Неспешные, несмелые шаги… в гордом одиночестве.

Оливия все еще умело изображает беспристрастную стороннюю особу, «временно» исполняющую роль если не «акушерки», то какую-то другую, не сильно выделяющуюся из толпы (она-то, в отличие от меня, не давала (себе) клятву никогда не использовать на людях гипноз).

Скверик…

Сам не знаю, как его отыскал.

Брел, брел, поглощенный своими мыслями…

Неспешно передвигал ноги в наугад выбранном направлении... и всё же его нашел.

– Ты какого хера здесь делаешь???

(возмущенно заревел и тут же кинулся ко мне)

(вмиг пришел я в себя)

… замер. Взглядом отыскал мерзавца.

Так и есть.

На выходе из беседки застыл Фернандо, тот самый Ферн…

Он едва сдерживался, чтобы не напасть на меня.

Невольно (с какой-то тихой, притушенной) иронией рассмеялся я:

Ну-ну. Только сорвись – … Мне и самому ужасно хочется кого-то поколотить, да так…. чтобы потом… и опознать было невозможно.

– Я тебя спрашиваю! Что, стоишь и смотришь? Чего забыл здесь?!

– А перед кем это я должен отчитываться, шавка подзаборная?

– Чего ты тявкнул???

– Остыньте, парни, - вдруг раздался резкий, жесткий голос Лив за моей спиной. – Если вы устроите здесь драку, я лично вышвырну вас двоих за ворота и вызову полицию.

– А ты кто такая, вообще? – нервно рявкнул Ферн, хотя не без внутренней, жалкой опаски, трусости.

(едко ухмыльнулась Оливия)

– Смерть твоя, мой дорогой, если не прекратишь в таком тоне со мной разговаривать.

…

Быстро сели, а лучше разбежались в разные углы – и ждите, если… конечно Патти с малышом вам и вправду дороги и интересны.

А нет - валите за пределы больницы, и выясняйте там отношения хоть до посинения.

– Ха. Лив. Очнись, с кем тут вообще разговаривать?

(пренебрежительно, раздраженно сплюнул в сторону ублюдка)

– Марат. Хватит, я сказала.

… я не шутки тут развожу с вами.

(нервно скривился; промолчал)

(тяжелая, долгая пауза, и лишь когда окончательно уверилась, что собачиться мы больше не станем, вдруг продолжила)

– Патриция разродиться всё никак не может. Так что… дело, вероятно, затянется… и как надолго, никто не знает.

Дела плохи, она очень… слаба. Но шансы успешно родить и при этом остаться всё же живой - есть.

Так что… будем верить и ждать.

А кто хочет, может и Богу своему помолиться.

… если, конечно, и вправду, вы так любите эту девушку, как тут сейчас пытаетесь нарисовать.

***

Молчали. Мы молчали долгие часы, сидя друг напротив друга… и боялись и словом обмолвиться.

Действительно, стало… очень страшно,

страшно, что всё может оборваться в любой момент.

Даже сейчас, я сижу – и ничего не знаю… Может, уже…?

Нет. НЕТ! Марат! Даже и в мыслях это не произноси.

Всё будет хорошо.

…

Честно, я до сего момента искренне верил, что этому гаду на нее наплевать.

Но, видимо, ошибался.

Глубоко… ошибался.

… да только что мне от этого? А?

Я люблю Патрицию, и отдавать ее никому… не хочу.

Хотя… если придется, черт знает, что в итоге выберу.

Черт?

Или… даже я сам знаю, но боюсь… всё еще… признаться себе?

Не готов услышать правду…

Глава Семьдесят Седьмая

(МАРАТ)

***

Мысли так глушили голову, что я и не сразу сообразил, услышал, что Эльза подошла к нам.

Женщина застыла на входе беседки и растерянно смотрела на нас

(не ожидала, наверно, увидеть двух «врагов», смиренно сидящих на одном поле).

– Что? Что с ней? – вмиг сорвались мы с места, и едва ли не в один голос проговорили эти слова.

Усталость, печаль и боль тяжелым отпечатком лежали на ее лице, отчего вряд ли можно было ожидать хорошие вести.

– Мальчик, кило двести. Живой, здоровый, но его сразу поместили в инкубатор…

– А Патти?

– В ужасном состоянии… - слезы, слезы вмиг сорвались с ее глазах, пугая меня еще больше.

(забыл, как дышать)

– Что с ней??

– У нее сердце останавливалось. Спасли…

… но как надолго – никто не знает.

Сейчас Патти под капельницей… Врачи говорят, что всё страшное уже позади, да только, судя по ее виду …

… в общем, я не знаю…

… не знаю, что и думать.

– К ней пускают?

(едва слышно, мертвым голосом прошептал я)

– Нет, пока нет. Пусть отдохнет, Марат. Ей нужно…

– А малыш? Когда его можно будет увидеть?

– Фернандо, не знаю,… не знаю. Честное слово. Может, завтра,… а может…

(слезы, ее слезы еще сильнее потекли с глаз – и та не сдержалась, громко разрыдалась, нервно давясь накатом истерики...)

Живо подхватил за локоть, помог присесть на лавку.

– Спасибо.

– Успокойтесь. За ней следят лучшие врачи.

– Знаю, Марат. Знаю, что не без твоей помощи нам так постоянно «везло». Но… я всё равно… очень боюсь.

(шаги, шаги – и Ферн неспешно покинул сквер)

Ну и уходи, уходи от греха подальше – иначе… очередная такая стычка, как была у нас ранее, вряд ли следующий раз закончиться … безобидно.

***

И снова отговорки Лив, и снова запреты навестить мою Патти.

Да и сам понимаю – ни к чему затевать лишний раз скандал, нервотрепку.

Но, наверняка, это было лишь мое оправдание.