Друзья

Ушла от меня… и из-за чего?

Того, что я никак не в силах изменить.

Да, я - вампир. КРОВОСОС. УБИЙЦА.

Но… это - не мой выбор.

И поменять, уйти от этого ни тогда, ни сейчас – я не в физических силах…

– Не хочешь чай пить, тогда так… сожри этот гребанный лимон и выпей дрянной пакет крови! Марат, не беси меня!

(вдруг злобно прорычала Лив и тут же во всей дури ляскнула меня подушкой)

– Отстань.

– Харе ныть! Чертовы людишки! Они были и останутся бренными! А ты мне еще нужен!

Слышишь?!

(вмиг сорвался с места, кинулся к Оливии, застыл в шаге…

не сдержался - дико зарычал в лицо)

– Она – не чертовая людишка! ЯСНО?

– Да, давай еще меня загрызи за это!

О Женье ты тоже так кричал!

– Не сравнивай Патти с той сукой! НИКОГДА!

– Да ты что? Чем она лучше?

– ВСЕМ! ВСЕЕЕЕМ! Она лучше всех нас… вместе взятых!

(нервно сглотнула)

– Ну, спасибо.

– НЕ ЗА ЧТО!

(... резкий разворот – и вышел в коридор)

– Я тебя не просил приезжать. Как и никогда не попрошу…

(раздраженно рявкнул, проговорил я, зная, что та обязательно меня услышит)

– Неблагодарная ты скотина!

– Я – вампир. Мне можно.

– Да ты что?? И давно это ты так решил??

(возмущенно вскрикнула Лив, застыв у дверях)

– Когда мне открыли глаза… на то, что жить – недостоин.

– Я всегда знала, что ты слабохарактерный придурок. Но чтобы до такой степени?

(проигнорировал)

– Лучше скажи, ты сегодня у нее была?

(тяжелая пауза, тишина – попытка побороть свой гнев)

– Была. С ней всё в порядке. Схваток больше не было. Врачи говорят, что состояние более-менее стабильное.

– Я хочу к ней завтра сходить.

– Ты знаешь, это дурная затея – там вечно околачиваются ее родственники, да и потом,… если она тебя увидит…

– Ночью…

– Я думаю, она такой же придурок, как и ты… Так что ночь – еще не факт сна и покоя.

(нервно скривился)

– Но я больше так не могу…

– Потерпишь. Потерпишь, Марат…

Пора давно уже выбрать: ты или она с ребенком.

Глава Семьдесят Шестая

(МАРАТ)

***

Едкий, назойливый звонок телефона буквально за считанные секунды вывел меня из себя.

Резкими, яростными движениями, отыскать (на ощупь) аппарат… и попытаться ответить.

(голова моя все еще нежилась на подушке, в тот миг, когда на другом конце «провода» отозвалась Лив)

– Это я… Быстро дуй ко мне!

– Ты что совсем рехнулась? Какого хрена звонишь в такую рань??

– Какая еще рань?! Третий час дня!!! Очнись, Марат!

– Ну, и что?

Я сплю.

(точное нажатие – и отрубил связь)

И снова,… снова эта назойливая мелодия…

Как думаете, у кого нервы быстрее сдадут, у меня, или у этой сумасшедшей женщины?

… секунды, секунды,

долгие… тяжелые секунды…

– КАКОГО ЧЕРТА??? – неистово завопил я в трубку, невольно подорвавшись на месте.

– ПРИДУРОК! В больницу приезжай быстрее!

ПАТТИ РОЖАЕТ!

…

(в этот миг я едва не свалился с дивана)

Казалось, мир завертелся с невероятной скоростью вокруг одной только этой,… но очень тяжелой, болезненной и … жуткой, мысли.

Сердце мое едва ли не разорвалось напополам…

Резкий рывок – и тут же стал метаться по квартире, как раненный зверь. Действия были скорее машинальными, чем осознанными: напялить на себя кое-как… первую попавшеюся одежду, взять телефон, отыскать ключи от машины – и наконец-то вылететь из квартиры прочь.

***

С невероятными усилиями все еще пытался изображать «человеческий бег», прорываясь от своего авто через тонкую аллею к главному входу больницы.

– Марат, сюда!

(окликнул голос Оливии меня откуда-то сбоку)

Завертелся, закрутился я на месте – черт, в голове такой кавардак, будто меня только что в центрифуге выжали…

(отыскал взглядом, рывок – и снова бегу, бегу,… бегу)

***

Длинные коридоры…

Не знаю, но каждый шаг мне давался теперь очень трудно.

Если честно, я даже боялся туда приближаться. Сердце чувствовало боль, боль которую переживает и еще предстоит пережить… моей Патти.

– Роды, по ходу, будут не из легких, но кесарево сечение все же передумали делать. С малышом всё в порядке, и…

(застыли, застыли мы у дверей отделения)

– Прости, Марат. Дальше нельзя.

– Как нельзя?

– Вот так…

– Так зачем ты тогда меня сюда притащила?

(удивленно дрогнула ее бровь; промолчала)

… на самом деле, мне и самому не хотелось туда ступать: страшно, невыносимо страшно было, как еще никогда…

Я боялся оказаться там, рядом,

рядом с моей Патти, слышать, видеть, чувствовать, как ей плохо, как ей БОЛЬНО, но не иметь возможности… помочь. Спасти. Остановить всё это…

(невольно прислушался)

Казалось, крик, ужасный, дикий крик, здесь стоял всюду (причем, не прекращаясь ни на мгновение; один сплошной поток визга и ужаса). Тихим эхом разливаясь по коридорам, он отбивался луной от стен и мчал к выходу, на лестницу, а там, там… подобно «взбешенному» валуну, скатывался вниз, вырываясь, убегая прочь из здания.

– Марат? – вдруг послышался удивленный голос за нашими спинами. Резкий разворот.

Эльза. Это была Эльза.

– Здравствуйте, - едва слышно прошептал я и тут же ступил шаг ближе. – Не знаете, что там с Патти?

(взволновано забегали ее глаза, метая взгляды то на меня, то на Лив)

– Не знаю…

Мать мне лишь недавно позвонила.

Вот приехала, как только смогла.

– Ясно…

– Марат… Прости, конечно, но думаю, тебе лучше уйти …

Просто, если … она тебя увидит, то…

– Понимаю.

– Прости. Я, лично, не считаю тебя виновным в произошедшем. Честное слово.

Как по мне, никто иной, кроме как она сама, и та ее больная материнская любовь, непонимание, вечные нравоучения и скандалы, всему причина.